Ирочка задумчиво сидела на краешке кресла. Болтала ногой, и думала о том, что скажет, когда в кабинет вернется Виталий Сергеевич. Особых слов в голову не приходило, поэтому Ирочка, для начала, решила выбрать позу поэффектнее.
«Кресло. Кресло. Я на краешке. Это смешно. Совсем не интересно. Надо пересесть на диван!» - решила Ирочка и пересела. Посидела еще немного, закинула одну длинную ногу на вторую, не менее длинную. Откинулась на спинку. Дорогой кабинетный диван итальянской мебельной фабрики со сложным названием, немедля выполнил свою функцию: Ирочка провалилась куда-то в черно-кожаную диванную плоть. Сидеть с задранными вверх ногами было жутко неудобно. С трудом, Ирочка выбралась из прохладных объятий дивана. Осмотрелась – больше сидеть было негде – все остальное место в кабинете Виталия Сергеевича занимал огромный стол, выполненный из орехового дерева. Ирочка зачаровано провела ладонью по его поверхности. «А что?» – подумала она – «Может быть, стоит попробовать. Виталию Cергеевичу должно понравиться!»
Сказано – сделано, и вот Ирочка уже сидит на столе, вальяжно откинувшись на руку. «Не хватает только сигареты!» – так думает Ирочка, потому что ей кажется, что молодая девушка с сигаретой – это очень, очень красиво. Это добавляет девушке в глазах мужчины опыта и шарма. Нужного опыта у Ирочки, в ее 16, не было точно, что такое «шарм» она толком не знала, да и сигареты Верка забрала себе.
«Нет! – решила Ирочка – без сигареты не годится. Надо придумать что-то еще!»
Ирочка была человеком дела, поэтому тут же начала вспоминать все известные ей сцены соблазнения из популярных романов и кинофильмов. Ничего толкового в голову ей не пришло, и потому Ирочка решила ориентироваться по обстановке: расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, придирчиво оглядела свое отражение в дверце полированного шкафа напротив.
«Ничего. Только недостаточно … раскованно!» - радуясь, что почти сразу вспомнилось нужное слово, Ирочка немедля расстегнула все пуговицы и поддернула повыше юбку. Теперь она нравилась даже себе – тело ее было молодым, стройным, загорелым, а грудь, по мнению всех ее подруг, была даже круче, чем у Памелы Андерсон.
Оставшись осмотром весьма довольной, Ирочка начала мысленно репетировать свою речь, приготовленную для Виталия Сергеевича. На самом деле, речь была отрепетирована заранее десятки раз и заучена наизусть, но Верка, Ирочкина лучшая подруга, перед этим ответственным мероприятием три раза повторила очень мудрую фразу: «Бабы они бабы и есть. Мужики в настоящих женщинах ценят ум! Вот будь ты просто куклой – трахнет он тебя и, максимум, на полставки возьмет. А если ты в первый же раз ему покажешь, что ты умная, то возьмет на приличное место, а со временем может быть и женится. Он и не старый еще. Будешь тогда профессорская жена – с дачей, квартирой и деньгами. Вот тогда подружку свою и вспомнишь!»
Дача и статус профессорской жены Ирочку особо не волновали. Сейчас для нее самым актуальным вопросом было жилье, поскольку с окончание училища закончилась и прописка в общежитии, но от дополнительных благ отказываться тоже не хотелось. «Ну, если захочет жениться, то пусть» – решилась Ирочка, снимая блузку совсем. В уме она придумала, на всякий случай, что если Виталий Сергеевич окажется мужчиной негадливым, что для его возраста вполне позволительно, то на вопрос, почему она сидит у него в кабинете на столе без рубашки, Ирочка ответит, что в кабинете жарко. Что говорить дальше, Ирочка решила придумать по ходу дела.
В Ирочкиной светлой, в плане цвета волос, головке вдруг появилась мысль, которую она там совсем не ожидала. Даже не мысль, а услышанное когда-то давно от Верки выражение о том, что настоящие мачо в женщинах ценят прежде всего страсть, граничащую с бесстыдством. Кто такие мачо, Ирочка знала – их показывали днем почти по всем каналам. Правда, Виталий Сергеевич, которого Ирочка видела уже два раза, а Веркин брат знал почти лично, на мачо с конем и плеткой никак не походил, но страсти в данной ситуации добавить не помешало бы, думалось Ирочке.
Ирочка сняла юбочку, оставшись в одном белье, и улеглась на стол. Виталий Сергеевич что-то задерживался, и Ирочка, дабы не терять драгоценные минуты даром, решила прорепетировать страсть. Как это делается, Ирочка тоже знала прекрасно: страстными сценами она вполне смогла насладиться на видео, которыми их с Веркой баловал Веркин же старший брат. Правда, брат о том баловстве ничего не знал, а девушки в фильмах если и говорили, то все больше на немецком. Стало быть, со страстными речами у Ирочки вышел досадный пробел в образовании, но зато он вполне искупался видеорядом. Ирочка раскинулась на столе и принялась метаться, изображая страсть.
На беду, под самой серединой Ирочкиной спины проходил стык стола. Это было крайне неудобно, потому что за него цеплялась застежка верхней части Ирочкиного наряда, выданного все той ж Веркой «на такой случай». Портить застежку было категорически запрещено – в случае порчи данной детали гардероба, Верка Ирочку просто убила бы – белье было не Веркино, а девушки ее брата. Брат приготовил его девушке в подарок, а Верка одолжила, о чем брата предупреждать не стала.
Испугавшись скандала, Ирочка решила пожертвовать красотой, и лифчик сняла. Сразу стало гораздо удобнее, с учетом еще и того, что лифчик был ей мал на полтора размера и постоянно жал в груди. Представив себя со стороны, Ирочка поняла, что ей не хватает изюминки, как любила говорить Веркина мама.
Надо было что-то срочно решать, Виталий Сергеевич мог появиться в любой момент, а без изюминки весь месяц подготовки сразу пошел бы насмарку. Ирочка рассеянно перебирала в голове фразы Верки и киноактрис, и вот! Вот оно! Ирочку озарило: в одном из фильмов томная брюнетка снимала с себя остатки одежды и с криком «Долой приличия!» падала ниц на шикарную постель в номере дорогого отеля. В кабинете Виталя Сергеевича, по какой-то досадной оплошности, кровати предусмотрено не было, повторять попытку с диваном Ирочке не хотелось, выходило, что падать ниц надо было на стол. Ирочка приподнялась на локте и придирчиво осмотрела стол еще раз: места, в принципе, было достаточно, одно смущало Ирочку: в том самом фильме, сразу после падения и возгласа, томноокая героиня принимала очень свободную позу. Для этой цели стол подходил не очень: во первых, он был явно выше, чем кровать в отеле, а во вторых, был отлично отполирован, и Ирочка по его поверхности ощутимо скользила. Взглянув на часы, Ирочка решила, что пара минут у нее еще есть, а значит, можно успеть отработать вовремя пришедший в голову маневр. Ирочка поднялась со стола, сорвала с себя трусики и, прошептав – кричать пока было рано – «Долой приличия!» плашмя упала на стол.
Стол пошатнулся, заскрипел, но выдержал!
Обрадованная Ирочка соскочила с него, натянула трусики и уже хотела было лечь обратно, но тут подумала, что для верности неплохо было бы попробовать еще разок.
Ирочка вновь опустила ноги на пол, стянула трусики и упала назад. В первый момент ей показалось, что стол сломался. Однако, итальянцы сделали его на славу – стол стоял, как и прежде, сияя во всей своей орехово-полированной красе. Что же тогда треснуло так громко?
Ирочка осторожно подняла голову, боясь увидеть непоправимое. Страх тут же воплотился в реальность: треснули по шву узкие трусики девушки брата лучшей подруги. Это была трагедия! Настоящая трагедия! И вовсе не потому, что трусиков было жалко – их вполне можно было зашить. Худе было другое. Ирочке даже было страшно подумать: как она, будущий секретарь-переводчик и жена именитого профессора, сможет впервые предстать перед своим будущим начальником и мужем, в драном белье?
Ирочка засуетилась. На юбке и рубашке карманов не было. Сумочка осталась в фойе института, где, нервно куря, Ирочку ждала Верка. Трусики спрятать было некуда. В эту минуту, по всем законам подлости или чего уж там, из-за двери послышались мягкие шаги. Ирочка, в последней попытке спасти ситуацию, сунула порванные трусики в первое попавшееся место – стоявший на стуле чей-то дипломат.
Ручка двери ушла в низ, Верочка набрала в грудь побольше воздуха, сосчитала в уме «раз, два, три!», упала спиной на стол, сколь было сил прокричала «Долой приличия!», полсекунды подумала – в голове мелькнул какой-то полузабытый кадр – и, для закрепления произведенного впечатления, раздвинула ноги.
* * *
- Ну что ты, ну не реви! – профессиональным тоном мудрой подруги успокаивала Верка Ирочку . – Все наладится еще! Мы тебе в сто раз лучше мужа найдем! И богаче! И моложе! Вон, посмотри хотя бы, какой у Виталия Сергеевича оказался видный сын! Перед ним и страсть играть не надо будет – он уже и так все видел! А то, что он женат, так это ничего – сначала любовница, а там уж и до жены недалеко!
Ирочка заплакала с новой силой, размазывая потоки черно-синих, с парфюмерным запахом, слез по лицу.
- Трусики! – все, что удалось понять Верке между приступами рыданий.
- Ну, подруга, трусики. Жалко конечно, не мои ведь. Ну да ничего. Брату я что-нибудь совру, не впервой. А трусики пусть у нее и останутся, пусть ими подавится! Мне вон брат их насовсем отдать хотел, да я не взяла – ничего в них красивого и не было!
«Еще бы ты их взяла» - подумала Ирочка про себя. «Они на меня то еле налезли, а на твою жопу до половины не натянулись бы». И, уже успокаиваясь, Ирочка взяла верную подругу за руку, и направилась к остановке.
30.12.2003