Посвящается Серджио Догман.
«Полубог, полуявь, полусон.
Церковь, мак, колокольный звон.
А кругом тополиный пух,
Оглянись, перехватит дух.
Позолота слезла с креста.
Это видно ещё с моста.
Было жарко. Яблочный спас.
В этой церкви венчали нас».
«Как прекрасна осень в этом году»- говорили Вы на ломанном русском языке, смущённо улыбаясь и растерянно разводя руками. Вы не знали, что восхищаетесь Московской осенью. Я учила Вас говорить по-русски, и Вы, покорно вторя моему голосу, пробовали на вкус непонятные слова: скамейка, дерево, человек, машина. Мы гуляли по Манежной площади, и Вы держали меня за руку так, как будто боялись моего внезапного исчезновения. Мне было 17, Вам 23. Но Вы так много не понимали. В Италии, семнадцатилетней девочке, Вы покупали бы мороженое, цветы и мягкие игрушки, а мне приходилось покупать алкоголь, сигареты, духи и кольца. Вы не понимали, почему я прогуливаю институт, почему милиция требует паспорт на каждом шагу, почему я пью водку и курю травку. Иногда мне казалось, что Вы не понимаете, что теперь, живёте в России. Мы сидели на лавке в Александровском саду, и я сказала Вам, что пять месяцев назад у меня умерла мама. Я врала, на самом деле два месяца назад, да и не моя, а моей лучшей подруги. Наверно мне хотелось Вашей жалости, но Вы никогда не жалели меня, потому что любили. Мы вместе пережили осень в Вашей постели, случайных клубах и кофейнях. А наша первая зима, далась очень тяжело. Во мне сломалась, какая то грань, за которую держалось прошлое и всё полетело к чертям, Ваш идеализированный образ полетел к чертям.
Мне было 19, а Вам 25. Теперь Вы стали носить дорогие строгие костюмы и ездить на чёрном Мерседесе. А я стала танцевать стриптиз и сидела на кокаине. Я снова врала Вам про больной желудок, потому что не хотела, что бы Вы знали про наркотики. Я так много врала Вам. А потом я поняла, что беременна, и сделала аборт. Я не хотела от Вас ребёнка, я хотела кокаина.
Мне было 20, а Вам 26 лет. Я полетела с Вами в Италию на 2 недели, а осталась на 3 года.
Вы кормили меня фруктами, а по утрам приносили зелёный чай. Я ненавидела зелёный чай. Я любила сладкий, крепкий кофе и сигареты. Внутри меня жила безутешная тоска по холодным улицам Москвы, по безумному прошлому. Я всегда была плохой. А Вы всегда воспитывали меня, Вы видели во мне капризного, испорченного ребёнка. А я была красиво испорченной молодой женщиной. А потом снова наступила осень, и мы вернулись. Вернулись в дождливую осеннюю Москву. Я ловила в холодные ладошки каждую каплю дождя, а Вы ловили такси. Вы никогда не любили дождь, потому что любили меня.
Сейчас мне 24, а вам 30 лет. Я могла остаться вашей любовницей, мы могли бы разойтись, и тогда я осталась бы Вашей сестрой или просто очень хорошей подругой. Но я неосторожная и дикая стала Вашей женой.