В споре рождается истина, и умирают сомнения, ибо каждый спор - эта маленькая жизнь.
От автора
Как-то однажды, может зимой, может летом, может днем, или ночью. Но, все же, точно не весной и не осенью, как и не утром или вечером. Где-то не очень далеко, но и не близко, примерно на пол пути куда-то, в месте, о котором никто и не слышал и не знал, никто не видел и не был, но очень многие догадывались или подозревали, встретились двое. Были эти двое чем-то особенные и необычные, а вот чем - трудно ответить, тем более что судить об этом было некому, так как встречу это никто не видел, и не знал о ней, как и об этом месте.
Нет ничего необычного во встречи двоих, да и в том, что вообще кто-то встречается, ведь это свойственно всем - встречаться, и эти двое не были исключением, но сама эта встреча была необычной. Здесь, где-то на краю света встретились двое, и им было безразлично время года и суток, погода или климат этого странного места. Тем более что они вообще редко встречались, обходя как-то друг-друга стороной и стараясь избежать возможной встречи. А сейчас же они стояли молча напротив и смотрели друг другу в глаза. Оба молчали, обоим нечего было сказать друг другу, не то, что бы они были врагами, или претендовали на что-то одно, завидовали или недолюбливали друг-друга. Им уже давно нечего было делить, как и спорить из-за чего-то, возможно, поэтому они не были врагами. Но и друзьями они уж точно не были, хотя для этого было столько же причин, как и не быть врагами. Двое были похожи и вместе с тем - разные, будто стороны монеты.
Они стояли на расстоянии около метра и просто молча смотрели. Им даже не нужны были слова или жесты для приветствия. Казалось, что так может продлиться не один день или даже целая вечность, но здесь было трудно судить о времени, и как долго они уже стоят - остается загадкой, потому как никто не видел, как они приходили. Если бы тут дул ветер, то он мог заполнить порывистым свистом создавшуюся тишину. Если бы тут росли деревья, то шум падающих осенних листьев смог бы заполнить молчание. Если рядом было море, то равномерный гул волн о берег мог бы заполнить эту тишину. Но всего этого не было, и тишину молчания первым нарушил голос:
- Ладно, хватит играть в гляделки, тем более нас тут только двое. - Голос был немного суховат, но где-то в его глубинах бушевал океан и шторм ломал мачты кораблей.
- А кто тут играет? Все серьезно. - Прозвучало в ответ. Голос отвечающего был чем-то пискляв, будто в глубине него раздавалась песня соловьиной стаи и звон капель осеннего ливня.
- Может, хватит, а то мне начинает все надоедать, проще можно, без пафоса, не для книги тут собрались? - Огрызнулся первый голос, и говоривший отвел взгляд в сторону западного горизонта, поправляя черную шаль на плече.
- Можно проще, да, не для книги собрались... Но будь повежливее. - И отвечающий сел на небольшой, непонятно откуда взявшийся, валун, отводя взгляд от востока и поправляя белую, просторную робу.
Легкий порыв ветра поднял облачко пыли, протащив по земле какой-то мусор, колыхая полы белой робы сидящего и кисточки черной вуали того, что стоял.
- И опять... Ну, так кто первый что-то скажет, хватит на сегодня эффектных пауз!? - Почти прохрипел стоящий, чуть покашливая на гортанных звуках.
- Просто думаю, как бы правильно начать этот разговор. - С улыбкой ответил сидящий, чуть опуская глаза, и не видя, как собеседник стирает только что проступившую кровь с бледных тонких губ черным шелковым платком.
- Можешь начать и неправильно, я подправлю. И так? - Как будто бросая вызов, прервал стоящий, пряча платок в карман.
На одном из горизонтов неожиданно крикнула чайка, немного оживив всю картину. Двое встретившихся обернулись в направление крика, будто пытаясь рассмотреть что-то в сгущающихся сумерках, которые столь быстро превращались изо дня в ночь, что уже и не оставалось времени для самого вечера.
- Красивый крик... - Как бы про себя заметил первый.
- Потому что последний. - С ухмылкой вставил второй. - Ну, так, или я пойду, или начнем, а то дел, сам знаешь. - И немного приоткрыл большую черную вуаль, за которой было укрыто лицо. Но, не смотря на то, что не было ни солнца, ни звезд, ни других источников света, непонятные густые тени наполняли пространство под вуалью, скрывая лицо стоящего.
- Хватит кривляться, начинаю уже...
- Снизошли, уважили, а то уж начал думать, что за смертью посылали.
- Ну почему ты всегда так, я ведь серьезно? - Немного с обидой в голосе возразил сидящий.
- Я тоже всегда серьезный, Мы всегда такие, не спрашивай глупости. - То же с обидой возразил стоящий.
Оба опять замолчали и потупили взгляды, в которых на миг промелькнула грусть или какое-то другое чувство, очень похожее на нее, но с другим названием, если у этого чувства вообще было название. Камень, на который сел первый, уже покрылся мхом, будто с начала их разговора прошло уже достаточно много времени.
- Дело, вот какое у меня есть, только без шуточек. - Серьезным видом начал он, с любопытством рассматривая выросший мох.
- Да куда уже серьезнее, давай дело твое есть, и побыстрее, а то скучать начинаю тут с тобой, место еще выбрали, у черта на куличках или где того похуже, пусто, глухо и мрачно. Тут даже смертью не пахнет, не что жизнью. Да, и про мох - не радуйся, как встанешь - он и умрет сразу, где взял - там отдал.
- Верну. Если помнишь, не люблю долгов в отличие от некоторых.
- Может, не будем на личности переходить?
- Не будем. - Ответил сидящий и провел ладонью по серой глади камня.
- Хочешь за кого-то слово замолвить, мол "обожди" или "чуть позже"? - Спросил стоящий, смахивая с плеча остатки вуали, которая уже успела на кончиках превратиться в пепел.
- Скорее «да», чем «нет». Но не все так просто.
- Не знаю, просто или нет, но я скажу скорее «нет». - Ответил стоящий и снова разразился кашлем, доставая из кармана платок.
- Я ведь даже еще не начал… - Начал, было, первый.
- А я уже закончил, правила одинаковы для всех, и не вижу резона их нарушать, делая дурацкое исключение. Тем более получилось в рифму и мне понравилось. - Отрезал второй.
После этого вновь воцарилось молчание. Тот из двоих, что сидел на камне вновь обратил свой взор на восток, медленно поглаживая шероховатую поверхность камня. По выражению его лица нельзя было определить, о чем его мысли, да и вообще, думает ли он сейчас. С таким выражением лица годовалые дети смотрят на рассвет, еще не зная слова «счастье», но уже испытывая это чувство. Но второй собеседник внимательно смотрел на сидящего и как-то странно улыбался, чуть щурясь. Его улыбка была какой-то поддельной, ненастоящей, будто творение косметологов на лице покойника, даже было видно, что он не привык улыбаться, несмотря на его саркастическое поведение. Складки в углах губ выглядели чуждо и неестественно. Будто на куске воска выступили морщины от времени и непогоды.
Пауза начинала затягиваться, и стоящий первым не выдержал и нарушил тишину очередным вопросом:
- И это все? Ты не станешь меня уговаривать, приводить доводы, спорить? - Надежда в его голосе отдавала фальшью и насмешкой, будто карканье старого ворона.
- А есть смысл пытаться тебя переубедить? - Прозвучало в ответ, но он даже не отвел глаз, и на его лице все еще продолжала светиться странная улыбка.
- Скучно с тобой, раз в сто лет видимся, а ты в небо пялишься.
- Только не говори, что скучал или обиделся.
- Я и не говорю, не скучал, отнюдь, а про обиды - сам знаешь, что, да куда на обиженных возят. Просто вот так втыкать тут я не намерен, дел невпроворот. Это ты можешь себе позволить на камнях сидеть да мыслям придаваться, а у меня ни минуты покоя.
- Хватит тебе, еще жаловаться начни!
- Хватит? Молчал бы, дел то у тебя, просто «быть» и все, только я как прокаженный без отдыха уже вечность вкалываю, без выходных и перспективы на пенсию.
- Покой нам только сниться…
- Так и поспать, и то нет времени! Осточертело все, слов даже нет. Ладно, давай твое дело есть, может, и передумаю, давай, рассказывай.
- Да особо нечего рассказывать, человек один, пока еще не поздно, но время его еще не пришло, рано ему, обождешь, может, немного? - Ответил сидящий, заглядывая в черную бездонную бездну глаз стоящего.
- Рано, говоришь, а кому не рано, что-то я доводов убедительных не слышу, для такой просьбы должна быть причина, или это тебе просто от скуки захотелось? - Прозвучало в ответ.
- Причины. Доводы. Разве для тебя могут быть какие-то убедительные доводы или причины, разве тебе нужен повод? Разве во всем этом может быть логика и смысл?
- Философский у тебя настрой, старина, на патетику потянуло. Я то и не умею так изъясняться вычурно, говорю, как думаю и что думаю, в отличие от некоторых. Нет, ты не подумай, я тебя не хочу словоблудом обозвать, просто черта с два разберешь, что ты хочешь сказать, слов много, а толку от них!?
- Это кто из нас, как ты выразился, кривляется. Все ты прекрасно понимаешь, просто спектакль любишь разыгрывать, характер у тебя всегда был артистичным…
- Борюсь с серой прозой жизнь, к тому же, сам знаешь, люблю во всем вкус.
После этой фразы двое опять замолчали, то ли у первого не было что ответить, то ли у второго не было о чем продолжить, то ли им обоим не о чем было говорить вообще, и разговор незаметно зашел в тупик. Уже привычная тишина вновь наполнила пространство между ними, превращаясь, будто в невидимую стену, где каждое несказанное слово превращалось в очередной камень бесконечной стены молчания.
Непонятно, было утро или вечер, но уже начинало медленно смеркаться. На небосводе не было ни луны, ни звезд, и солнце вовсе не выкарабкивалось из-за какого-то горизонта, просто контуры предметов стали более расплывчатыми и тени начинали вытягиваться к восточному горизонту, будто указывая на место, где утром вновь появится солнце. Если в этом месте вообще когда-нибудь появлялось солнце. Вот только двух встретившихся, по всей видимости, мало интересовали причуды погоды и природные явления, они вообще не выказывали заинтересованность к этому странному месту, в котором они собрались, даже казалось, что это место им обоим знакомо.
- Ну, значит, вот и разобрались, что ни с чем и не разобрались, а вообще признаюсь, получил огромное удовольствие от беседы, почерпнул много нового для себя, и вообще очень рад, мы так редко видимся…
- Я тоже был рад тебя видеть, жаль, что мы так и не наши компромисс.
- Да, жаль, но если что-то решать - то решать сразу, да и не все в нашей власти, ты ведь прекрасно знаешь, рано, поздно, всему свое время, я так говорю.
- Тогда до следующей встречи…
- Конечно, до встречи, нам на роду написано быть вместе, так что уж ты от меня никуда не денешься…
На этой фразе диалог как-то сам собой затих, двое замолчали. Тот, что сидел на камне, встал, еще раз бросив мимоходом взгляд на восток. Тот, что стоял и кутался в шаль, незаметно косился на запад. Не было рукопожатий, напутственных речей, поцелуев, они лишь слегка кивнули друг другу и разошлись в противоположные стороны, не оглядываясь вслед. Звезды не смотрели на них сверху, ветер трепал их одежды, дождь не смывал их следы. А в месте, где бывает только весна и осень, и никогда не бывает зимы или лета, как и дня и ночи, а лишь утро и вечер вновь воцарилось молчание, возвращаясь к своему привычному порядку.
И нет ничего необычного, что двое прощаются или уходят, как и в том, что идут они в разные стороны, возвращаясь туда, откуда, возможно, пришли. Если бы здесь светило солнце и росли деревья, а еще шли дожди и дул ветер, то сейчас, наверное, лишь их тени стелились бы по ковру осенних листьев, гоняемых по блестящим лужам озорным ветром. И если бы кто-то видел эту картину, а уж тем более, слышал их разговор, то все это показалось бы ему непонятным и странным, как и само место.
Конечно, мы можем рисовать в своем воображении пейзажи этого странного места и портреты двух собеседников, представлять себе интонации в их голосах и догадываться о выражении их лиц. Мы можем даже красиво описать это словами, рассказывая кому-то или просто монотонно выстукивая по клавишам слово за словом, пытаясь передать нечто-то такое, что сами с трудом представляем, но очень хотим представить. Возможно, для кого-то это не прозвучит убедительно или даже покажется смешным и нелепым, кто-то призадумается, кто-то забудет на следующий же день. Одни начнут оспаривать, другие критиковать, третьи спорить с рассказчиком или автором сего сомнительного произведения, что на самом деле все было совсем не так.
Но все наши домыслы, догадки, фантазии всегда будут как опавшие, желтые листья, гонимые озорным ветром где-то на краю света, где никогда не бывает ни ветра, ни листьев, как и много другого.
Так о чем все это?
Какой в этом смысл?
Я не знаю.
Я не знаю, ответа на ваши вопросы.
Я не знаю, какой в этом всем смысл, да и есть ли он вообще на самом деле.
Знаю только, что в именно этот миг, где-то очень далеко или совсем близко, там, где идет дождь, несмотря на то, что уже зима, там, где горят звезды и на восходе встает солнце, в каком-то месте земного шара, в каком-то городе, в какой-то клинике в отделении интенсивной терапии бригада каких-то врачей из последних сил борется за жизнь одного человека. Но даже они не смогут вам ответить.
В окно отчаянно стучится дождь, и к мокрому стеклу прилипают последние, осенние листья, оставленные ноябрем в подарок наступившей зиме. А сквозь поволоку густых грозовых облаков одинокие звезды сиротливо заглядывают в белые стены операционной. Возможно только она, девушка с бледным, как мел лицом и стеклянным взглядом, запутавшаяся в проводах, трубках и капельницах и молча смотрящая невидящими глазами в пустое небо сможет ответить вам, любопытным, о чем спорят сейчас где-то на краю света Жизнь и Смерть.
23.12.2003.В.П.
Вейст