- Ваа-аа-аасе-о-оок!!! Вась-каааа!!! Ты где-е-е???
- Да он вин…но к трассе рванул, надо п…перхватить его, пока под машину не попал, подросток нетрезвый. Э, народ, туши костер, праздник кончился!! Ну по-пионерски, так по-пионерски… Всегда готов, гы-гы-гы…
"М-м-м… Где я?.. Пить… ", - Василий попытался сфокусировать тот глаз, который открывался. Вокруг все было зеленым, но даже в нынешнем состоянии алкогольного отравления Вася сомневался, что попал внутрь долларовой купюры. Некоторое время он бездумно моргал перед собой, затем решил произвести инвентаризацию опорно-двигательного аппарата, послав в организм запрос: "руки-ноги целы?" Они были целы, но слушались плохо, неуверенно, как бы сомневаясь в праве мозга отдавать какие-то приказы после всего произошедшего. Половина конечностей тряслась, другая подгибалась, все остальное болело. Василий оторвал голову, которая кружилась, будто попала в зону действия небольшого торнадо, от сочной зеленой травки и обнаружил, что находится в поломанных кустах на опушке лесной поляны. Как же тут все заблевано… Мясо ели, уроды… А, так это я тут… Пардон, увлекся…
Постанывая, он на четвереньках выполз на поляну. Битые бутылки лежали в еще теплом пепле костра, но народ куда-то разбежался. Василий помнил начало пикника, то, как они перлись на эту поляну с остановки пригородного автобуса, как разжигали костер с одной спички, изведя целый коробок, как запивали водку пивом, закусывая обугленным на углях мясом (в своем кругу они называли его словом шашлык). Василию было хорошо, но в какой-то момент, наконец-то, стало плохо, и он отошел в кусты, надеясь договориться с организмом о продолжении банкета, где и лишился чувств. Сколько прошло времени, было неизвестно - солнечное утро кончилось, небо, затянувшись тучами, грозило пролиться дождем. Делать было нечего - Василий посидел немного на полянке, а затем, держа маршрут от дерева к дереву, двинулся в лес, надеясь найти друзей, людей или воду. Пить хотелось даже больше, чем видеть друзей.
Говорят, что Бог любит пьяных - петляющий Васин маршрут уперся в небольшое озеро. Упав на колени, он некоторое время разгонял ладошкой водомерок и разный лесной мусор, пытаясь зачерпнуть питье почище, в результате чего потерял равновесие и плюхнулся в воду. Холодное купание обычно отрезвляет. Как выяснилось, Василий не был исключением - голова прояснилась, конечности обрели подвижность, и он, хлюпая промокшими ботинками, резво запрыгал по берегу, снимая рубашку. Кое-как выжав одежду, он огляделся - куда идти? Солнце уже давно скрылось за верхушками деревьев, скоро начнет темнеть. Он неуверенно крикнул: "Ау", сомневаясь, что именно означает это слово - может им только грибники пользуются? Прислушался. Показалось, что где-то за озером играет музыка - наверно компания отдыхающих включила радио в машине. Василий двинулся вдоль берега, иногда останавливаясь, чтобы определить, лучше ли стало слышно далекую мелодию.
Когда музыка стала хорошо различима, Василий понял ее источник - кто-то играл на аккордеоне, старательно выводя мелодии вальсов, советских маршей и песен военных лет. Повеселев, он прибавил ходу и внезапно увидел небольшую танцплощадку - утоптанная полянка, пара лавочек с краю.
Пожилой гармонист стоял в центре, а вокруг него, как планеты вокруг солнца, кружились в танце пары. Как странно - одни старички и старушки. Наверно поблизости расположен какой-нибудь санаторий или дом престарелых, и его обитатели иногда устраивают танцы на природе. Василий стоял в тени деревьев, не решаясь выйти и с кем-нибудь заговорить - мокрый, разящий перегаром он вряд ли мог рассчитывать на благосклонность старшего поколения. "Подожду, когда они начнут расходиться, пойду следом и попробую договориться с персоналом санатория. Может пустят обогреться или хоть подскажут, как до города добраться", - строил планы Василий, отгоняя оживившихся в сумерках комаров. Смеркалось быстро, постепенно танцы прекратились, распавшиеся пары потянулись с площадки. В арьергарде шел гармонист, продолжавший что-то наигрывать на ходу. Стараясь никому не попасться на глаза, Василий двинулся за людьми.
В наступившей темноте ориентироваться приходилось по слуху - шарканье ног и негромкая мелодия указывали дорогу. Василий брел, вытянув перед собой руки, чтобы не наткнуться в потемках на дерево или не сбить кого-нибудь сослепу. Постепенно старческие разговоры становились тише, звук шагов менялся, как будто людей впереди становилось все меньше, хотя расходиться вроде было некуда - вокруг не светилось ни одно окно, близости жилья не ощущалось. Василий, натыкаясь на какие-то заборы, чертыхался и брел на звук аккордеона - может это какая-то деревня без света и цивилизации? Неожиданно мелодия прекратилась. Впереди что-то звякнуло, будто открылась калитка и наступила полная тишина. Василий слепо рванулся, надеясь окликнуть старичка-музыканта, напоролся на невысокую ограду и остановился, тряся расцарапанной до крови рукой. В этот момент, тучи на мгновенье раздвинулись, позволив полной луне показать Василию кладбище с покосившимися крестами, посреди которого он находился, кованую могильную ограду, об один из прутьев которой он поранил ладонь и старый аккордеон, стоящий на лавочке рядом с надгробием. Бросив взгляд на овальное фото, Василий успел подумать: "А на снимке он куда моложе…"
И стало темно. Но это была совсем другая темнота…