Сад трёх кипарисов
Под блестящим потолком, сотканным из лазурного и серебристого бисера, и люстрой, сделанной из нескольких сотен моллюсков, Сент Ив разомкнул свои тяжёлые веки. Он отдыхал в кресле, бархат которого прекрасно сочетался с бахромой и золотыми математическими узорами. В середине просторного зала на круглом столе в окружении скульптурных канделябров лежал его нетронутый ужин. Там же стояла откупоренная, но нетронутая бутылка старого вина. Это была синяя бутылка-птица. Её крылья и даже её ноги были наполнены. Был пуст только её длинный, смотрящий в смарагдовую пустоту клюв.
В интерьере среди бесценных картин и бюстов Сент Ив был перстом на лице судьбы. В окружении старинных гобеленов стоял огромный шкаф-бриллиант, блестящее чудо с шестиугольными дверцами, сквозь которые была видна, хотя и несколько в искажённом ракурсе, изысканная одежда хозяина. Его дом (дворец?) был полон странных вещей, о предназначении которых можно было только догадываться, и в равной степени он изобиловал теми простыми безделушками, чей принцип действия был известен самому заурядному человеку. В жёлтых и пурпурных эллиптических зеркалах отражались чучела современных и доисторических животных, древние глобусы, мифические создания из чёрного дерева, бивни, коллекция камней и минералов, книги, переплёты, которых были испещрены золотой нитью, а также ментальные сфинксы, опаловые вараны, абстрактные созвездия, мозаичные горы, кристаллические души учёных, квинтэссенция разума, здоровья и благочестия, и многое, многое другое.
Сент Ив пресытился всем этим. Аметисты его больше не прельщали. Он достал из шкафа-бриллианта терракотовый плащ с лёгким запахом ящериц, одел и застегнул его на семь каменных пуговиц. Двери распахнулись, и хозяин в очередной раз оказался лицом к лицу со своим великолепным садом, чья прелесть, впрочем, не заключалось в изысканности. Проектировщиком садового комплекса был известный, ныне покойный философ, автор многих художественных творений того времени. Сад имел прямоугольную форму площадью примерно 102 на 50 футов и был окружён низкой глиняной стеной. Удивительно, но в саду не было ничего, за исключением песка, пятнадцати валунов, десяти тысяч камней, символизирующих все вещи мира и трёх растущих в самом центре исполинских кипарисов. Там не было ни тропинки, ни уступа, ибо там не ступала нога человека. В этом саду невозможно было прогуливаться, им можно было только любоваться с определённого расстояния. Сад представлял собой «ничто» или то, что некоторые именуют «божественной пустыней». В действительности он символизировал состояние чистого сознания, свободное от привязанности к любой форме. Однако три кипариса, вздымающие ветви к небу, всё-таки создавали присутствие в этом великолепном «ничто», и Сент Ив задумывался над тем, являлось ли это присутствие столь необходимым. Одним из кипарисов он считал самого себя, но не знал, кем или чем были два остальных.
Тем не менее, этот пустынный сад был мистически обитаем. В нём жили камни. Они приводили в движение песок и, наблюдаемые восседающим снаружи созерцателем, расширялись до бесконечности. При солнечном свете поднимающийся к небу поток энергии был ослепителен, но когда серебристая луна роняла свой свет на белый песок, разум созерцателя уносился в горные выси, где не было противоречий и истинное «ничто» чистого Духа пребывало в бесконечности.
Для Сент Ива этот сад обладал сакраментальной неприкосновенностью, и сам он никогда не осмеливался ступать на его территорию. Просто обходил каждый день территорию по кругу, наслаждаясь зрелищем со стороны. И сегодня он желал осуществить свой привычный обход, но стоило ему отправиться в путь и пройти несколько десятков шагов, как у глинобитной стены, он обнаружил чьё-то тело, одетое в тряпьё и валяющееся в пыли. Этот человек спал или он был мёртв – этого Сент Ив не ведал. Он тронул его за плечо и услышал стон измождённого, потом увидел его сапфировые глаза и услышал голос:
– Неужели я нашёл тот самый сад, где растут три кипариса! О нём мне говорили люди, и к нему я стремился столько дней и ночей!
– Кто вы? – поинтересовался Сент Ив. – И чем, по вашему, столь прекрасен этот сад?
– Я пришёл издалека, чтобы преодолеть глиняную стену и прогуляться по саду.
– Но это невозможно! Даже не просите об этом! Я здесь хозяин! – возмутился Сент Ив.
– Я знаю, что в этом саду живёт десять тысяч камней, и каждом камне скрыта своя сила. Я хочу соприкоснуться с каждым камнем, – сказал чужестранец.
– Не думайте о том, чему не суждено сбыться.
– Как же так! Вы запрещаете мне сделать то, чего я так страстно желал! Именно об этом я грезил и этого добивался. Своим отказом вы разрушаете мою самую светлую мечту.
– Ничего не поделаешь. Вставайте.
Сент Ив помог незнакомцу подняться, а потом они медленно пошли по направлению к дому.
– Несмотря на то, что сад для вас недоступен, дом мой всегда славится гостеприимством, тем более что вы, мне кажется, слегка утомлены дорогой.
В зеркалах дверей их приближающиеся фигуры были раздроблены на тысячи кусочков, и чем ближе они подходили к дому, тем более карикатурным становилось отражение. Створки распахнулись, и зазеркалье приняло обоих, гостя и хозяина, в своё привлекательное малахитовое лоно. Свет достатка и богатства здесь был поистине вездесущ. Он трепетал, вибрировал всеми оттенками, ласкал, убаюкивал чувства и эмоции. Сент Ив предложил страннику расположиться в том самом кресле, в котором сам отдыхал незадолго до этого. Гость сел и, оглядываясь вокруг, осмотрел диковинные вещи, которыми изобиловал дом. Упиваясь роскошью и великолепием, он перестал даже замечать самого Сент Ива, словно его здесь вовсе не существовало. В мгновение ока странник забыл и о своём долгом путешествии и о своей мечте. Он забыл о божественном саде.
Пользуясь благоприятным моментом, Сент Ив удалился. Он снова вышел на воздух, сначала просто для того, чтобы прогуляться, а потом подумал о свём странном отчуждении. И в сад он не имеет права входить, потому что тот служит только для визуального наслаждения, и в доме ему места нет, ибо последний теперь принадлежит страннику, уснувшему в кресле. Сент Ив чувствовал себя бездомным, никчемным, свободным и нелепым в своём богатом терракотовом плаще. Однако теперь он точно знал, чего хотел. Он желал сам отправиться в путешествие и найти для себя другой, такой же великолепный сад, немного похожий на этот, но другой, и войти в него, так как этот для него остаётся недоступным, войти для того, чтобы поиграть с десятью тысячей камней и узнать, что символизируют остальные два кипариса, если таковые в новом саде окажутся.
Сент Ив ушёл от своего дома и отправился бродить по бескрайней пустыне, не теряя надежды когда-нибудь найти то, к чему так страстно стремился. В дороге он разговаривал с ящерицами, кушал кусочки своего плаща и листья скудной растительности, которые теперь казались сладкими на вкус. Однажды во сне ему привиделась целая вселенная, по форме напоминающая огромный пряник, и в его тёплых крошках Сент Ив купался. Наконец, в состоянии глубокого изнеможения, на грани бреда и реальности, после долгих недель скитаний, Сент Ив увидел вдалеке божественную землю. Он приближался к чудесному саду медленно, шаг за шагом, и продолговатая тень кипарисов накрыла его тело, когда он упал возле низкой глиняной стены. В этом странном полусне он обонял мир, и дух пропавших людей и городов явился ему воочию.
Кто-то мягко тронул его за плечо, и сапфировые глаза Сент Ива раскрылись от удивления. Перед ним стоял чужестранец.
“Всё повторяется, всё возвращается на круги своя,” – подумал Сент Ив. – “И я всего лишь сошка в этом вечном кругообороте природы. По крайней мере, я снова вернулся домой”.
Сент Ив вошёл в свою обитель и не заметил, что странник куда-то исчез. Заметил только, что синяя бутылка-птица так и стоит откупоренная и нетронутая на сервированном круглом столе.
– Значит, и ему это тёплое вино не пришлось по вкусу, – задумчиво промолвил Сент Ив.
Он огляделся и увидел, что в доме всё стоит, как прежде. Ничто не было тронуто. Потом он заметил исчезновение странника, и в ту же минуту его охватила неведомая тревога и нелепое предчувствие. Сент Ив быстро подошёл к тому окну, сквозь которое был хорошо виден сад, и стон отчаяния и боли вырвался из его страдальческих уст. Выйдя из покровительственной тени кипарисов, там, за глиняной стеной, навстречу ему медленной лодочкой двигался силуэт чужеземца. Вот солнечный луч согрел ему волосы, и один из тронутых камней случайно упал на песок. Мягкий контур рта и божественное сияние сапфировых глаз говорили о том, что странник был счастлив.