Двадцать шестого выяснилось, что приезжает Минькина двоюродная баба Клава, и что придется-таки собираться в Новый год всем вместе, чтобы помянуть родную бабушку Лидию Сергеевну. Восторга это известие не вызвало. Последние пять лет бабушку поминали вскользь, одной рюмочкой, а дальше праздновали Новый год как положено. Понятно, что у смерти выходных не бывает, умирают люди и в ночь с тридцать первого на первое. Ну, так что ж теперь – оставшимся в живых родственникам и не погулять в Новый год, что ли?
Но тетя Клава была младшей бабушкиной сестрой, жила далеко на севере, на похороны в свое время приехать не смогла, поэтому решено было пожертвовать весельем, чтобы не выглядеть в глазах родственницы нелюдями.
- Да какая разница? - увещевала остальных Катерина, старшая невестка покойной и по совместительству Минькина мама. – Все равно бы в телевизоры по своим углам всю ночь пялились. Опять про «каждый год, 31 декабря, мы с друзьями ходим в баню», надоело! Хоть соберемся, поговорим в кои-то веки!
Ольга, дочь Лидии Сергеевны, только пожала плечами. У нее была самая большая квартира и самый зарабатывающий муж по имени Гена, так что она уже привыкла, что все приезды родственников и большие семейные сборы проводились у них. Миша с Натусей – младший сын и младшая невестка, - тайком вздохнули. Они вели замкнутую жизнь и не любили отмечать праздники вне дома. Правда, их пятилетняя дочка Любочка болела бронхитом, и еще не понятно было, выздоровеет ли она к Новому году…
Обзвонили и обошли старших внуков покойной, уже взрослых и живших отдельно. Прикинули, кто сколько даст, что принести к столу, кто поедет на вокзал встречать тетю Клаву… Словом, хлопот предстояло много, а большой радости от встречи Нового года не предвиделось.
Тридцать первого за стол сели рано. Невестки расстарались на славу: обилие маринованных огурчиков, хитрым образом квашеной капустки, соленых грибочков, золотистых блинков, крупно и мелко нарезанных аппетитных салатов напоминало сказочную скатерть-самобранку из старых детских фильмов. Минька, зайдя в обширную тетину гостиную, даже зажмурился от такого непривычного зрелища, а Любашка, уже сидевшая в кресле, рядом с «бабой Клавой» успела стянуть кусок копченой колбасы и, причмокивая, его сосала. Мужики открыли водку, наполнили стопки – и все ненадолго притихли.
- Ну, что ж… - нерешительно начал Слава, старший сын покойной, плечистый сорокалетний мужчина, работавший инженером в строительно-ремонтной фирме. – У всех нынче праздник, а у нас как бы… это…
- Поминаем нашу маму и бабушку Лиду, - помогла ему сестра, испугавшись, как бы тетя Клава не усмотрела в неловкой фразе брата досаду или упрек. – Царствие ей небесное, как говорится.
Минька сидел на коленях у двоюродного брата Жени, которому уже было двадцать лет, и пытался очистить апельсин. Бабу Лиду он помнил смутно, и в его воспоминаниях она была старенькой и больной, временами даже бестолковой. Под конец жизни она уже не могла связно разговаривать и не в состоянии была вспомнить, что с ней было десять минут назад.
- Ну, земля ей пухом! – после короткой паузы завершил Слава, и все с облегчением выпили.
- Блины берите, - засуетилась Катерина. – Блинами положено закусывать! Андрей, передай блинов тете Клаве!
- Внуки-то как выросли! – растроганно подала голос тетя Клава, повлажневшими глазами глядя на Славиного сына Андрея, у которого под носом пушились казацкие усы. – Видела бы Лидочка, порадовалась бы! какой семьей ее судьба и наградила: и детей много, и внуков…
- Эт точно! – бодро сказал Ольгин муж Гена, ловко разливая лимонад в бокалы малолетних членов семейства.
- Дядь Ген, мне соку! – пискнула Любашка, отпихивая шипучий бокал.
- Поздно, - хладнокровно ответил дядя Гена. – Вон с Минькой поменяйся. Или с Галюней.
Минька исподлобья глянул на несговорчивую сестрицу и вцепился в бокал. Белобрысая, на удивление покладистая для подростка Галюня вздохнула и отдала Любаше свой сок.
- Лидия Сергеевна вообще людей любила! – с чувством сказала Натуся. – Ее все в нашем районе до сих пор вспоминают. Куда ни придешь, везде спрашивают: «Вы Лидии Сергеевне не родственница?»
- Еще бы не спрашивали! – пробасил Женя. – И после пенсии на части разрывали: Лидия Сергеевна туда, Лидия Сергеевна сюда… Ни один праздник без нее не обходился. Раз в профкоме спектакль ставили для детского дома. Актриса, которой надо было козу играть, заболела, так баба Лида сама за нее играла…
- Помню-помню, - подхватил Миша. – ей еще слова вовремя не дали. Она на ходу сама сочиняла. Волка нужно было просто за кулисы турнуть, а мама его метлой по всему залу гоняла и кричала: «Контра! Колхозной козлятинки захотелось?!» Вот хохот стоял!
- Ну! – рассмеялся Гена. – А когда мы с Олькой поженились, она нам наутро торт принесла. Сама на нем написала: «Молодожёнам», только вместо «ё» написала «о», как по-старому писали. И пока несла торт, буква «н» размазалась. Олька берет торт и читает: «Молодожо…»… Ладно, не буду при маленьких детях.
Сидящие за столом взрослые дружно грохнули.
- Талант у мамани был во всякие истории попадать, - отсмеявшись, сказал Слава. – Некоторые совсем не смешные, даже страшные. Но как она потом рассказывала про них – мы животики надрывали! Катя, ты на кухню? Колбасы еще порежь! У всех налито? Помянем маму нашу, пусть ей так же весело на небе живется, как здесь жилось.
Выпили снова.
- Да, остроумной женщиной бабуля была, - задумчиво сказал Андрей. – И ведь, считай, до самой смерти такой осталась! Я с ней про выборы как-то разговаривал. Уж не помню, кого и куда выбирали. Спрашиваю ее: «Баба Лида, за кого будешь голосовать? За коммунистов?» А она: «А за кого же еще? Остальная мелюзга как набежала, так и разбежится!»
- А как она танго танцевала – ууу! – с завистью вздохнула Ольга. – Помню, поставит пластинку, «Брызги шампанского», схватит меня за руки и ну вертеть! Только я так и не научилась…
- Это она в отца нашего была, в Сергея Федоровича, - с гордостью вставила тетя Клава. – Он и плясун был, и баянист! И, бывало, тоже как скажет что-нибудь – как бритвой отрежет! Лидочка вся в него! Когда во время войны у нас в деревне немцы стояли, они по домам ходили, продукты отбирали. Пришли к нам, всю хату переворошили, все забрали подчистую. Мы все плачем, а Лида – ей тогда девять лет было – говорит…
Минька вылез из-за стола и крался к выходу из комнаты.
- Опять в компьютер пошел играть? – поймала его мама Катерина. – Тебе Женя разрешил? А в карманах что?
- Яблоки, - недовольно зыркнул на мать Минька. – Мне разрешили! Ну, мам, пусти!
Любашка, заинтересованная их разговором, уже выбиралась из-за стола. Теперь не даст спокойно поиграть, будет лезть! И почему все взрослые такие любопытные?
За столом опять смеялись.
- Отстань! – зашипел Минька на Любаню, но она, конечно, не отстала.
Время от времени они бегали в гостиную пополнять провизию, и до них долетали обрывки взрослого разговора.
- …и тут, как на грех, заходит Жердяев, главный экономист. И с порога спрашивает: «Кто считал птицефабрику?» Мы все замерли, дрожим. А Лида…
- Еще когда она в Москве училась, в Тимирязевской Академии, они с подружкой ездили в Звёздный городок. И у нее с тех пор был целый набор фотографий космонавтов с автографами. Кто-то, помнится, даже за ней ухаживать пробовал, письма писал, только не помню, кто. Подружки спрашивали: «Лидка, он тебя в космос с собой возьмёт?» А она в ответ: «Как бы я его с собой в деревню не взяла!» Уже знала, что поедет по распределению в село…
- Шутила бабуля над ним, шутила…А потом он выходит на сцену и на весь поселок так и читает вместо «пространный» – «про…»… Ну, вы меня поняли.
Cлышались взрывы смеха.
Вдруг позвонили в дверь. Ольга, бежавшая из гостиной в кухню, остановилась в прихожей и открыла. За дверью стоял веселый подвыпивший мужик с фужером шампанского в руке.
- Соседи! – радостно закричал он. – С Новым годом! С новым, как говорится, счастьем!
- Ой! – спохватилась Ольга. – Что, уже двенадцать?
- А то! – изумился мужик. – Вы за часами не следите, что ли? Уж десять минут, как президент по телеку откукарекал!
В коридор вышла тетя Клава, за ней потянулись и остальные – узнать, в чем дело.
- Вы заходите к нам! – тянула соседа Галюня. – У нас весело. Мы бабушку поминаем. Я, наверное, лет десять так Новый год не отмечала.
- С Новым годом! – кричала раскрасневшаяся тетя Клава. – Всем здоровья и счастья! Андрей, чего стоишь? Доставай баян, сыграй-ка нам танго. «Брызги шампанского». Лидочкино любимое…