В кои-то веки собралась отдохнуть нормально, побродить по лесу с Татьяной – и на тебе! На работу, в воскресенье. Какая все-таки гнусная вещь – мобильный телефон, где угодно найдут! А ведь только-только собрались шашлыки жарить, и тут пришлось все бросать, садиться в машину и возвращаться в город. Суббота – и та насмарку!
Лена горестно вздохнула. Это называется «не везет».
За окном проносились ватные облака, желтеющие березки и суровые сосны. Желтое и зеленое, белое и голубое – четырехцветный флаг осени…
Она автоматически вела машину, продолжая размышлять о своей горестной судьбе, как вдруг что-то привлекло ее внимание.
Возле пустынного шоссе «голосовал» небритый верзила, одетый в поношенные джинсы и майку. А ведь не май-то месяц! Замерзший, заросший щетиной по самые глаза, несчастный, он смотрел на ее автомобиль как на последнюю надежду своей жизни.
Лена никогда не брала попутчиков, особенно – мужского пола. Мало ли что? Времена сейчас такие… Небезопасные. Но сегодня, возвращаясь с Татьяниной дачи не солоно хлебавши и преисполнившись жалостью к собственной персоне, она вдруг неожиданно для самой себя затормозила.
- Садитесь, - не слишком приветливо буркнула Лена, запоздало вспомнив о том, что ни одно доброе дело, как правило, не остается безнаказанным.
Мужик с трудом уместил свои габариты на переднем пассажирском сиденье, и она только сейчас заметила, что он обут… в домашние тапочки! Час от часу не легче. Но тут уже ничего не поделаешь, ехать надо.
Машина плавно покатила по дороге.
- Спасибо! Вы меня просто спасли, - принялся бормотать пассажир. – Если бы не вы, просто не знаю, что бы я тут делал! Меня, кстати, Максимом зовут!
Не уверена, что это действительно кстати, подумала она и вслух добавила:
- Лена.
- А, очень приятно! – он протянул было руку, но потом спохватился, что все же не стоит отвлекать водителя, неловко поерзал и наконец приткнул большие, как грабли, ладони на колени. – Вы не подскажете, какое сегодня число?
Вот дура, подсадила на свою голову, подумала Лена. Видать, псих какой-то. И тапочки, наверное, поэтому – как был, так и сбежал. Но таких лучше не злить, и она постаралась ответить как можно спокойнее:
- Четвертое октября, суббота.
- Уй-юй-юй-юй! – Максим схватился за голову. – Это ж две недели, даже больше! Меня ж Светка натурально убьет! Ну, жена моя.
Ага, жена. Это даже где-то и хорошо. Может, и не псих, а просто алкаш? В запой ушел, а сейчас очухался? Хорошо бы…
- Что, загуляли сильно? – Лена даже улыбнулась. – Из той серии, что неосторожный опохмел приводит к запою?
- А? Не-ет, - он энергично затряс головой. – Да и не пью я.
Она недоверчиво хмыкнула.
- Ну, в смысле, по праздникам там, в гостях – да. А тут… - он тяжко вздохнул. - Вы не поверите, что со мной произошло!
- Почему же вы так уверены? – пожала плечами Лена, включая пятую передачу. – Дорога впереди длинная, расскажите. Если хотите, конечно.
Тем более, на таком расстоянии от города радио все равно не работает, подумала она, а просто так ехать – скучно.
Он долго откашливался, потом продирался через «в общем», «значит» и «как бы», но наконец отважился.
Впервые ЭТО произошло с ним в возрасте лет семи-восьми. Точно, он уже в школу ходил! Этот день начался для Максима как самый счастливый. Еще бы! Накануне вечером отец вернулся из командировки и привез ему воздушного змея. Не самоделку, как у других мальчишек во дворе, а самого настоящего!
Понятное дело, когда он вынес змея, поглазеть на это чудо собрался почти весь двор. Легкий ветерок поднял ярко-алое полотнище вверх, и змей взмыл над двором, над «пятиэтажкой», выше и выше…
- Эй, малой, дай-ка! – лениво протянул Димка из соседнего подъезда. – Ты ж даже не умеешь как следует его запускать!
- Умею, - насупился Максим.
- Да ну, он у тебя по клумбам ползает вместо того, чтобы летать! – хмыкнул сосед.
- А вот и нет! – Максим выпустил еще немного шнура.
- Не, ну дай, покажу, как надо!
- Не дам!
- Кончай, малой! Дай сюда!
Димка схватил за шнур, а Максим потянул на себя, и сразу несколько витков сорвалось. Змей нырнул, потом рванулся вверх и… намертво увяз в кроне соседнего тополя!
- Я ж говорил, не умеешь! – презрительно протянул Димка. – Эх, ты, мелюзга!
Посмеиваясь, зрители стали расходиться.
А Максим все пытался стянуть змея вниз: так и эдак дергал он шнурок, но ничего не получалось. Тот сел капитально. А совсем уж сильно тащить он боялся: а вдруг оторвется или сломается? Он возился уже не меньше часа, когда стал накрапывать дождик, и все быстренько заспешили по домам. А Максим стоял и плакал возле тополя, до самой нижней ветки которого не только он – взрослый мужчина не дотянулся бы.
Были бы когти, как у их кота Барсика, вмиг бы взобрался по коре, чуть подтолкнул бы змея, и все дела!
И вдруг он стал видеть словно бы как-то иначе. Максим даже сразу не понял, в чем дело, но тополь вдруг стал намного выше. В его уши ворвались неслышные прежде звуки, нос ощутил незнакомые запахи, а руки… Рук не было – были кошачьи лапки, серые в полоску.
Не долго думая, он сиганул на дерево и принялся карабкаться. И так же ловко у него это получалось, что доставляло удовольствие не меньшее, чем сама злополучная новая игрушка. Не прошло и полминуты, как он достиг уже тех ветвей, в которых тот запутался. Маленькая ловкая лапка несколько раз ударила по каркасу, змей провернулся и свалился на землю.
Оставалось вернуться.
Максим слышал много историй о том, как кошки взбираются на дерево, а потом не могут слезть обратно, сидят на ветке и жалобно мяукают. Но их Барсик, как правило, поворачивается хвостом вниз и, мелко дергая попкой вправо-влево, спускается так же быстро, как и залезает вверх. И вправду, оказалось – ничего сложного.
Он подобрал змея и, вымокший до нитки, вернулся домой.
Быть может, происшествие со змеем так и осталось бы единственным его приключением, только вот навсегда запомнил Максим те удивительные ощущения, которые испытал тогда, на дереве. Ту ни с чем не сравнимую свободу, какую-то беспредельную радость. И вот однажды вечером, когда он как-то особенно подробно вспомнил то, что видел и слышал, он вдруг почувствовал, как все окружающие предметы резко ушли вверх – он снова стал котом!
Через года два Максим так наловчился, что, стоило ему как следует сосредоточиться на своем желании, как он тут же превращался в кота. Он пробовал обернуться другим животным, но ничего не получалось. Впрочем, ему и этого было достаточно.
Какой-то первобытный инстинкт, интуиция подсказывали мальчишке, что никто не должен знать об этой его особенности, даже самые близкие люди. Он пробовал было довериться бессловесному Барсику, но тот, едва увидел маленького хозяина в кошачьем облике, зашипел и забился под ванную. Мама потом весь вечер недоумевала, что же случилось с их ласковым и общительным котом. И он таился от всех, в первую очередь – от родителей.
Только вот однажды мама вернулась с работы немножко раньше, чем обычно, а он как раз скакал по креслам в своем пушисто-полосатом облике. А когда мать открыла дверь в комнату, с перепугу стал превращаться взад-вперед, пока, наконец, не остановился на наружности мальчика. Ой, что же теперь будет!
Но, к его великому удивлению, мама вовсе не стала кричать или хвататься за сердце. Наоборот, она ласково погладила его по голове и счастливым голосом произнесла:
- Надо же, совсем взрослый стал! А я все думаю, когда же ты ПРОЯВИШЬСЯ!
- Проявлюсь? – не понимая, повторил Максим.
- Ну, да, - кивнула мама. – Мы называем этим словом появление способности к превращению.
- Мы? – еще больше удивился мальчик.
- Такие, как ты, - улыбнулась мать. – И как я…
Максим даже понять ничего не успел, как вдруг перед ним вместо мамы оказалась роскошная черно-бурая лисица, и только в глазах этой красавицы оставалось что-то неуловимо-знакомое, родное. Минута – и снова перед ним сидела мама.
- Так, выходит, ты у нас – кот, - снова улыбнулась она. – Котик-котик, бархатный животик…
- Мам, а папа – кто?
- Папа… - мама тяжело вздохнула. – Папа у нас просто человек. Очень хороший, умный и добрый. Но он не умеет ни в кого превращаться. Потому-то я и волновалась за тебя: чья наследственность победит – моя или его.
- Оказалось, твоя! – радостно воскликнул Максим, а мама только прижала его к себе:
- Только давай никому не будем ему говорить об этом, хорошо? Папе я скажу сама, а остальным – ни слова!
Максим только молча кивнул.
- Ты спрашиваешь, как я это делаю? – спросил вдруг Максим, хотя Лена за это время не проронила ни слова. – Понятия не имею! То есть я представляю, как это, а вот объяснить не могу…
Что, уже успели на «ты» перейти? Ну ладно. Лена продолжала молчать.
Ее попутчик горестно вздохнул:
- Не веришь ты мне. Да, не могу объяснить, а вот показать – запросто!
Ленины брови удивленно поползли вверх.
- Раз так, то я, пожалуй, остановлюсь, - и она съехала на обочину.
И в самом деле, почему бы не посмотреть, а? Хоть и говорят, что любопытство сгубило кошку, но ведь тут как раз речь идет о коте…
Она остановилась, выключила передачу, но двигатель глушить не стала – на всякий случай. «Ну, давай!» - только она собралась сказать, как слова словно прилипли к губам.
Потому что все пространство над пассажирским креслом как-то задрожало-завибрировало, на долю мгновения стало мутным, непонятным, заставляющим вглядываться куда-то вглубь, а потом словно бы расправилось, но на сиденье вместо Максима уже красовался роскошный серо-полосатый пушистый котище с яркими зелеными глазами.
Кот был не просто большим, он был огромным. Причем поджарым, мускулистым. Килограммов десять, наверное. Даже не всякому мэйн-куну* удастся вымахать до таких размеров. Что ни говори, красавец!
- Мяу, - сказал кот.
Лена, всю жизнь обожавшая котов, только было потянулась его погладить, как над сиденьем снова дрогнуло, поплыло, и вот уже перед ней сидел Максим.
Она торопливо отдернула руку. Еще бы! Одно дело – приласкать красивое животное, и совсем другое – прикасаться к этой небритой роже!
- Ну, как? – впервые за это время Максим улыбнулся.
- Впечатляет, - пробормотала Лена, снова выруливая на шоссе.
Только вот руки немного дрожали…
Чтобы немножко прийти в себя, она брякнула первое, что на ум пришло:
- А… А ты всегда … такой?
- В смысле?
- Ну, красивый, - неуверенно подыскала слово Лена. – А еще серый и полосатый…
- Да уж покрасивее, чем в человеческом обличье, верно, - хмыкнул ее спутник. – Только ты, в общем-то, права. У меня иногда цвет меняется. Если одену что-нибудь желтое, красное, коричневое – рыжина появляется. Если куртку напялю – то еще более пушистый становлюсь.
- И что, у всех ваших так?
- Нет, - Максим помотал головой. – От вида зависит. Мать, так та всегда одинаковая, да и Светка, жена моя, только чуть светлее или темнее делается.
- А она у тебя что – тоже?
- Ага. Ежик она у меня. Когда она Андрюшкой последний месяц дохаживала, я ей даже запретил превращаться: вдруг родит прямо в своем ежином виде? И кого? Ежика? Или вообще, как тот поэт писал, «неведому зверушку»?
- А как же ты ее нашел, такую? И вообще, как случилась вся эта сегодняшняя история? – Лена впервые открыто проявила любопытство.
Вспомнив о своем, мягко говоря, незавидном положении, Максим сразу сник, ссутулился, но все же продолжил рассказ.
Дни шли за днями, все, как у людей. Максим закончил школу, отслужил в армии, поступил в политехнический на вечернее.
Время от времени он, конечно же, превращался…
Это было куда лучше, интереснее и прекраснее, чем все остальные развлечения, вместе взятые. Может, потому и не пристрастился он ни к выпивке, ни к сигаретам. Каждый раз после своих приключений в виде кота Максим ощущал невиданный подъем, прилив сил. Казалось, все на свете по плечу. И на самом деле удавалось очень многое. Например, он взял себе за правило хоть раз в сессию, но прогуляться по двору полосатыми лапками. А лучше – хоть по часу, зато как раз перед экзаменом. И после этого легко сдавал даже те курсы, на которых полгруппы сыпалось.
Девушки у него были, как же без этого. Ну, в кино сходить, на дискотеку, все такое… Только вот расставался он с ними как-то быстро и без сожаления.
А вот Светка!
Нет, в их встрече тоже все было обыденно – познакомились на свадьбе. Его друг женился, ее подруга замуж выходила. А потом… Почему-то им было очень хорошо вместе. А еще Максим очень удивился, когда Света почему-то сразу глянулась его родителям, особенно матери.
Когда дело уже шло к свадьбе, он все порывался рассказать ей о себе, только вот никак не мог осмелиться. Хотя иногда ему казалось, что она о чем-то догадывается, потому что Светлана частенько говорила, что он, Максим, очень похож на кота. Мол, когда в футбол играет, то движения у него какие-то совсем кошачьи, особенно когда головой вертит; рыбу ловит, словно кот; даже уши у него шевелятся по-кошачьи: не вверх-вниз, как у людей, а как-то немножко в стороны. И каждый раз он хотел ей открыться, да что-то будто останавливало.
И вот однажды вечером гуляли они по парку. Вокруг – никого, только сверкают редкие фонари, можно целоваться, сколько угодно. Красота!
Вдруг откуда-то из кустов прямо на них выскочила огромная собака, Света вскрикнула, и… пропала. А у его ног лежал свернувшийся клубочком ежик…
Слов нет, как он был счастлив! Словно на крыльях летал. Думал уже, может, научится даже в птицу превращаться.
В общем, все было нормально. Работа, дом. Андрюшка родился. Отлично было до того злополучного вечера.
Хотя и вечер был как вечер. Он вернулся с работы, по дороге купил новый «Мир ПК», забрал сынишку из садика. Хотел почитать, пока Светка ужин готовит. А тут Андрюшка пристал: поиграй с ним в котика, да поиграй!
Надо сказать, после того Барсика они животных в доме не держали – уж больно неуютно те чувствовали себя рядом. И поэтому сыну приходилось довольствоваться не настоящим котом, а папиными превращениями. Они со Светой особо и не таились – все равно рано или поздно он ПРОЯВИТСЯ. Эта способность и так хорошо передавалась по наследству, а уж если оба родителя были ТАКИМИ, то и подавно.
Только вот тогда играть Максиму совершенно не хотелось: на работе устал, да и новый журнал так привлекательно поблескивал глянцевой обложкой. В общем, превратился он в кота, помяукал для порядка, да и уткнулся носом в компьютерные новости.
Андрюшка выглядел несколько озадаченным: котик есть, правила игры не нарушены. Только вот этот, который лишь изредка мяукает, а сам смотрит какие-то непонятные буквы, его совсем не устраивал. Походив минут пять взад-вперед, он подошел к «котику», пухлыми ручонками вытащил журнал из-под его носа, демонстративно захлопнул и назидательным голосом произнес:
- Котик, ты иссе маинький, ты этот жайнай не паймешь!
Максим так расхохотался, что тут же превратился обратно в человека: коты ведь не умеют веселиться. Они - животные солидные, даже балуются серьезно.
А после ужина он вдруг подумал, что и в самом деле давненько не превращался. Тем более, усталость какая-то накопилось, развеяться надо.
В этом ему было проще, чем Свете или матери – те могли порезвиться только в лесу или, на худой случай, в парке, да и то, когда там народу не было. А ему – запросто!
- Пойду-ка я прогуляюсь, - сказал он жене.
- Далеко?
- Нет, по карнизу вокруг дома пройдусь, и обратно. Форточку только не закрывай, ладно?
- А, хорошо, - ответила Света. – Проветрись, а я пока Андрюше сказку почитаю. А потом ты вернешься и уложишь его.
И он бесшумно спрыгнул на карниз, который огибал на уровне пятого этажа весь их старый дом.
И тут же осенний ветер наполнил его силой, мир засверкал и заискрился. Настороженные уши ловили мириады новых звуков, а мягкие лапы упруго ступали по старой, истрепанной непогодой жести. Чтобы обогнуть угол дома, ему пришлось миновать водосточную трубу и стать на самый краешек откоса. Он проделывал это сотни, тысячи раз. Но наступил тот, тысячепервый, когда все случается, и еле державшийся кусок проржавевшей жести под напором ветра и весом его тела вдруг оторвался и скользнул вниз, во тьму осеннего вечера…
Звезды… Разве бывает так много звезд в городе, где даже глубокой ночью никогда не становится темно? Он даже не успел додумать эту мысль, как все его тело ощутило чудовищный удар, голова словно взорвалась искрами, которые полетели вверх, к звездам. А на их место стал заползать туман, густой и тягучий, заполняя мозг, как тело заполняла невыносимая боль, склеивающий мысли, мертвый и холодный…
То, что произошло после падения, Максим вспомнил уже потом, гораздо позже, сразу же, в одно мгновение. До которого было еще очень и очень далеко.
А пока он, лишившийся всякой способности не только думать, но даже просто воспринимать происходящее, только и мог, что тихонько стонать-мяукать от нестерпимой боли…
- Мама, мама, там киска! – девочка дергала мать за рукав и тащила куда-то в сторону от дорожки, к палисаднику.
- Какая еще киска, Катя? Ты знаешь, который сейчас час?
Женщина была явно раздосадована: они и так засиделись в гостях, а дочке уже давно спать пора. А ту еще киса какая-то!
- Ну, мамочка, ну посмотри! – канючила девочка.
Если сейчас не посмотреть и не дать ей убедиться, что там, в кустах, никакая не киса, а просто выброшенная кем-то тряпка, она весь вечер будет кукситься, и ее укладывание превратится в настоящую проблему. Так что, выбирая из двух зол меньшее, женщина все же подошла к палисаднику:
- Ну, и где она?
- Да вот же, смотри!
К ее удивлению, там и в самом деле лежал кот. Именно кот, потому что кошки такими огромными не бывают. Роскошный, пушистый серо-полосатый красавец не мог пошевелиться и только жалобно мяукал.
- Мама, котик что, заболел? – спросила Катя.
Котяра вовсе не выглядел больным. Сам он был упитанный, а шерсть чистой и блестящей.
- Думаю, он свалился откуда-то сверху, - в задумчивости произнесла мать. – И расшибся сильно.
- Мамочка, а давай его заберем? – глаза дочурки светились такой надеждой, что она не могла отказать, тем более, что и самой было жалко бедное животное.
- Что с тобой делать! – для порядка пробурчала мать. – Заберем. Может, поправится!
Больно!
Тепло. Пить! Больно!
Девочка – хорошо. Тепло – хорошо.
Больно! Больно – плохо.
Пить! Пить – хорошо. Кушать – плохо.
- Да уж, действительно у кошек – девять жизней, - с улыбкой произнесла мама, когда на третий день кот кое-как поднялся и пополз к фотованночке с песком.
- Как это? – удивилась Катя.
- Ну, так просто говорят, а на самом деле если бы человек упал с такой высоты, то наверняка разбился бы насмерть, а наш-то красавец, смотри, вроде как оживать стал. Может, даже поест, а?
- Я ему колбаски принесу! – с удовольствием вызвалась девочка.
И в самом деле, кот, который все это время воротил нос от еды, с удовольствием слопал кусочек «Докторской».
- Ну, все! – обрадовалась женщина. - Теперь он точно пойдет на поправку!
- Мам, а давай назовем его Максимом?
- Ну, давай, - пожала плечами мама. – Только почему именно Максимом?
- Так ведь он ужасно похож на того дядьку с пятого этажа!
Кушать! Кушать! Хорошо.
Спать. Спать - хорошо.
Девочка – играть!
Кушать. Спать. Тепло.
Девочка – максим! максим – хорошо.
Максим – кушать, максим – играть.
Спать, спать, спать.
- Как ты думаешь, твой кот уже достаточно поправился? – как-то спросила мама Катю.
Девочка посмотрела на Максима, весело прыгающего за бумажным бантиком.
- По-моему, да. А что?
– Надо бы на дачу съездить, последние теплые денечки. У меня тут выходные накопились, так что мы могли бы поехать в середине недели и остаться до воскресенья. А с твоей воспитательницей я договорюсь. Как считаешь, он выдержит дорогу?
- Конечно! – малышка отбросила веревочку с бантиком и повисла у мамы не шее. – Я буду его на коленках везти!
- Уж лучше положи на сиденье радом с собой, - улыбнулась мать.
Сегодняшний день должен был стать для Алиски особенным. Она поняла это еще вчера, когда в соседнем доме наконец-то появился Хозяин. Он вальяжно выпрыгнул из этой железной штуки, на которой его привезли Опекаемые, и прошел в дом.
Умопомрачительный красавец!
И дело даже не в том, что в их маленьком поселке Алиска была обделена мужским вниманием, нет. Один Гарик чего стоил! Солидный, степенный и при должности. Родить детишек от такого – честь для любой из них. И осуществить это совсем несложно, поскольку Гарик всегда славился вниманием к прекрасной половине.
Но все-таки что ни говори, а он был… Как бы это помягче выразиться? Слишком уж умудренный жизнью. Зубов почти нет, левое ухо тряпкой висит, да и хромой. Конечно, герой, тут никто и спорить не собирается. Но только вот для Алисы молодой блеск в глазах значил гораздо больше, чем все заслуженные боевые шрамы. А что касаемо работы, должности и предназначения, так для нее это были просто какие-то мудреные слова.
Ну, да. Бывает, соберется народ вечерком и начинает судить да рядить о событиях в мире Опекаемых, о собственной роли и ответственности Хранителей, о необходимости принятия мер… А она от этого только зевать сразу начинает.
Какие меры, какая ответственность?
Опекаемые живы, здоровы – и ладно. Болит что-то – так вылечить не трудно, стоит только ей, их Хранительнице, на недужное место улечься. А так – живи и радуйся, детишек рожай.
Ну, ладно, Гарик. Он действительно мужчинка серьезный. Ну, Багира, ей, черной, по цвету положено магией всякой заниматься. А остальные? Только языками мелят, будто и в самом деле что-то понимают!
Нет, она, Алиска, не такая!
Само собой, за своих Опекаемых она любому глаза выцарапает. В случае чего.
А если нет его, этого случая, то что? А пока появится, она, Алиска, состариться успеет. Нет уж, не на ту напали! Она собирается жить так, как ей самой нравится – гоняться за птицами, дразнить собак, играть и резвиться, пока молодая да гибкая, валяться на солнышке, пока тепло – в общем, наслаждаться жизнью. В том числе и мужской заинтересованностью – она ведь и сама красавица – хоть куда! Ну, не принцесса белоснежная, так что ж с того? Не всем же быть королевнами! Некоторым и попроще нравятся.
И она решила браться за дело, не откладывая его в долгий ящик: проснулась пораньше, тщательно привела себя в порядок и улеглась на крылечке – якобы солнечную ванну принять. Пусть посмотрит, полюбуется, а мы еще и хвостом покрутим! Ну, просто так, надо же себе цену немного набить, а?
Время шло, октябрьское солнце было совсем не жарким, и Алиса уже начала замерзать, однако соседский красавец не спешил обрадовать ее своим появлением. Дрыхнет он до сих пор, что ли? И даже новая территория его не привлекает? Странно…
Ближе к полудню дверь соседнего жилища наконец-то отворилась, и Ее Идеал вальяжно прошествовал во двор.
Алиса мгновенно отвернулась и с томным безразличием уставилась в противоположную сторону. Время шло, а красавчик даже не подавал голоса, казалось, даже не смотрел на нее! Медленно-медленно она повернула голову и скосила взгляд: так и есть – рассматривает траву, как будто впервые в жизни ее видит.
Ой, а вдруг он – кастрат? Кошмар какой!
В любом случае это нужно было проверить. То есть тонко и ненавязчиво привлечь к себе внимание. В чем другом, а в этом искусстве ей действительно не было равных, по крайней мере, в их поселке. С самого утра Алиса притащила на крыльцо газету, забытую кем-то из Опекаемых вчера в кухне. Просто так, на всякий случай. И вот – пригодилась!
Она принялась играть с газетой: то зароется в нее по самые уши, то подбросит, то наоборот, наверх выпрыгнет – она прекрасно знала, как лучше всего продемонстрировать свою изящную, гибкую полосатую фигурку.
Красавец тут же оставил траву в покое, моментом перемахнул через невысокий штакетник и уселся напротив, уставившись во все глаза. Ну и воспитание! Тем не менее Алиска вежливо поздоровалась:
- Привет! Как дела? – она приняла самую соблазнительную позу.
- Тепло-чужой-страшно? – еле различимо пробормотал он.
- Эй, парень, ты чего такое городишь? – она не на шутку забеспокоилась. – Кто тут страшный?
- Не такой, - невнятно донеслось до нее.
- Кто?! Я – не такая? – Алиска уже была готова обидеться, когда Опекаемая красавца вышла на крыльцо и позвала:
- Максим, кис-кис, кушать, Максим!
- Максим-кушать-хорошо, - это прозвучало куда более уверенно. – Не такой – плохо? Не такой – хорошо? Тепло! Тепло-хорошо.
Оставшись одна, Алиса принялась обдумывать свое положение.
Так, его зовут Максимом, это понятно. И он не кастрат – те пахнут совсем по-другому.
Только странный он какой-то. Словно пришибленный, даже разговаривать не умеет. С чего бы?
Или все красавцы такие тупые?
И так, и сяк кумекала она да мозговала, только нечего толкового не придумала. Видно, без совета тут не обойтись, и она решила вечерком заглянуть к Багире. Пусть посмотрит на все это со своей, магической, точки зрения, а то вдруг родятся от такого красавца дебилы какие-нибудь!
Черная кошка выслушала ее на удивление внимательно, ни разу даже не перебила.
- Представляешь, совсем какой-то умом тронутый, даже мысли свои не может сформулировать, словно полумесячный котенок, - закончила гостья.
- Ну, что ж, пошли! Посмотрим на твоего красавца!
Они уселись на Алискином крылечке и принялись ждать. Вскоре появился и Максим.
- О, Сила наша великая! – воскликнула Багира, едва взглянув на него. – Это же не Хранитель, это же Опекаемый!
- Как?!
- Видишь ли, среди них есть некоторые, которые могут менять свой облик и даже становиться похожими на нас, на Хранителей, - Багира в задумчивости поскребла задней лапкой за ухом. - Нам рассказывали об этом во время обучения, но я сама с этим сталкиваюсь впервые. И вот, для всех он выглядит в точности как Хранитель, а на самом деле остается тем, кем есть.
- И что же теперь делать?
- Для начала – позвать его, - дернула хвостом Багира. – Максим! Максим!
Красавчик снова уставился на них непонимающим взглядом, но все же подошел:
- Максим-хорошо. Не такой. Хорошо-плохо? – донеслись до них его расплывчатые мысли.
- Максим-хорошо, не такой – хорошо, Багира-хорошо, - спокойно сказала она. – Спать-хорошо, спать-хорошо!
К удивлению Алиски, красавчик тут же уютно свернулся клубочком и уснул. А Багира продолжала в него всматриваться, словно видела своими янтарными глазами под густой серо-полосатой шерстью что-то, недоступное взгляду Алиски.
- Непростой случай! – сказала она наконец. – Удар в точке ветвления. Мне надо посоветоваться, а ты пока посторожи – мало ли, собаки какие.
И Багира вдруг исчезла, словно растворилась – и как это у них, магов, так получается?
Она, Алиска, тоже бы, конечно, хотела знать-уметь все эти премудрости. Только вот стоило ей лишь подумать о том, что придется тратить целые дни на всякие тренировки и упражнения вместо того, чтобы валяться на солнышке или играть с бабочками, как всякое желание сразу пропадало.
Вот если бы сразу, тогда – да!
Алиска устроилась поудобнее, подогнув передние лапки, и принялась размышлять о своей горестной судьбе.
Да, не видать ей красавчика в мужьях, факт! Видно, придется рожать все-таки от Гарика, что уж тут поделаешь. Хотя – все, что ни делается, все к лучшему: его-то как раз уговаривать не надо, один раз мяукнешь, бархатисто так, с раскатом, и он уже тут как тут. Да и матерью будущих героев тоже стать почетно, а ведь всем известно, что все Гариково потомство – в папашку…
Вернулась Багира.
- Ну, что? – с надеждой спросила Алиса.
- Кое-что узнала. Есть способ погасить тот удар, тем более, что еще не слишком много времени прошло. Только ты мне не мешай, ладно?
Алиска только утвердительно фыркнула.
Багира издала какое-то странное протяжное мяуканье, с самых высоких, едва слышных звуков спустившееся почти в хрип, и вся ее черная шкурка стала светиться, переливаться разноцветными огнями.
- Именем Великой Силы, именем Истинной Реальности, именем мудрости веков соединяю разорванное и освобождаю связанное! – произнесла она, глядя в черное небо. Пусть чужое оставит тебя, а твое вернется! Пусть уйдет туман и засияет свет!!!
И действительно, тот странный свет, которым была окутана ее грациозная антрацитовая фигурка, вдруг словно бы полился вниз, на спящего Макима, сомкнулся на нем коконом, задрожал, и… Вместо свернувшегося клубочком кота на крылечке сидел Опекаемый и ошалело тер кулаками глаза…
- И что ты дальше делал? – спросила Лена.
- Нашел стог, зарылся поглубже и уснул, что ж еще оставалось? Ночь на дворе.
- А снова превратиться и переночевать у «хозяев»?
- Да ты что?! – Маким замахал руками. – Боялся я. Знаешь, после всего этого… Только вот у тебя в машине и осмелился в первый раз.
Он немного помолчал, а потом добавил:
- Ну, а утром пошел на шум в сторону шоссе, только никто останавливаться не хотел. Потом тебя встретил.
Они въехали в город.
- Тебя куда закинуть? – спросила Лена.
- Высади у ближайшего метро!
- И что, так и пойдешь прямо в тапочках? Мне-то несложно!
- Ну, знаешь… - замялся Максим. – Так будет лучше.
Конечно же, он прав! И так он слишком много рассказал ей о себе. Город-то большой, в нем затеряться – раз плюнуть, а вот если она, Лена, будет знать, где он живет, не будет ему спокойствия ни днем, ни ночью!
- Ну, хорошо, - сказала она, притормаживая возле станции. – Возьми хоть денег на проезд!
- Спасибо тебе! Огромное спасибо! – он помолчал, будто хотел добавить что-то еще, потом захлопнул дверцу и поплелся к входу в метро.
Ноябрь 2003,
Стокгольм