С ней я познакомилась очень давно, ещё в раннем детстве. Познакомилась и полюбила, и стала её верной служанкой, её рабыней. Уж очень она мне понравилась. Красивая она, сверкающая, солнечная, уютная, тёплая.
Дома и в детском саду она водила меня за руку, как приличная гувернантка, и показывала мне радости и прелести мира. Я помню, как она учила меня часами созерцать вьюнок полевой - свежий, прохладный, вкусный, как мороженое «Пломбир». Она учила меня впитывать всем телом, всей душой его тонкий, едва уловимый аромат ― аромат земли, лета, детства, блаженного безделья, какой-то странной любви. Я уверена, что так пахнет слово «ностальгия», или нет, так пахнет слово «тоска». Вот я сейчас пишу эти строки, а за окном просыпается солнце и утро пахнет полевым вьюнком ― тихо и осторожно. Но этот запах всё-же не придуманный, он живой, он заполняет всю рассветную квартиру. Слышите? Чуете запах? Это счастье. Да-да!
Она учила меня всматриваться в каждую травинку, паутинку, в каждую вещь так, чтобы находить счастье. Она дарила просторные лёгкие солнечные дни и пасмурные, изящные, тонкие, загадочные. Она нежно и бережно окунала в них глубоко-глубоко, в их оттенки, мелодии, краски. Она меня околдовала, заманила, украла у быстрой гарцующей жизни, спрятала в свой волшебный мир.
С тех пор я ничегошеньки не делаю, а только живу и всё. Когда воспитательница в нашей детсадовской группе спрашивала, что мы умеем, чем мы занимаемся дома, я готова была провалиться сквозь паркет от стыда, потому что одна я отвечала: я ничего не умею и ничего никогда не делаю. Все остальные задорно хвастались проделанной работой. И лица у них светились, и я слегка завидовала их проворности, правильности, живости. А я была и есть динозавр, который давно уже вымер, но только об этом не знает. Ну, делает вид, что не знает, подумаешь!
Чуть позже я познакомилась с Феей. Помните Фею, которая помогла Золушке стать принцессой? Это я об этой мадам. Она не просто красива, она ― само совершенство, как Мэри Поппинс. Она приходит неожиданно и дарит великолепные подарки тем, кто этого заслуживает. Очень редко Фея приходит к тем, кто дружит с Ленью и ещё реже к тем, кто у неё служит. Но ко мне, представляете себе, всё-таки приходит Фея и приносит мне подарки, хотя я почти всегда в Фей и Волшебников не верю. Она протягивает мне подарки, весело улыбаясь и подпрыгивая, я тоже начинаю прыгать от радости и плясать, но подарки взять не успеваю. Вот и вчера так было ― я очнулась от ветреной пляски ― глядь: Феи и подарка как не бывало.
«Ничего! Все подарки от Феи материальны и тяжелы, а я подарю тебе лёгкое и безмятежное счастье смотреть, как медленно всходит и заходит солнце; наблюдать, как растёт трава, кукарекать вместе с петухом и входить в мягкую плоть незатейливого уличного аромата, и ещё много-много»,― успокаивает меня тёплая тучная мамаша Лень и обнимает. Я вырываюсь из её объятий со словами: «Хватит! Надоело! я уже не маленькая!», но объятия всё-же существуют, живут ― ласковые, бархатные, райские.
Когда я была Евой и бродила по саду ― это было то же, это были те же объятия. Но тогда они были нужны, уместны, правильны. И я не говорила себе: так жить нельзя. И никто мне такое не говорил. Адам вообще не говорил со мной словами. Он брал меня за руку, он показывал на летящих в небе птиц, он давал мне нюхать траву. А небо плясало вокруг нас и с нами. Вот и всё. Вы говорите, что это скучно и неинтересно, что пресно так жить? Вы говорите, что не продали душу Лени, чтобы почаще возвращаться Туда? А я, вот, служу у Лени. Иногда мне кажется, что Фея и Лень ― одна и та же мадам, и подарки у них похожие, и лица, и улыбки, и воздушные бальные платья. А вы как думаете?
Вы говорите, что как ни хорош весенний, наполненный медовым солнцем сад, нужно идти дальше, познавать мир, кушать яблоки.
Позавчера моему другу за пение заплатили огромными душистыми яблоками.
«Возьми, это яблоко Познания себя» ― сказал он.
И я это яблоко съела.
Посмотрим, что из этого выйдет.