- Зачем ты хранишь её письма? - обиженно спросила Марина, тряхнув своими медными кудрями, - Ты всё еще любишь её?
- Нет, уже не люблю. А письма храню, потому что… - я пожал плечами, подыскивая подходящий ответ, - Ведь это было частью моей жизни. Я же не могу просто зачеркнуть всё, что было раньше? Я же жил, дышал, чувствовал... И мне иногда просто любопытно вспомнить, каким человеком я тогда был.
- Значит, ты будешь их перечитывать и думать о ней! - сделала вывод Марина и, надув губки, отвернулась к окну.
Я снова пожал плечами и пошёл на кухню, где уже щёлкнуло реле вскипевшего чайника.
- Тебе налить? - крикнул я из кухни, но ответа не последовало.
Когда я вернулся в комнату, Марина сидела на полу, а вокруг неё были разбросаны клочки разорванных писем. Последнее она растерзала уже на моих глазах. Мне хотелось сказать ей какую-нибудь грубость, но вместо этого я отхлебнул из кружки. Чай был очень горячим, но я не обжёгся, а только почувствовал, как с нёба облезла кожа.
Прошло пять лет.
- Зачем ты хранишь её фотографии? - обиженно спросила Настя и возмущённо стрельнула в меня своими стальными глазами.
- Ну, как-никак она пять лет была моей женой, - ответил я, продолжая наводить порядок в книжном шкафу.
- Я хочу разорвать все её фотографии! - прошипела Настя, - Я её Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У!
- Но, это же моя жизнь! Как можно разорвать чужую жизнь? Я же не рву фотографии твоих прежних друзей.
- Но я их больше не люблю. А ты всё еще любишь её!! Я знаю!
- Делай, что хочешь, - устало вздохнул я и пошёл на кухню вскипятить чайник.