Глава IV
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ
Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства
своего и не возлюбили души своей даже до смерти.
Откровение святого Иоанна Богослова
Проснувшись около десяти утра, Лильер долго ругалась на множестве, как оказалось, известных ей языков, давно уже мертвых и еще существующих. Сначала она проклинала его за то, что Идаэль устроил ей вчера. Не было никаких сомнений: ночное рандеву с кровососущими вампирами его рук дело. Шуточка как раз в духе сына Великого Владыки. Яблоко от яблоньки, что называется… Как будто нельзя было найти менее садистский способ пробуждения памяти. Слов нет, стрессовый метод сработал весьма эффективно, но от этого ее желание выцарапать его наглые зеленые глаза меньше не становилось.
Пора было собираться в университет. Конечно, она малость приврала, когда говорила, что на работу ей рано. Зачет она назначила на двенадцать, но все равно следовало поторопиться: зимой всегда уходит на дорогу на полчаса больше. И тут она сообразила, что ей вовсе нет нужды мерзнуть на остановке и трястись в переполненном автобусе. Благодаря Идаэлю она теперь снова владеет своей исконной способностью перемещения в пространстве. Ничего не попишешь, по справедливости за это стоит сказать ему «спасибо». Впрочем, было еще не мало поводов для членовредительства, если кто-нибудь вообще способен нанести телесные повреждения высшему стихииду света с удвоенным уровнем магической силы, то есть плазмиту. Юдоль, конечно, не Кристаллит и не Магит, но даже здесь он сумел разделить ее на две части, заблокировать связь между человеческой и воздушной природой стихииды легкой стихии. Такого не снилось и самим бессмертным богам – жизненным вампирам по классификации Максима Светова, в родословной которого числился один из Девяти. Всеобщность закона сохранения охватывает и такие области, о которых даже не подозревает современная физика этого мира. А потому большинство богов во всех известных и, вероятно, неизвестных мирах по существу являются каким-либо типом вампиров, либо происходят от них. Факт шокирующий, но бесспорный. Если вспомнить, что во всех примитивных дикарских культах приносились кровавые жертвы, а кровососущие вампиры – ближайшие соседи Юдоли, вопросы отпадают сами собой. Просто впоследствии их потеснили пришельцы из других измерений. Все это она знала. Знала, что бессмысленно предъявлять Идаэлю претензии, кричать «Как ты посмел?!!» и требовать объяснений. Он круто наказал ее, не прибегая к кристаллу успокоения, по принципу «бей своих, чтоб чужие боялись». Хоть и не без повода, а все-таки свинья он еще та, которая такова, какова она есть, и больше никакова. Как и все боги, пути которых воистину неисповедимы. Вцепился в эту чёртову Юдоль, как младенец в погремушку. И другому поиграться не даст и сам толком не может, потому, как мешают друг другу. Пока не разобьют.
Волю гневу давать нельзя, даже праведному. Поэтому Лиза отогнала болезненную мысль о Спасителе и переключилась на текущий момент. Прежде чем отправиться на работу, она потренировалась в смене Формы. Получалось неплохо, никаких болезненных ощущений, слабости или сонливости, наоборот, она давно не испытывала такого прилива энергии.
Заглянув на кафедру, Лиза обнаружила, что настроение там совсем не праздничное. Вроде бы назавтра собирались посидеть в ресторане, коллективно встретить Новое тысячелетие. Очевидно, что-то случилось.
– Ой, Елизавета Викторовна, хорошо, что вы зашли, я никак не могла к вам дозвониться, – затараторила лаборантка Ирочка.
– С телефоном что-то, – Лиза забыла его включить.
– Вы знаете, Елизавета Викторовна, Степан Сергеевич умер сегодня ночью.
Лиза была искренне огорчена траурной вестью. Доцент Рукавишников, убежденный сторонник марксизма и диалектического материализма, был в целом очень милым старичком с хорошим чувством юмора, доброжелательно относился к молодым преподавателям, в том числе и к Лизе. Конечно, когда человеку за семьдесят приходится ожидать неизбежного, а все-таки…
– Что случилось? – спросила Георгиева.
– Сердце отказало. После обеда, кто сможет, идем с соболезнованиями, похороны завтра, – сообщила Фаина Игнатьевна. – Я вот тоже с ночи таблетки глотаю, давление под сто девяносто поднимается.
Оказалось, что плохое самочувствие сегодня распространяется не только на стариков, почти все сотрудники, встреченные Лизой на факультете жаловались на головные или сердечные боли, внезапную одышку и общую усталость. Многие говорили, что просыпались в начале третьего ночи, будто их что-то подбросило, и с тех пор чувствуют себя отвратительно. СМИ сообщали о мощной вспышке на Солнце, повлекшей сбои в системах связи и проблемы со здоровьем населения по всему земному шару.
Когда уже после посещения Рукавишниковых Лиза вернулась домой, ей пришло в голову позвонить одному хорошему знакомому. Женя работал врачом на скорой. Правда, застать его дома шансы были невелики.
– Ало, – голос прозвучал как-то одновременно взволнованно и раздраженно.
– Жень, привет. Это Лиза.
– Привет. Ты не заболела?
– Нет. Я в порядке. Просто хотела тебя с наступающим поздравить. А что? – с наивным видом спросила она.
– А-а-а, спасибо. Тебя тоже. Удивительно, как ты меня застала. Заскочил на пять минут с последнего вызова, побриться. Пустые едем, бабуся откинулась, не успели.
Черный медицинский юмор был неотъемлемой чертой Евгения.
– Так ты на дежурстве сегодня, – как будто разочарованно протянула Лиза.
– Какое дежурство. С ночи все бригады подняли, аврал. Люди мрут, как мухи. А я с двухдневной щетиной пациентов распугиваю.
Лиза услышала, как на другом конце трубки что-то зашуршало, наверное, доктор второпях паковал ужин.
– Между прочим, у нас на работе тоже сотрудник умер. Говорят – повышение солнечной активности.
– Не знаю, чего там повышение, – с сомнением сказал Женя. – Если бы только сердечники с гипертониками загибались. Вообще полный караул: астматики задыхаются, диабетики в кому впадают, то печеночная колика, то прободение язвы, то почки отказывают. Кстати, я с Геной разговаривал, так у них этой ночью психи чуть всю больницу не разнесли.
– Все совсем с ума свихнулись, даже кто безумен был, – вспомнила строчку из Высоцкого Лиза.
– Точно. Чертовщина какая-то.
Через трубку стали слышны автомобильные гудки.
– Лизочка, ты молодец, что позвонила. Я, как освобожусь, звякну. А то мне водитель уже сигналит.
– Ты побриться-то хоть успел? – спохватилась она.
– Ага.
– Ну, счастливо.
Опустив трубку на рычаг, Лильер потерла лоб и картинно поморгала ресницами. Чертовщина, а точнее, дьявольщина тут, безусловно, присутствовала. Получалось, что для восстановления ее целостности Идаэлю пришлось вызвать вспышку на Солнце. Но почему ему потребовалось столько энергии? И, похоже, одной вспышкой дело не обошлось. Она взяла пульт и включила телевизор, который вообще смотрела нечасто, а криминальную хронику и тому подобные передачи обычно переключала сразу. Сегодня же Лиза весь вечер щелкала каналы, выискивая местные сводки происшествий и всевозможные новости. Она нашла то, что и предполагала: в последние сутки в городе случилось такое количество аварий, какого обычно «хватало» на месяц, многие со смертельным исходом, также мировые информационные агентства сообщали о двух ураганах, одном серьезном наводнении и одном землетрясении до 8 баллов по шкале Рихтера, упало два самолета, затонул танкер, произошло крушение трех поездов. Все это творилось в разных концах земного шара и могло не иметь никакого отношения к действиям плазмита, разве что разбившийся вследствие нарушения связи самолет. Но у нее было четкое ощущение взаимосвязанности происходящего и его катастрофичности. Конец света мог оказаться совсем не выдумками шарлатанствующих пророков и истеричных фанатиков, вполне возможно, что конец этого мира был давно запланирован на начало третьего тысячелетия от Рождества Христова какой-то из противоборствующих сторон. Несмотря на пробуждение памяти, чего-то она еще недопонимала или недовспоминала.
Потревоженное Солнце возмущалось еще два дня, но уже не так интенсивно, обострение всех хронических заболеваний пошло на спад, дорожные происшествия вошли в рамки среднестатистических показателей, стихии угомонились. Глобальный катаклизм откладывался.
Кафедральную вечеринку перенесли на тридцатое. Старики уходят, а жизнь продолжается, пока. Тем более, что не каждый год наступает новое тысячелетие. Свои язвы Лильер тоже спрятала поглубже, бередить их не было никакого смысла, во всяком случае, пока Сатана не явится на страшный суд, ее суд. Предновогодние хлопоты не оставляют времени: подарки себе и друзьям, поздравления родным, новогоднее платье и т.д. Она еще не решила, стоит ли принимать приглашение подруги Тани встретить Новый год в ее семейном кругу или присоединиться к одной из трех намечающихся компаний холостяков обоего пола. Среди этой суеты было и кое-что приятное. Радовало отражение в зеркале: есть некоторая разница между выглядеть на двадцать пять и быть двадцати пяти, навечно. Обретение целостности само собой подправило внешний облик стихииды. Эффект был не такой уж разительный, к счастью, Елизавете Викторовне было не пятьдесят, она только приближалась к двадцати девяти. И, тем не менее, все знакомые делали ей комплименты по поводу того, как прекрасно она выглядит.
Незаметно наступил и закончился последний рабочий день уходящего года. Она опять забыла о смене Формы. Лиза обычным маршрутом топала к остановке: привычка – вещь въедливая, так просто не отвяжешься.
– Постой, красавица. Куда спешишь? – кто-то уцепился за ее сумочку.
Лиза в бешенстве развернулась, подумалось, совсем студенты охамели.
– А тебе-то что от меня надо?
Она с удивлением воззрилась на остановившего ее архангела Гавриила.
– Не завидую я другу моему Мастеме. Семейные сцены – вот подлинное несчастье, – глубокомысленно изрек архангел.
– Что это ты вдруг так о нем заботишься, брат мой Авриаль? – передразнила его стихиида.
В некотором смысле она имела основания назвать высшего стихиида воздуха братом.
– Не о нем, Лили, о деле. Ты не знаешь кое-чего, что произошло уже после, – Гавриил замялся, – после того, как ты разъединилась при родах.
Они медленно шли по аллее между корпусами, ледяной наст предательски скользил под ногами, лизины сапожки на каблуках мечтали превратиться в коньки. При последних словах архангела она сделала неверный шаг и с трудом удержалась.
– Я разъединилась? – возмутилась Лильер. – Ты сам попробуй, высший стихиид. Знаешь же, что не получится, даже с твоим двенадцатым. А я с десятым разъединилась.
– Зачем цепляться к словам. Хорошо, Идаэль разъединил. Ты бы не дала распять сына, это и сельну понятно.
– До сих пор поражаюсь, как ты на свет появился, вобла замороженная, – вне себя от ярости стихиида перешла на оскорбления.
Лильер имела в виду ставшую притчей во языцах атрофию эмоциональности отца Авриаля.
– Ты же знаешь, Владыка сказал: «Нам нужны высшие стихииды», – не без скрытой горечи напомнил стихиид. – Мы действительно были нужны, чтобы спасти Кристаллит, даже Тафаль понял это.
– Извини, – буркнула Лили.
Ее подошвы снова поехали, и она была вынуждена вцепиться в руку спутника.
– Ну, Кристаллит, это понятно. А на какую фибию вам сдалась эта Юдоль? Другой реальности найти нельзя было?
– Это же клетка, куда случайно ворвался тигр. Здесь его намного удобнее изучать, чем в битве, и не так опасно, как пытаться проникнуть в Иное, – удивляясь ее непонятливости, объяснил бывший Ахриман.
Лильер помнила, что перескочить в другую реальность было не просто. Да и никакой гарантии в том, что они попадут в лучшее место, никто дать не мог. Внезапный приступ ностальгии, чуть не довел ее до слез, кажется, ей никогда так сильно не хотелось вернуться в родной мир. Они почти подошли к остановке, и Гавриил как будто собрался покинуть Лизу.
– Зачем ты все же приходил? – спросила она напоследок.
– Предупредить. Идаэль ждет у тебя дома. Ты постарайся не выходить из себя, а то еще квартал разнесешь. Не забыла башню Вавилонскую? – чему-то улыбнулся стихиид.
Лильер кивнула, что помнит. Авриаль попрощался и ушел куда-то вдоль университетской ограды. Она уже поняла, что сейчас Гавриил такой же «враг» Мастеме, каким был Ахриман Ахурамазде. Тигра они изучают, зверя. Пожалуй, за три тысячи лет что-нибудь и накопали. За что она ненавидела Идаэля, так это за его скрытность. Неужели нельзя было сразу посвятить ее в суть операции? Эти два умника держат ее за дуру только потому, что у высших стихиидов от рождения предельно высокий уровень интеллектуальности. Кстати сказать, мозговой блок она прекрасно ставить умеет, пусть попробуют теперь почитать ее мысли.
Лиза поехала на автобусе, ей хотелось оттянуть неизбежную встречу даже ценой оттоптанных ног и оторванных пуговиц. К счастью, сидение, возле которого ее зажали, освободилось на следующей остановке. Она ловко юркнула в уголок к окну, теперь можно было быть уверенной, что ни одна вредная старушка из тех, кому непременно хочется проехаться в час пик, до нее не доберется. Когда необходимость отстаивать целостность дубленки отпала, ее мысли вернулись в прежнее русло.
Почему только ее угораздило вылететь в эту Юдоль в компании с двумя высшими, с которыми она даже не была лично знакома до попытки выдворения демонов. Владыка сделал ставку на стихиидов, и это, конечно, было правильно. Маги других Форм могли принести больше вреда, чем пользы. И здесь, в Юдоли, после появления Иалдаваофа сохранили свои способности только они, силовик вытянул почти всю магическую силу из этой и без того не слишком-то богатой на нее реальности. Тут никогда не было магов такого уровня, как бессмертные боги Кристаллита, не говоря уже о плазмитах. Местные божества ничего не знали о природе психо-силовых вампиров, они гибли быстро и глупо. Сохранилась лишь всякая мелочь под прикрытием высших. Всего лишь за пару сотен лет сосать силу стало практически не из кого, и тогда избранный народ познакомился с Элохим. Поскольку Господь Мудрый, Митра и Ахриман были мудры и осторожны, вампиру пришлось переключиться на отрицательные эмоции людей. Вот тут стихииды и обнаружили, что демон не является одним существом, а представляет собой симбиоз психо-эмоционального и силового вампиров, недаром Элохим множественное число слова «бог». Положение национального божества не слишком «улыбалось» прожорливым половинам Яхве, но Идаэль не позволял им широко распространить влияние своего культа, он даже добился большой популярности митраизма на территории Римской империи. Юдоль стала клеткой для очень опасных соперников, Элохим меньше всего хотели делить ее с выходцами со стабильной стороны своей Грани. Они не знали, с кем точно имеют дело, а потому напали на Мирааля…
На очередной остановке автобус кое-как закрыл двери, расплющивая народ, повисший на ступеньках. Лизе было через одну, пора протискиваться к выходу.
В квартире стояла полная тишина: ни обрывков мыслей, ни следов эмоций. С каждым днем Лильер все лучше осваивала свой шестой уровень гипно-телепатии, как тот велосипед, на котором не катался с тинэйджерских времен. Разумеется, она не могла обнаружить Идаэля, его бы и драконид не обнаружил, и психо-эмоциональный вампир. Именно поэтому Мирааль смог сжечь это существо, уже почти оставаясь без силы. Эта способность «отхлебыванию» не подлежит, а силовик не подозревал, что существуют маги с уровнем силы выше четырнадцатого. Хотя малыш и был на четыре уровня слабее отца (неожиданный результат брака двух разноименных стихиидов), он все же с полным правом мог считаться плазмитом. «Мирное» противостояние божественных группировок рухнуло, Авриаль переметнулся на сторону насосавшегося до жутких пределов магической силы оставшегося вампира…
Лиза разделась, вымыла руки и пошла ставить чайник. На кухне она спросила:
– Зачем ты отправил к нему Авриаля?
Она слегка вздрогнула, когда он заговорил у нее за спиной, несмотря на то, что ожидала его ответа.
– Наблюдать, ждать подходящего момента. Иалдаваоф до сих пор не подозревает, что кровь архангела Гавриила для него также опасна, как и моя. Ты же понимаешь: наша кровь – наше последнее оружие.
– Да что от нее толку, от вашей замечательной божественной крови! Высшие! В Юдоли невозможна кристаллизация.
Она подожгла газ и, нарочно не глядя на Идаэля, прошла мимо него к буфету.
– Ты не права, Лили. Здесь возможно кое-что другое. Кровь Христа укрепила границы Юдоли, Иалдаваоф потерял возможность разнести эту реальность в клочья. А ведь он мог, в тот момент, когда приложился к силе Мирааля.
– Я родила сына второй раз затем, чтобы он получил утраченную силу, а вовсе не для спасения этого мира! – Лильер развернулась в сторону плазмита, в ее сверкающих голубых глазах отчетливо отразилось желание запустить чем-нибудь (хотя бы хлебницей, которую она держала в руках) ему в голову.
Но хлебница не полетела в Идаэля. Кроме того, что это было бесполезно, имелась и другая причина – Лильер любила его еще сильнее, чем ненавидела. Она могла от ревности обрушить часть башни в Вавилоне на головы ее незадачливых строителей, но была неспособна противостоять грустной улыбке его мудрых глаз.
– Ты родишь его еще раз, Лили. Но на этот раз мы вернемся в Кристаллит, обещаю.
Мгновение спустя он обнимал ее совершенно обнаженную.
«Настоящий мужлан, – подумала Лиза, – никогда не допросишься раздевать медленно. Подай ему все и сразу». До чая они добрались часа через три. Что ни говори, а не умеют люди заниматься сексом как боги. Какой-нибудь Казанова всего лишь неопытный юнец по сравнению с антропоморфными магами (фибииды, дракониды и прочие чудовища – это отдельная статья), для достижения истинного мастерства людям просто не хватает времени.
– Это ничего, что я рожу осенью? – спросила стихиида, поглаживая плоский живот.
– Теперь чем скорее, тем лучше. Я так скучал по тебе, Лили.
Он снова потянулся к ее грудям, но она отстранилась.
– Дай дух перевести, я несколько отвыкла от твоей прыти, Мазда. Ты врешь, что мы вернемся домой или нет?
– Вернемся, – кивнул плазмит. – Я уже был в Кристаллите.
– Правда? Как это у тебя получилось? – она была готова заплясать как жрица в храме Иштар.
– Владыка был здесь не так давно, он открыл способ направленного перемещения, – объяснил Идаэль.
– Почему же отец не помог тебе добить эту тварь?
Вопрос был законный, опыта по борьбе с демонами у Владыки магов Кристаллита хватало.
– Он помог дельным советом: как разделить троицу.
Действительно, Елизавета Викторовна уже задумывалась над этой странностью догмата. Откуда взялось это третье лицо – так называемый святой дух. Все-таки у нее хватало уровня интеллектуальности, чтобы понять: Мирааль заменил силовику психо-эмоционального собрата, которого сам же и уничтожил. Благодаря столь удачной замене силовой вампир стал благополучно питаться также и положительными эмоциями верующих, не только скорбью, но и восторгом. В какой-то момент Лильер вдруг поняла, что сделал Идаэль с ними: с ней самой и с сыном. Он разъединил стихииду воздуха десятого уровня силы до того, как младенец вернул ей ее уровень, свою силу он, безусловно, забрал. Несложный расчет показывал, что в приемыши девственнице Марии достался плазмит не с двадцатым (каким он был прежде), а с тридцатым уровнем силы. Кровь этого сверхбога превратила всю Юдоль в какое-то подобие кристалла, во всяком случае, угрожать ее разрушением Иалдаваоф больше не мог.
В этой реальности многое получалось не так, как в Кристаллите, где, согласно историческим фактам, попавшую в аналогичную ситуацию высшую стихииду света смог привести в чувство только ее сын. Лильер уже поняла, что силы у нее нет никакой, это было печально во всех отношениях. И еще, ее отчего-то беспокоил вопрос о троице…
– Что представляет собой троица на самом деле, Идаэль?
Они уже оделись и перешли на кухню, Лили терпеть не могла серьезных разговоров в постели, это ее раздражало.
– Каждый демон Иного и есть такая троица. Тройной, а не двойной симбиоз. Ее третий член – связник и мозговой центр монстра. Это тонкотелесное существо почти не поддается обнаружению, особенно без применения магии. Авриаль смог вычислить его благодаря близости к силовику. Это он намертво замкнул психическую сущность Мирааля на силового вампира, – рассказывал плазмит, и его глаза снова вспыхивали зелеными огнями ярости. – Мы поняли это слишком поздно. А самое странное, он оказался наиболее чувствителен к крови богов и попросту впал в коматозное состояние. Я не мог вырвать Мирааля из этой связи и уничтожить силовика тоже не мог.
– Выходит, что главная фигура в троице – Святой Дух. Сколько перьев и копий из-за него поломали…
Она говорила всякую чепуху, лишь бы только не расплакаться. Вдруг она вспомнила о Владыке:
– А что посоветовал тебе отец?
– Заменить третью фигуру в симбиозе.
– Как заменить? Кем?
Он не успел ответить, в дверь позвонили один, два, три раза. Сосредоточившись на нежданном госте, Лиза быстро поняла, что это соседка с нижнего этажа. Вечно всем недовольная дама верхнего предела бальзаковского возраста поселилась под Георгиевой в конце весны и с тех пор уже вымотала Лизе все нервы. На нее постоянно что-то лилось и сыпалось, при чем совершенно неясно откуда. Кажется, соседка страдала некоторым синтезом мании величия с манией преследования. Лиза услышала мысль, посланную Идаэлем любительнице скандалов: «А у вас молоко на плите убежало». Сакраментальная фраза бесподобного героя Линдгрен, прекрасно известная всему населению бывшего Союза от мала до велика в блистательном исполнении Василия Ливанова, произвела на соседку потрясающее действие. Она опрометью кинулась вниз по лестнице проверять свое молоко. Лиза согнулась пополам и минуту каталась по ковру в приступе беззвучного хохота. Она была не в состоянии улавливать, что еще внушал надоедливой тетке Сатана, только больше она не появлялась ни в этот вечер, ни впоследствии вплоть до того дня, когда Георгиева продала квартиру в связи с замужеством и переездом к Светову. Прощаясь, бальзаковская дама громко сетовала на то, что их покидает такая замечательная соседка, и еще неизвестно, кто теперь вселится.
Свадьба состоялась в начале марта, беременности заметно еще совершенно не было. Если кого-то и волновал этот скоропалительный брак, то только не их самих. Накануне Авриаль заскочил домой к Максиму, между делом он пошутил, что им следовало бы сделать объявление о женитьбе Сатаны на и.о. Духа Святого.
– Впрочем, этого бы все равно никто не оценил, – отчего-то вздыхая, добавил архангел.
– Посчитали бы очень дурной шуткой, – согласилась Лиза.
– Я давно обратил внимание, что истина чаще всего так и выглядит, – набирая телефонный номер заказанного на завтра ресторана, отозвался Господь Мудрый.
Почти пятьсот лет вторая половина стихииды воздуха внедрялась в симбиоз в качестве замены коматозному связнику. Рассказывая Елизавете Викторовне о плане «Мария», Мастема в тот момент умолчал, что Реформация была организована Гавриилом вследствие изменения его, Сатаны, плана. Вырывая часть Лильер из троицы, Идаэль, наконец, разрубил Гордиев узел, в который самым диким образом оказались вплетены стихииды и демоны. Сначала Лиза страшно испугалась того, что может учинить оставшийся в одиночестве силовик.
– Он это заметит не раньше, чем через полгода. Жизненные процессы силовика очень замедленны с нашей точки зрения, без своего Духа он мало на что способен, – успокоил ее Идаэль. – Вообще, это какой-то отдаленный аналог нашей фибии.
Но оставлять в Юдоли нажравшееся чужой магической силы существо даже с небольшими интеллектуальными данными было опасно. После рождения Миши, высшие благополучно загнали оставшиеся части Элохим в горнило солнечной плазмы. Очередные вспышки на Солнце вызвали очередные магнитные бури со всеми вытекающими.
24 декабря Световы устроили прощальную вечеринку для близких друзей в связи со своим отъездом в Австралию. Бывшая сослуживица и подруга Лизы Татьяна озабоченно кивала головой:
– Ну, куда вы собрались с таким маленьким ребенком, еще двух месяцев нет. Как он перенесет все эти перелеты до Москвы и через океан?
– Не волнуйся, Мишенька очень здоровый малыш, – уверяла заботливую подругу Лиза, легко читая смертельную зависть в душе доцента Бельской.
Гости разошлись, Лиза в очередной раз покормила и убаюкала Мишеньку. Максим заглянул в спальню, неслышно ступая, подошел к манежу, тронул за плечо придремнувшую в кресле Лизу. Родители несколько минут полюбовались на сладко посапывающего малыша и вышли в гостиную. Часы показывали двенадцать.
– Слушай, а как тебе пришло в голову изобрести этот Sol Invictus? – спросила Лильер, она вечно забывала задать этот вопрос, впервые возникший у нее еще лет за пятьсот до новой эры.
– Да, я, в общем, не гений, – скромно потупился Идаэль. – Так, вспомнил просто. Отец как-то рассказывал, что давным-давно, в незапамятные времена…
Стихиид заговорил голосом ведущего известной детской передачи, Лильер улыбнулась.
– Одним словом, еще до эпохи бессмертных богов в Кристаллите процветал культ некоего Армбры – Солнца Истины, Сияющего Ока и так далее. Главный праздник культа приходился как раз на день зимнего солнцеворота, – коротко объяснил плазмит.
– Странно. Я вроде бы родилась в Кристаллите, – недоуменное выражение на ее лице свидетельствовало о том, что стихиида первый раз слышит об этом Армбре.
– Почти никто в Кристаллите не знает, что было до эпохи бессмертных богов, – напомнил он. – Я, например, родился тысяч шестнадцать так лет спустя.
Лильер подумала, что Владыка ненамного старше сына, всего столетий на восемь-девять.
– А откуда…
Идаэль не дал ей закончить фразу:
– От оркулла, или от Черного кристалла. Оттого его по чужим мирам носит, что слишком много о своем знает.
«Опять он влез в мои мысли, хоть тройной блок ставь», – подумала стихиида воздуха.
«Вернее, чем больше узнает, тем меньше знает, как и все мы. Вот ведь где парадокс», – подумал высший Мастема, которому не давала покоя так и неразгаданная тайна природы связника в симбиозе вампиров.
* * *
Закончился последний для них в Юдоли Sol Invictus. Со смешанным чувством облегчения и грусти стихииды оставили унылый техногенный мир без богов и без магии на произвол его нелепой судьбы, ибо злоба людская велика, а глупость беспредельна. Правда, освободившаяся в момент гибели силовика, не растраченная им полностью магическая сила медленно вливалась в еще не окончательно растерзанную людьми природу. А свято место пусто не бывает…
2003 год.