«Торчи,пидарас, торчи! Вечный кайф»
Нас атомной бомбой напугаешь едва ли
Мы-рэйверы в жизни такого видали,
Мы иглы ломали об вены, и в слезы,
Когда подыхали от передозы
«Все это – рэйв»
Сергей Шнуров, гр. Ленинград.
Меня разбудил резкий звонок будильника, я с трудом пошевелил рукой. После вчерашнего убойного тусача, тело отказывалось мне повиноваться. Прошло порядка десяти минут прежде, чем я, подобно гоголевскому Вию, сумел разлепить свинцовые веки. В узкую щелочку я увидел часы, они показывали без пяти двенадцать дня, через полчаса мне нужно было быть в офисе. Я работал дизайнером в одной из дизайн-студий и, как человеку творческому мне полагались определенные поблажки. Еще через пять минут я собрал всю волю в кулак и, в буквальном смысле, пополз в душ. Из зеркала на меня уставилась опухшая морда с всклокоченным красно-белым хаером. Глаза вообще были как у вьетнамского партизана: узенькие, хитрые и слезящиеся. Я быстро принял ледяной душ и начал думать, как бы мне оперативно взбодриться. Вчера я зависал на хате у знакомого художника Пиняскина, всю ночь мы дегустировали гидропоник, лучший сорт марихуаны в мире, привезенный Пиняскиным прямиком из Голландии. Честно говоря, художником Пиняскин был дерьмовым. Но оставленные, уехавшими на ПМЖ в Бельгию родителями Пиняскина, две просторные квартиры на Патриарших, позволяли этому мазиле вести безбедный образ жизни. Одну квартиру он сдавал семейству новых русских за 2500 долларов в месяц, а в другой жил сам и регулярно устраивал вечеринки для своих.
Вчера у Пиняскина нас было пятеро: я, Пиняскин, его мутный дружок Карабас (бородатый великовозрастный урод, называвший себя вторым бардом после Визбора, но бывший таким же музыкантом, как Пиняскин художником) и две юные студентки журфака МГУ – Люда и Марина. Собственно Люда и познакомила меня с Пиняскиным около года назад. Люда была вертлявой и некрасивой, но обаятельной блондинкой, работавшей внештатной журналисткой в одном из глянцевых журналов. Мы познакомились с ней пару лет назад во время одной героиновой вечеринки, где-то на окраине Москвы. Впрочем, ни я, ни она особо белым не увлекались, предпочитая ему разнообразные галлюциногены и дурь.
Марина же была Людиной одногруппницей по журфаку, работавшей моделью и, под это дело, жившей на содержании у двух немолодых бизнесменов. Люда подсадила ее на стимуляторы, и теперь Марина частенько тусовалась с нами.
В тот вечер Пиняскин позвал нас на попробовать гидропоник, один из убойнейших сортов марихуаны, бывший обычным делом для Нью-Йорка и Амстердама, но редким гостем в Москве.
Часа за два мы укурились в полную срань. Особенно дало по шарам Карабасу, раздевшись догола, он ползал по комнате на четвереньках и хрюкал, а под конец наблевал в коридоре и уснул в луже собственной тошнотины. Мы же сначала просто сидели, каждый, воткнув в свои мазы. Когда нас немного отпустило, мы попытались замутить легкий групповушник, но стоило нам раздеться, как всех обуял такой смех, что ни о каком возбуждении речи уже не шло.
Потом, бросив Карабаса отходить, мы поехали куда-то пить чай, но вскоре меня накрыло снова, и вот уже я очнулся дома от звонка будильника.
Сегодня пятница, мне нужно занести в офис два проекта внутреннего дизайна дорогого бутика, над которыми я работал последний месяц, после чего я буду полностью свободен, а впереди свернутыми косяками и съеденными таблетками сладостно маячат два выходных.
Есть особо не хотелось, а вот спать я желал изрядно. Надо было хоть как-то встряхнуться. Я выпивал чашек по восемь кофе в день, поэтому он на меня особо не действовал, нужно было что-то посильнее. И тут меня осенило! Я схватил с книжной полки томик Кастанеды и распахнул его, внутри лежал вожделенный пакетик с узбекской шмалью. Не гидропоник конечно, но, выкурив гидропоника, я бы вообще вряд ли куда-нибудь вышел. Из-под кровати я извлек маленькую пластиковую бутылку и, взяв со стола кусочек фольги, соорудил импровизированный барбулятор. Трех точек мне хватило, чтобы почувствовать прилив бодрости. Я нацепил на себя потертые джинсы, кеды и майку с надписью Cannabis. В карман я сунул дискету с файлами моих проектов, а в носок аккуратно запрятал пакетик с остатками шмали, хрен знает, когда я вернусь домой, а курить-то хочется перманентно!
Офис находился в десяти минутах ходьбы от дома, однако я опаздывал почти на полчаса. Я сунул в уши наушники от плейера и погрузился в дивный мир гоа-транса, по легкой обкурке такая музычка то, что надо. В витринах магазинов отражалась моя щуплая сутулая фигурка прирожденного клаббера. Перед входом в офис я остановился и выключил плейер, затем достал из кармана визин и закапал в глаза. Через пару мгновений мои зрачки приобрели здоровую ширину, и я смело шагнул внутрь. Охранник приветственно кивнул и пропустил меня к лифту. Пружинящей походкой я шагнул в офис. У компьютера как всегда, скрючившись, сидела дурнушка-секретарша Зоя. Казалось, не было на свете такой вещи, которой бы она не боялась. Я брезгливо чмокнул ее в щеку, выбрав место, где было поменьше прыщей.
-Шеф у себя?
-Да. Злой как черт из-за твоего опоздания. – скороговоркой пробормотала Зоя.
Я постучался и, услышав томное «да-да», вошел в кабинет нашего шефа. В льняном костюме, положив ноги на выключенный компьютер, полувозлежал в своем кресле – молодой, но уже лысеющий рыжий бородач, Семен Максимович, отец и бог нашего дизайн-бюро.
-Здрасте, Семен Максимыч.
-Как, бля, душно, да еще и кондиционер сломался. – вместо приветствия пробормотал Семен Максимыч. – Мы во сколько с тобой договорились, Ванечка?
-В пол-первого.
-Так чего ж ты припираешься получасом позже и заставляешь меня ждать тебя в душном офисе, в то время как мне пора с твоими эскизами ехать на встречу с владельцами этого гребаного бутика? – угрожающе зарычал Семен Максимыч.
-Извините, Семен Максимыч, проспал я, впредь подобного не повториться. –сымитировал я раскаянье, зная, что Максимыч любит добиваться от людей лебезения.
-Ну, Иван, ведь каждый раз одно и тоже. И так работаешь по свободному графику, заставляешь нас ждать своего дурного вдохновения, еще и имеешь наглость опаздывать, тоже мне ребенок цветов, блин! – уже беззлобно проговорил Семен Максимыч, отирая тыльной стороной ладони пот с багровой залысины. – Ладно, где дискета?
-Вот. – я порылся в джинсах и протянул ему дискету.
-Здесь все, с учетом исправлений клиента?
-Да, я все сделал как они хотели, без самодеятельности. – трава меня по дэшке отпустила и глаза снова налились свинцом. Черт, во сколько же я вчера лег?
-С этим ясно, а когда проект лоджии для этих чурок из Крылатского принесешь?
-Могу в понедельник, по e-mail прислать, мне чуть-чуть осталось, за выходные доделаю.
-Я зарплату тебе тоже по e-mail пришлю, буду твои деньги сканировать, пока рука не устанет. Понял? Чтоб за выходные сделал, распечатал и утром ровно в десять часов положил мне на стол, ясно? – опять перешел на рык Семен Максимыч. – Меня этот Махмуд тоже достал, будь он не ладен, но он платит реально хорошие бабки, а за эти бабки дизайн лоджии он хочет видеть в понедельник вечером, так что будь уж любезен, дармоед херов!
-А зарплату сегодня можно получить? – как ни в чем ни бывало, спросил я.
-Сегодня в бухгалтерии денег нет, конец недели. Получишь свои тридцать сребренников в понедельник, но сначала зайдешь ко мне, и чертежи Махмудовской лоджии на стол, понял?! – Максимыч привстал и испытующе посмотрел мне в глаза. Над его переносицей застыли перламутровые бусинки пота, жирная красная кожа шеи спиралевидными складками сбегала в ворот мокрой рубашки.
-Да, будет сделано.
-Все, свободен.
-Счастливо.
-Давай, Иван, до понедельника. – Семен Максимыч грузно опустился обратно в кресло и начал набирать чей-то номер. Я вышел из кабинета.
Вот сука жирная! Я рассчитывал получить зарплату сегодня. Ну да хрен с ним, на выходные тусы у меня деньжат еще хватит. А к Махмудовской лоджии я еще даже не приступал, придется в воскресенье сидеть дома и до глубокой ночи рисовать эту сраную лоджию, будь она не ладна. Ну да мне не впервой работать в таком аврале. Винтом что ли вмазаться, чтобы работоспособность была повыше? Я как-то и сессию целиком под герычем сдал.
-Ну, как, не очень он злился? – как всегда полусмущенно спросила Зоя, испуганно хлопая короткими ресничками маленьких блеклых глазок.
-Да не беспокойся, все в ажуре. А Никодим, разве не работает сегодня? – Никодим, Сашка Никодимов, был единственным нормальным человеком в этой конторе, он, собственно и притащил меня сюда. Никодим учился со мной в МАРХИ, только на два года старше и работал в бюро на полный офисный день главным дизайнером. Тем не менее, на выходных он частенько составлял мне компанию в экспериментах с галлюциногенами и стимуляторами. Да и придти в офис наглухо укуренным для Никодима было в порядке вещей. Но парень он был умный и исполнительный, так что, Максимыч его ценил и уважал. В отличие от внештатных дизайнеров - меня и запойного сорокалетнего Фимы Крельберга, на Никодима он повышал голос только в исключительных случаях, да и то неизменно потом извинялся.
-Никодим позвонил сегодня утром и взял отгул, сказал, что отравился. – доложила Зоя.
-Ясно, спасибо, Зойка, ну, до понедельника! – я наклонился и чмокнул ее в щеку, на этот раз неудачно, мои губы ткнулись прямиком в один из многочисленных Зоиных гнойных прыщей. К горлу подкатил блевотный комок, но виду я не подал.
Да, что же приключилось с Никодимом? Не смотря на хиповый склад, этот человек был истинным трудоголиком, в отличие от меня, искренне влюбленным во все эти чертежи, проекты и графические программы. Он выходил на работу даже с температурой и кашлем. А сколько бы таблеток экстази Никодим не сжирал со мной за субботу, отлежавшись в воскресенье, он неизменно, как штык, сидел в понедельник с десяти утра за своим компьютером в офисе. Именно собачьей преданностью к работе он и снискал себе расположение такой злобной твари, как Семен Максимыч.
Так что в версию с отравлением, мне верилось слабо, скорее всего, Никодим изрядно передознулся какой-нибудь дрянью. Такие мысли обуревали меня, пока я на автомате возвращался из офиса домой. Внезапно меня осенила еще одна мысль: «Надо бы покурить!». Я резко ускорил свой шаг. Возле дома я перешел почти на бег. Я ворвался в квартиру, словно маленький торнадо. Из носка были вытряхнуты остатки дури, кои, я незамедлительно забил в утренний барбулятор. Я скурил все подчистую, и мигом пришел в благостное расположение духа. Трава пробудила во мне зверский аппетит. Я подался в сторону кухни, попутно включив на полную громкость кассетку ямайского даба. Groove был с утра задан достойный.
Холодильник меня не порадовал, в нем было только пиво «Балтика№3» и заплесневелый кусок колбасы. Я сгрыз колбасу, выжрал полпачки кукурузных хлопьев и высосал две бутылки «Балтики», меня сразу порубило в сон. Так как к сегодняшнему вечеру нужно было по любому набраться сил, я с готовностью нырнул под одеяло. Мне снилась Ямайка, ее луга марихуаны мудрые растаманы и черные грациозные девушки. Во сне я чувствовал дыхание Джа.
Из объятий Джа меня вырвал звонок телефона. На часах было пять.
- Здорово – это Люда, как ты? Отошел? – услышал я в трубке Людин бодрый голос.
-Да я уже и на работе успел побывать и полкнижки прочитать.
-А я вот сегодня забила на учебу, Марина та вообще с укура одного из своих папиков на хер послала, а они должны были на следующей неделе вместе на Кубу ехать. Во прикол! Как книжка, лучше, чем вчера?
-Да не, сегодня я обычную читал узбекскую, мне ж на работу нужно было зайти, а почитав голландскую, если бы я до туалета дошел, была бы большая удача.
-Да уж, что Пиняскин порадовал, то порадовал, какие планы на сегодня?
-А что есть предложения?
-Давай вместе потусуем, а то Маринка вечером едет на ужин в «Пушкин» с папиком мириться, у Пиняскина сегодня какие-то тусовки с художниками, опять будет свою мазню пытаться на выставки пристроить. Я с подружкой сегодня буду, мы еще в школе учились, ее вчера кое-чем интересным взгрели, да и у меня бабла имеется, гонорар два дня назад в журнале выдали, возьми хороших книжек в твердом переплете, если мазы есть, я денежку отдам, а то моего букиниста недавно приняли.
-Хорошо, я у своего возьму афганскую книжку, а где встретимся?
-Давай, в девять на Аэропорту, у выхода из метро, там у меня на хате все приготовить можно, а потом рванем в тусовать в Pix, A Posteriori или в нормальный клуб, если там хаус играет.
-Давай, до встречи.
Я поднялся, оделся и пошел звонить своему дилеру. Книга в твердом переплете – этот гашиш.
-Алё, Кеша, здорово, это я, ну я, я, Иван, Конченый (погоняло мое), узнал? Мне один восточный нужен, есть у тебя? Хорошо, я буду рядом с тобой, мне к 9 на Аэропорт надо, давай без десяти на Соколе, только не опаздывай, о’кей, все, лады.
Я умыл рожу и выпил кофе, тщедушное тело требовало сегодня приключений на мою тощую жопу и не только на нее. Я посмотрел в зеркало: на меня из его стеклянных глубин недовольно пялилось длинное худое лицо, с двумя большими глазами, чью зелень подчеркивали черные круги под ними. Я взял на пальцы гель и слегка взъерошил свои, крашеные бело-красными перьями, волосы.
Из-под кровати я извлек шкатулку с баблом. Я отложил деньги на гашиш и тысячу рублей на остальные радости жизни.
Ровно без десяти девять я дислоцировался на Соколе, у колонны уже маячила высокая фигура Кеши. По началу, он особо не увлекался наркотиками и был просто быковатым полукриминалом, случайно ставшим торговать драгсами, но так как работа пушера, занятие чрезвычайно нервное (общение с готовыми на все ради дозы торчками, напонтованная золотая молодежь, конкуренты, менты), он в последнее время все больше и больше начинал увлекаться частью своего ассортимента.
Я помахал Кеше рукой. Он направился ко мне, на его мощной со следами занятий спортом фигуре болтался мешковатый костюм Nike. Мы пожали друг другу руки, после рукопожатия в Кешиной руке остались вчетверо сложенные деньги.
- Как твои дела?
-Нормально, ладно, Вань, у меня еще клиентов море, все к выходным закупаются, я побежал, твой заказ под лавкой, вон, видишь, где бомж дрыхнет. – махнул рукой назад Кеша.
-Ты бы еще в жопу ему мой заказ засунул!
-Зато никто не подойдет, ладно, бывай! – Кеша похлопал меня по плечу и торопливо зашагал к эскалатору.
Народу в метро было не очень много. Я огляделся и пошел к лавке. Бомжиная вонь ударила мне в нос уже метра за два до лавки. Бомж был одет в рваный белый костюм со следами различных продуктов человеческой жизнедеятельности. Поравнявшись с лавкой, я сделал вид, что поправляю шнурки на кедах. Левой рукой я дотронулся до нижней части лавки, там был жвачкой приклеен шарик фольги – это и был мой гашиш. Я отлепил его и привычным движением закинул в носок.
До встречи с Людой оставалось две минуты. Наркодевушки, в отличие от девушек обычных, никогда не опаздывают на стрелки, даже иногда приходят заранее. Зов дури и зов экстази сильнее зова плоти. Наркодевушек легко заманить к себе домой, достаточно сказать им, что у тебя кое-что есть. Правда, когда вы побалуетесь этим кое-чем, ничего другого вам уже не будет нужно. Так-то!
Я сел в поезд и поехал на встречу. При выходе из вагона я нос к носу столкнулся с ментом. Как всегда, сердце немного замерло, однако служитель закона безразлично скользнул по мне взглядом и прошел мимо.
Попался я всего один раз, как-то два опера приняли около дома с травой, благо был день зарплаты и мне удалось откупиться соткой баксов. Было б при мне чего посерьезнее, такса была бы выше.
Как я и предполагал, Люда с подругой уже ждали меня у метро. Люда надела на себя короткую джинсовую юбку, красную безрукавку и модные узконосые туфли с блестящей застежкой, что, впрочем, красоты ей не добавило. Подружка Люды тоже красивой внешностью особо не отличалась, правда, у нее была неплохая фигура с огромными сиськами, туго затянутая в джинсовое платье, но невыразительное крысиное личико сводило на нет достоинства тела.
-Здорово, Конченый! – назвала меня по кличке Люда.
-Здорово, Контроль! – назвал и я Люду по прозвищу.
-Знакомься, это – Саша, моя школьная подруга, в народе больше известная, как Пионерка, но не в честь членов ленинской организации, а в честь маленького косячка. – рассмеялась Люда. – Мы вместе с ней на пару скрутили первый косяк в девятом классе, и вместе же чуть не отдали концы, передознувшись героином на выпускном, в одиннадцатом. Так что, Пионерка - наш человек.
Мы с Пионеркой пожали друг другу руки.
-Конченый, Иван. – представился и я.
-Ты достал, что я просила. – перешла на шепот Люда.
-Да, как раз на троих хватит, точек по шесть-семь на рыло, афганский.
-Сколько с меня? – полезла в сумку Люда.
-Пятьсот.
-Ладно, дома отдам, я кошелек забыла, ты не против?
-Нет, конечно.
-Ну, тогда, пошли.
-Сегодня в Pix будет охуительный ди-джей играть, DJ Smilik, он русский, но вообще, то в Гоа живет, то в Таиланде, такую он музыку играет, аж дрожь берет, там восточную с трансом или хаусом мешает. Он в четыре начинает свой сет, надо по любэ в Pix заехать.- выдала Пионерка.
-Если б я жила в Гоа, я бы еще не такую музычку выдавала. – мечтательно ответила Люда.
-А можно поближе жить, в Чуйской долине, шалаш там поставить и весь день на анашовом или маковом поле работать и никакого Гоа не надо. – пошутил я.
Девчонки рассмеялись хриплыми прокуренными голосами, ну, в смысле, «прокуренными» голосами. Скоро мы свернули с Ленинградского проспекта и вошли во двор, где располагался Людин подъезд. Мы поднялись в ее квартиру, она жила с матерью, отец Люды, крупный бизнесмен ушел из семьи к молодой любовнице два года назад, но продолжал исправно давать Люде деньги и помог ей поступить на журфак, мама Люды была известной танцовщицей, и в сорок с лишним сохранившей свою красоту. Теперь мама жила на содержании у любовника-бандита, который был моложе ее на десять лет, и редко бывала дома, а на выходные и вовсе укатывала со своим красавцем на его дачу, как и сегодня, оставляя квартиру на попечение дочери.
Мы вошли в просторную Людину хату. Квартира хранила следы былого благополучия в виде кое-где дорогой мебели и остатков давнишнего евроремонта. Но теперь, дочка-наркоманка и мать-****овка не слишком-то заботились о своем доме. И «имение Ашеров» пришло в упадок и запустение.
-Похавать что-нибудь есть? – спросила Пионерка у Люды.
-Ни хера нет, мать ничего не покупала, а я вторую неделю на вегетарианской диете, жру два раза в день в «Джаганате». Хотя, поройся в холодильнике, может, найдешь чего. – пожала плечами Люда.
-Да ты и так не больно толстая, чего себя мучать-то? – недовольно сказала Пионерка.
-Это тебе хорошо, родилась с сиськами как у слона и фигуркой куколки, чего не жрешь, ничего тебя не берет. А меня как после дури на хавчик пробьет, так потом хожу как беременный бегемот. – ответила Люда.
-А ты сядь, как многие модели на героиновую диету, будешь худышка, вроде Кейт Мосс.
-Да ну эту диету, я на такой два раза сидела, чуть тапки не склеила. Когда у меня из ушей один раз кровь пошла, я подумала: «Все, больше я с белым не связываюсь!»
-Ладно, девочки, хорош препираться, предлагаю перейти к делу и покурить, гашиш стынет. – оборвал я их разговор.
-Вот это правильно. Наш человек. – одобрительно погладила меня по спине Пионерка.
-А то! Я знаю с кем водится, Конченый употребил в себя всю таблицу Менделеева и до сих пор, как видишь, огурцом. – гордо откликнулась Люда.- Да, обувь можете не снимать, все равно полы уже недели две никто не мыл. Раньше мы с мамой нанимали уборщицу, а теперь мамаша вторую неделю дома не ночует, со своим хахалем ****ся, а мне на уборку свои бабки тратить, как-то жаба душит.
Мы вошли в Людину комнату. По всей комнате были развешаны маски, музыки ветра и прочая дребедень из эзотерических магазинов вроде «Путь к себе» и «Белые облака», Люда серьезно задвигалась по восточно-мистическим течениям, даже пробовала заниматься йогой, но бросила, сказав, что наркотики более короткий путь к богу.
На одной из стен висел ободранный плакат с Иеэном Макгрегором в роли наркота из фильма «Trainsporting», на нем маркером был нарисован кривой значок L.S.D.
На кровати были разбросаны книжки Ирвина Уэлша, какие-то Тантры и камасутры всяких мутных авторов. Мое внимание привлек кальян, стоявший в углу комнаты.
-Может, через кальян покурим? – предложил я.
-Через него плохо тянется, давай-ка проверенным способом, дедовским. – ответила Люда, которая уже готовила барбулятор из маленькой пластиковой бутылочки «Святой источник».
Пионерка, тем временем, на специальной подставке, возжигала индийские благовония. Комната сразу же наполнилась запахом ароматного ладана.
-Чтоб дурью не воняло. – пояснила она. – А то, нас тут однажды чуть соседи не запалили. Еле от них отбрехались.
-Ну, давай, не томи душу, доставай. – обратилась ко мне Люда.
Я нагнулся и извлек из носка заветный кусочек фольги.
-То, что ты хранил его в носке, несомненно, придаст гашику ядрености. – с улыбкой сказала Люда.
Я развернул фольгу - в ней лежал небольшой, похожий на пластилин черный кусочек твердого. Люда, молча, передала мне маникюрную пилочку. Я отделил небольшую частичку гашиша и положил ее на купол из фольги, венчавший бутылку.
-Кто первый? – спросил я.
-Давай ты, добытчик, только не увлекайся. – ответила Пионерка, жадно глядевшая на барбулятор, в уголках ее тонких губ скопились потеки слюны.
Я достал зажигалку и, через несколько мгновений, уже втягивал в себя сладкий, но терпкий дымок.
После этого я передал бутылочку Люде. Последней была Пионерка, высосавшая дым с такой жадностью, как будто это была последняя краюха хлеба, а она ела ее в блокадном Ленинграде.
Курили все молча и сосредоточено, как работали. Гашиш мы уговорили за минут двадцать.
-И это все? – чуть хрипловато протянула, разочарованная Пионерка.
-Ты прям какая-то бездонная. – услышал я расслабленно-заплетающийся голос Люды.
-Да, я такая, была б моя воля, я бы дула круглые сутки.
Затем воцарилось молчание. Мы лежали в противоположных углах комнаты, каждый наедине со своими мыслями. В такие моменты на меня снисходила божественная благодать. Бог обволакивал меня своими ласковыми баюкающими объятьями. Неважно, кто это был – Аллах, Христос или Зороастр. Бог любил меня, и я физически чувствовал его прикосновения. За это расслабление и слияние с Абсолютом я и любил гашиш. Если героин был явно даром Сатаны, то гашиш был боговым изобретением, эдакой амброзией. В такие моменты я любил остаться один, если траву я дул только в компании, то гашиш предпочитал курить в одиночестве. А еще я любил накуренным ходить в церковь, когда там было мало народа. Пламя свечей казалось мне тогда необыкновенно большим, оно взметалось почти под свод храма. Громко шуршали, обычно беззвучные старушки, а иконы казались живыми.
Вот и сейчас, моя душа расслабленно, без напряга взмывала к засаленному и прокопченному анашно-табачным кумаром потолку Людиной комнаты.
Когда я более или менее пришел в себя, на часах было двенадцать, за окном уже практически стемнело.
Да, не дурная была дрянь. Все-таки Кеша один из лучших моих пушеров. Мне и самому предлагали как-то торговать всякой дрянью, но я всегда до дрожи в коленках боялся насилия, ментов и тюрьмы, а посему решил, что этот промысел, сопряженный со всем выше перечисленным, не для меня, и отказался.
Неугомонная Пионерка уже носилась по комнате, пытаясь зажечь свечи.
-А очнулся, голубок! – между делом подмигнула она мне. – Не хреново вас с Людкой зацепило, как в лучшие годы. Я вот уже час как тут одна тусую, а вы все прикумареные валяетесь. Это не дело! Надо взбодриться, нам еще по клубам шататься.
Я промолчал, а Пионерка зажгла в комнате пять свечей и принялась тормошить Люду.
-Вставай, дура, у тебя мобильный уже раз десять звонил, я подняла, Маринка твоя звонит, говорит, с папиком она окончательно разосралась, он ей на добрую память отлистал шестихат зелени. Короче, девочка хочет тусовать с нами, и забыться в наркотическом угаре. Она сегодня башляет. Да, вставай ты, дура, ночь на дворе!
Люда недовольно замычала, но разлепила набрякшие веки, обнажив под ними отсутствие зрачков.
-Э, барышня, да вам без визина, сегодня никуда, с таким взглядом вас даже в «Русское бистро» не пустят.
-У меня есть. – я порылся в карманах и достал визин. Сначала, на всякий пожарный закапал себе, а потом передал Пионерке. Она проделала ту же нехитрую операцию себе и Люде.
-А теперь я угощаю. Нам нужно взбодриться, держите, ребятки.
Люда открыла свой кошелек и высыпала себе на руку несколько круглых таблеток. Это были экстази. Да, после некоторого расслабона, они будут кстати.
-Это какие? – окончательно пришла в себя Люда.
-Дракончики. – но не местные, мне Ленька из Англии специально привез. Лондонские клубные бритиша знают толк в фармацевтике. – со смехом проговорила Пионерка. – Сейчас влупим по одной, а в течение ночи можно еще парочку, у меня с собой восемь штук, еще и Маринку угостим.
-Ты с колес что ли съехала, по три шутки за ночь жрать, так можно совсем окочуриться. – возмутилась Люда жадности Пионерки.
-Да, ладно тебе! Вон Жанка с Севой на Ибицу ездили, так там вообще по восемь за ночь народ выжирает и ничего, те же бритиша, а мы москвичи покрепче будем! Ну, давайте, по одной, на посошок, и поехали.
Мы взяли по колесу и съели.
-Ща, Маринке позвоню. – схватилась за мобильный Люда.- Алё, Маришкин, привет, извини, я была немного не в кондиции, поэтому не брала, ты где? Одна, в «Мон-кафе», пьешь мартини? Да ты что?! Хорош пить, у нас для тебя есть маленькие круглые сюрпризы. Давай, короче, в час встретимся на 1905 года у метро, сначала пойдем в этот, как его, в клуб-то этот, в «Сити». Ладненько, все, целую, до встречи.
Тем временем, таблетка начала действовать и действовал она неплохо, хотя и несколько мягко. Но прилив энергии и любви ко всему миру, явственно ощущался.
На лице Пионерки заиграла счастливая улыбка, а Люду залил багряный румянец.
-Да, тема хорошая. – сказала Люда.
-А то! – гордо откликнулась Пионерка.- Ну, что, в путь? А то не успеем к Маришке вовремя.
Мы встали и начали лихорадочно собираться. Дрожащими руками Люда взялась наводить макияж. Получалось у нее не очень, но, собравшись с силами, она сумела намалеваться более или менее приемлемо.
Мы вышли на улицу, прохладный свежий воздух резко пахнул нам в лицо.
Ехать было решено на такси, а то под таблеткой, да после гашиша, в метро идти не стоит, так можно было и не выйти из него до утра.
Энергия из меня так и хлестала, да и девчонок тоже впирало не по-детски. Пионерка так та, вообще, начала активно выплясывать прямо на улице, музыка играла у нее в голове. Мы поймали какого-то хмурого шефа на «Фольксвагене гольф». Пионерка села вперед, я и Люда расположились сзади. На свои убитые глаза, подстраховывая действие визина, Люда одела огромные очки-стрекозы.
-Что очень солнечно? – попытался подколоть ее шофер.
-А че радио нормального у тебя нет? – спросила Пионерка.
-Ну покрути там. – недовольно ткнул пальцем в магнитолу шеф.
После пяти минут мучений с ручкой магнитолы, Пионерка наконец нашла какую-то кислотную композицию.
-О, супер. – сказала она и принялась приплясывать на своем сиденье. Водила смерил ее презрительным взглядом, но промолчал. Наконец-то мы оказались на месте. Я, было, потянулся за деньгами, но Пионерка меня опередила и расплатилась. Мы вышли из машины. Я сразу же заметил фигуру Марины, ее черные волосы были зализаны назад и усыпаны блестками, а на тощем загорелом тельце болталось расшитое стразами платье, с надписью MOSCHINO. Когда мы подошли к ней, она приветственно расцеловала нас в щеки.
-Ну, как, чего у вас есть побаловаться, дурь? –нетерпеливо спросила Алена. – Неспроста же, вы, как я посмотрю, такие веселые.
-Есть кое-что получше, подруга, вмиг забудешь своего неудачливого хахеля. – ответила Люда. – Кстати, как вы с ним пообщались?
-Да ну его, козел драный, думает я у него должна по струнке ходить. Марина не делай то, Марина не делай это! Что я ему наложница что ли?!
-Правильно, с мужиками надо построже. А как же ваша поездка на Кубу?
-В жопе наша поездка на Кубу, он теперь с собой берет эту дылду, Милку, ну, помнишь такая, метр восемьдесят пять ростом без каблуков, рыжая, со мной одежду наших дизайнеров в «Марике» показывала. Я для него, видите ли, слишком строптивая, а эта кобыла - доброе инфантильное создание. Да она бабло из мужиков хлеще, чем я, раз в десять тянет! Коза, кабы ее модельер Федорович в кафе случайно не нашел, так бы в свой баскетбол и играла, жираф конопатый. Ну, бля, я ей еще перед показом каблуки на туфлях подпилю, она у меня попляшет! – скорчила злобную гримасу, а-ля недобрый гремлин, Марина.
-А Кубу-то не жалко? – спросил я.
-Кубу-то, конечно, жалко. – вздохнула Марина. – Но, пока не увянет вот это. - она подняла ладонями свои, полуприкрытые платьем весьма крупные для ее тощей фигуры, груди. – Будет у меня и Куба, и Ибица, и бразильский карнавал! А не увянет это еще лет шесть как минимум, обеспечить себя успею.
При ее темпах потребления наркопрепаратов, может увянуть и пораньше, хотя некоторых телок наркотики и алкоголь как будто консервируют.
-Ну, что у вас там, колитесь? – весело проговорила Марина.
-Английские колеса, дракончики, забудешь про Кубу свою на раз. Пойдем за угол, угощу. – сказала Пионерка.
-Класс, пойдем. – Пионерка с Мариной скрылись в темноте.
-Сука, Пионерка, как пить дать еще одну под шумок жиранет, когда она переедает кислых штучек, с ней вообще общаться невозможно. –хмуро сплюнула себе под ноги Люда.
-Это ее право, таблетки же она намутила. А так они бы нам обошлись минимум долларов в 15 штука.
-Ее-то, они, конечно, ее, но с чуваком, который ей их возит, я Пионерку познакомила. А у него фетиш - большие сиськи, по хрен какая у девки морда, как она одевается, главное, чтобы при относительно стройной фигуре у нее дойки были не меньше третьего размера, а у Пионерки класса с восьмого четвертый, вот он на нее, значит, и повелся. У Леньки, у самого жена уже, он в банке работает, а с Пионеркой у них бартер своеобразный. Она ему дает пару раз в неделю, а он ей из командировок таблеток всяких привозит, амфетаминов, иногда даже кокоса. Он и сам по этим делам не дурак, но после женитьбы реже стал, так, пару раз в месяц с Пионеркой за компанию. Да ты его должен знать! Ленька Хвост, длинный такой, в веснушках, он пока в универе учился, на всех транс-вечеринках зажигал.
-Нет, чего-то не припомню.
Из-за угла вышли, светящиеся экстазийной благостью Марина и Пионерка.
-Чего вы так долго? – недовольно спросила Люда.
-Так водички надо было купить запить-то, ты, что напряглась-то так, Людок, опять думаешь, я еще одну таблетку выжрала? Так ведь - нет, меня и так пока колбасит самое оно, я до клуба дотерплю, там закинусь и вам еще догнаться дам, мне ж не жалко. Леньке через неделю опять по делам банка в Лондон, он мне еще привезет, ну, не дуйся, Людок. – выступила самой проницательностью Пионерка.
-Оба-на! – внезапно присела на корточки Марина. – Вот это меня вперло,так вперло, блин, аж ноги подкашиваются!
-Говорила я тебе не пить перед таблеткой, так вообще может херово стать. – назидательно произнесла Люда.
-Да не, мне круто. Щас, чуть отпустит и пойдем в клуб. – ответила Марина, и накинула модные очки на свои, ставшие потусторонними глаза.
Минут через пять Марина насиделась, и мы пошли по направлению к клубу.
Со стороны, мы, видимо, смотрелись, как компашка персонажей фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе»: Марину на ее шпильках мотало, как плакучую иву, Пионерка шла и как бы пританцовывала, отчего ее дородные груди мотались подобно полковому знамени, мы же с Людой шли как два робота - четко и в унисон. На лицах у всех сияли улыбки. Нездоровое счастье переполняло нас.
По пути нам встретились негры в широких штанах, они, скорее всего, шли в находившийся тут же, неподалеку, клуб «Гиппопотам», излюбленное место сбора африканской диаспоры нашего города.
При виде негров у Марины едва не случилась истерика, от смеха ее буквально скрючило пополам. Да и мы пару раз хихикнули. Негры тоже оскалили в улыбках свои белоснежные как качественный кокаин зубы, и что-то зачирикали на своем языке.
-Говорят у негров член огромный у всех. Вот бы посмотреть. – неожиданно сказала Пионерка.
-У настоящего мужчины член может быть любой, а вот кошелек должен быть толстый. – проопонировала ей Марина.
-А по мне все негры обезьяны, я бы с ними не смогла. – включилась в дискуссию Люда.
-Эй, постойте, а ничего, что я тоже здесь нахожусь. – попытался осадить я девчонок.
-Да ты нам не мешаешь, ты же нам как сестричка. – ласково потрепала меня по щеке Марина.
-Нет, ну, все-таки интересно, он реально у всех них такой огромный как в порнофильмах. Я в одном видела такой… Нет, вот такой. – возбужденно показала руками размер вожделенного органа Пионерка. – Сантиметров тридцать, а то и сорок.
-Так в порнухе и у белых не меньше, их же специально подбирают. – ответила Люда.
-Как так подбирают? – удивилась Пионерка.
-Ну, проводят кастинги, как у нас в модельном, только у нас смотрят на рост и фигуру, а там на размер члена, если мужик или сисек, если баба. – со знанием дела объяснила Марина.
Я молча слушал всю эту ахинею, но мне было по фигу, таблетка впирала основательно, я наслаждался ощущением легкости и счастья, переполнявшим мой организм.
-Да большой член не удобно, главное ведь умение. – вновь включилась в дискуссию Люда. – Вон встречалась я с парнем одним, так у него был хер двадцать два сантиметра, он как попытался мне задвинуть на полную, боль была такая, как будто второй раз невинность теряла…
-Можно подумать ты что-нибудь об этом помнишь, это было-то классе в восьмом и ты была в жопу пьяная. – укоризненно сказала ей Пионерка.
-Неважно, такое не забывается. Ну, так вот, так он меня и драл на полшишечки, да и эрекция у него была неважная. Он мне объяснил, что чем длиннее член, тем дольше идет наверх кровь, поэтому он и стоит похуже.
-Один знакомый японец сказал мне, что у них есть такая мужская поговорка: «У негров большой, но мягкий, а у японцев маленький, но твердый.» - сказала Марина.
-Да, хватит, вам уже! - не выдержал я. – Я же при вас сиськи женские не обсуждаю!
-А ты не стесняйся, обсуди, нам в этом плане есть, чем похвастаться, а, Саш? – хлопнула себя по груди и подмигнула из-под очков Пионерке Марина.
-Нет, ну интересно же, как там у них, какой он в жизни, я бы посмотрела. – как заведенная, повторяла Пионерка.
-Да, заткни ты свою пачку, достала уже! Хочешь, вернись к тем двум негативам, они тебе с удовольствием свои бананы покажут. И не только их, мы тебя подождем. – простонала Люда. – Весь кайф ты своим нытьем обламываешь!
- Да нет, я не в том смысле… - начала оправдываться Пионерка.
Тем временем мы подошли к «Сити» Это был один из самых больших московских клубов, располагавшийся на территории бывшего заводского ангара. Мы прошли через распахнутые ворота, и зашагали вдоль бетонного забора, в глубине двора виднелось зловеще-индустриальное здание «Сити». Над входом горела кривая неоновая надпись с названием клуба, под ней стояли два крупных охранника. Внутри клуба играло жесточайшее минимал-техно, грохот был слышен даже на улице. Обычной публикой здесь были ветераны клубного движения, выросшие на рейв-культуре, и не променявшие ее на высокомерие пафосных клубов или уют семейной буржуазной жизни, молодые модные бандиты и малолетние девочки, подсевшие на романтику кислотного образа жизни. Лучшие наркоклубы Москвы были after-party местами, приезжать туда раньше часов четырех утра смысла не имело, «Сити» же обычно был заполнен под завязку уже с двенадцати. К тому же, в другие клубы еще далеко не всех пускали, а здесь мог войти любой, заплативший двести рублей за вход.
На входе охранники в легкую нас обыскали и пустили внутрь, раньше люди закидывались прямо в туалете, но после нескольких масок-шоу, устроенных ОМОНом, теперь с этим строго. И народ либо приезжает сюда уже угашенный, либо убивается рядом, на улице.
Марина сказала, что она сегодня гуляет, и заплатила в кассе за всех. Нам поставили на руки синие печати, и мы шагнули на танцпол. От бешеного ритма музыки, экстази вставило еще сильнее, и тело само пустилось в пляс. Танцпол был забит под завязку, и мы пошли отплясывать на балкон возле бара. Внизу, подобно биомассе из фильма «Через тернии к звездам», в едином угаре шевелилась толпа. На большом экране показывали японские мультики-аниме. Как всегда, после приема экстази, меня обуяла дикая жажда. У бара была такая очередь, что я пошел попить воды в туалет. Я словно плыл сквозь поток людей. В туалете несколько таких же страдальцев, как и я, приникли к кранам с водой. Внезапно один их них оторвался от водопоя и протянул мне руку:
-Здорово, Конченый, ты, я вижу, тоже угашенный.
-Здорово, коли не шутишь. – я пожал руку Семену, тридцатилетнему тусовщику со стажем. На его худое тело была натянута майка с флюоресцентным рисунком, изображавшем листик марихуаны, на потном лице играла придурковатая улыбка.
-Есть, чего-нибудь? Мне бы догнаться. – заискивающим тоном спросил Семен.
-Нет, я бы и сам рад. – соврал я. (Еще чего! Делиться зельем с этим уродом.)
-Ну, тогда, бывай. – сразу потерял интерес к моей персоне Семен и вышел из туалета.
Я жадно приник к тонкой струйке холодной водопроводной воды. Напившись, я вытер губы и пошел на танцпол. У двери женского сортира я столкнулся с девчонками.
-А мы тебя, как раз ищем, будешь еще? – спросила Пионерка.
-Конечно!
Мы вернулись к бару, где Пионерка незаметно дала каждому по пилюльке счастья. Марина протянула мне бутылку минеральной воды. Я закинул экстази в рот и запил минералкой. Пионерка что-то орала мне на ухо, раза с третьего я расслышал, что она зовет меня вниз. Мы спустились с балкона и слились в едином экстазе с танцующими, став частью счастливой биомассы. Минут через пятнадцать меня не по-детски вкрячило.
Светомузыка резко перестала меня слепить, я не танцевал, я, словно летал, руки мои пускали струи доброго огня, мне хотелось обнять весь мир и сделать всех счастливыми. Я испытывал полнейшую эйфорию.
Не знаю, сколько прошло времени, когда меня чуть-чуть отпустило. Кто-то дернул мою руку. Это была Марина.
-Ты поедешь в Pix? Уже начало четвертого, самое время.
-Да, поехали, а где все? – рассеяно прокричал я ей на ухо.
-Пионерка сейчас подойдет, а Люда, видимо, сегодня переела, что-то ее совсем скумарило, и она поехала домой, сказала ей очень плохо.
-Ясно.
Тут как тут, подошла Пионерка, даже в темноте глаза ее светились странным огнем, и бывшие в реальности довольно маленькими, казались необыкновенно большими. Это были глаза не человека, а какого-то инопланетянина из дешевых американских кинофильмов.
-А, Кончеееный, ну ты едешь с нами, али как. – развязно протянула она. Права была Люда, когда Пионерка переедает кислых субстанций, она становится невыносима.
-Поехали.
-Ну вот и ладно, по коням, бля, по коням. – хлопнула меня по плечу Пионерка, и мы стремительно понеслись к выходу. Народу на танцполе поубавилось, но дышалось в клубе все еще тяжело. Выйдя на улицу, я почувствовал облегчение. Пионерку повело вообще, она чуть не упала на охранника клуба, а когда мы миновали бетонную ограду, эта наркоша выбежала ловить машину, почти на середину шоссе. Один водила чуть ее не сбил и обложил трехэтажным матом, Пионерка в долгу не осталась и намекнула ему о его нетрадиционной ориентации. И сделала она это в далеко непарламентских выражениях. Водила резко затормозил на той же злополучной середине шоссе и, не обращая внимания, на бибиканье редких машин, уверенной походкой направился к шатающейся, как пьяный сурок Пионерке. Лицо его говорило о быстрой физической расправе над угашенным сисястым созданием.
Наперерез к нему кинулась Марина. Я не знаю, что она ему сказала, но, к моему удивлению, он не только сменил гнев на милость, но и любезно согласился нас подвезти.
Мы сели в машину, шофер оказался огромным верзилой, с лицом полубандитаполуработяги. Он закурил, и машину заполнил едкий дым «Явы золотой». По радио надрывались педерасты из «Иванушек».
-А че, девчонки, куда едем? К пацанам на ****ки? – сказал водила с характерным южнорусским акцентом и засмеялся довольный своей мудацкой шуткой.
Неугомонная Пионерка попыталась ему что-то ответить, но сидевшая с ней на заднем сиденье Марина заткнула ей рот ладонью. Пионерка немного потрепыхалась, а потом затихла.
-Боевая у вас подруга, да, девчонки? Я ее чуть не убил, вы с ней того, поосторожнее. – не успокаивался водила.
Мне совершенно не хотелось объяснять ему, что в машине находятся не только девчонки, но и я. И ни я, ни Марина не собирались вести с этим быдланом высокодуховные диалоги.
К счастью, мы скоро были на месте. Мелькнуло здание американского посольства.
Именно во дворе, рядом с представительством Империи Тьмы в России, находится самый злачный наркопритон города, клуб Pix. Довольно символичен тот факт, что место сбора всех удолбышей и укурышей города Москвы находится подле дипломатического представительства страны, несущей во многие страны разлагающую культуру разврата.
В Pix можно встретить кого угодно: зажиточного владельца PR-компании или деятеля шоу-бизнеса, которые приводят свои истрепанные зарабатыванием сумасшедших бабок нервы в порядок с помощью различных стимуляторов, а также просто молодежь, начитавшуюся Тимоти Лири или Кастанеды. Немалую часть посетителей данного заведения составляют юные геи. Раньше пускали почти всех, если ты не проходил фейс-контроль, с тебя брали рублей сто и все равно пропускали внутрь. Теперь же, когда клуб мощно раскрутился, на входе шел строжайший отсев тех, кто, по мнению администрации, мог обломать кайф колбасящимся внутри завсегдатаям, среди которых было немало известных и влиятельных людей. Но нам бояться было нечего, мы входили в число избранных, тусовавшихся в Pix с момента открытия.
Водила по сигналу Марины тормознул прямо напротив входа во двор, где располагался клуб.
-Я сейчас. – сказала Марина, оставаясь в машине. – Подождите меня у входа.
Мы с Пионеркой покорно вышли из автомобиля и пошли во двор. Водила как-то странно и плотоядно улыбался. Зачем Марина осталась в его машине? Впрочем, как и любой кислотник со стажем, я давно ничему не удивлялся. Когда твоя жизнь проходит на грани яви и параллельных миров, где, особенно по выходным, сложно адекватно оценить реальность, ты абсолютно ничему не удивляешься
Пионерку плющило не по-детски. Она уже даже и не приплясывала, а просто покачивалась из стороны в сторону, и что-то подвывала себе под нос. Через минут пять вернулась Марина.
-Где была? – спросил я, больше для порядка, нежели ради интереса.
-Сосала у водителя. – безразличным тоном ошарашила меня Марина.
-Зачем?!
-Думаешь, почему он оставил в покое нас и Пионерку, да еще и до клуба довез? Не знаешь, а я тебе отвечу. В том состоянии, в котором мы были и сейчас находимся, мы бы от него не убежали. По нему было видно, что этот урод снесет Пионерку в мясо, да еще и нам достанется по первое число, вот я и сказала ему, что если он от нас отстанет, и подвезет, куда нам надо, то я ему сделаю такой минет, что он имя свое забудет. Я знала, что, как и все мужики, он на это поведется, и не прогадала.
-Но у тебя же с собой до фига денег! Дала бы ему на лапу.
-Деньги бы его не остановили. Такие как он - прирожденные садисты. И потом, денег мне было бы жалко. А так одним минетом в моей жизни больше, одним меньше, какая разница? С меня что, убудет? Я все свои проблемы так решаю. Чуть что, либо ноги раздвигаю, либо рот открываю. И, заметь, все получается так, как я того хочу. Я по этим мазам – ас. Редко кто у меня держится дольше десяти минут, а этому козлу и двух хватило. – Марина зябко потянулась и подняла очки на лоб.
Я пожал плечами. Каждого впирает по-своему, но про себя отметил, что целовать Марину на прощание сегодня вряд ли буду. Должно быть, кожа ее лица до сих пор хранит аромат потных гениталий сволочного водилы. Бррр!
-Да пойдемте же, уже, а то щас, на улице, как отпустит, а таблеток больше ни *** нет! – истерично заорала Пионерка.
-Да, пора идти. – сказала Марина.
Мы двинулись к входу. В преддверии скорого рассвета, небо над нами из черного стало темно-синим, грязно-желтыми колючками повисли на нем звезды.
У входа стояла огромная разношерстная толпа, все терпеливо ожидали, когда охранник пропустит их внутрь и предаст на суд сурового фейс-контроля. Мир московских торчков и кислотников был самым демократичным: драные кеды соседствовали с дорогущей обувью от модных дизайнеров. Джинсы рваные от бедности прижимались к джинсам, которые в ручную рвали в своих мастерских Jean-Paul Gaultier и Yoshi Yamamoto. Не прошедшим фейс-контроль объявляли обычную байду, что сегодня вход только по клубным картам. Но все прекрасно знали, что единственные клубные карты Pix – это таблетка экстази, красные глаза и раздолбанное очко. Мое бледное изможденное лицо с благородными черными кругами под глазами и нездоровый зрачок всегда служили мне пропуском на этот праздник жизни.
-Эй, Ваня, как ты, пропащая душа! – внезапно из толпы на меня выплыл Никодим.
Вот уж кого я не ожидал здесь встретить, так это его. Он пожал мне руку. Я вгляделся в его лицо, обрамленное сальными белесыми волосами. Никодим был под не меньшим кайфом, чем я.
-Ты ж вроде как болен.
-Да это я от Максимыча отмазался. Мне вчера такую штуку подогнали чисто случайно. – Тут он перешел на шепот и приблизил свой рот к моему лицу, третируя мое обострившиеся обоняние своим смрадным дыханием. - Мне друзья, ты их не знаешь, подвезли какие-то новые таблетки, хрен знает, из чего они сделаны, чего-то, там, типа и кислая есть и какой-то экстракт кокаина и мескалин, но это просто фантастика! Я принял ее в десять часов вечера и, словно оказался в другом совершенном мире! Словами не описать – это надо попробовать. Эйфория как от кокса сочетается с грибными галлюцинациями. Причем, в отличии от ЛСД или тех же грибов, негативный трип полностью исключен, только полнейший позитив! Утром меня еще перло, отпустило лишь часам к двум дня, поэтому я на работе не появился. А еще под этими таблетками офигительно трахаться! Ко мне зашла Нина из Игоревой тусовки, она раньше с Джавадом мутила, если помнишь, а теперь, вроде как, со мной отирается. Так я ее, не вру, в удовольствие, часа два колбасил! А под таблеткой она то мулаткой суперской оказывалась, то моделью Плейбоя с невбубенными титьками. А оргазм у меня – это просто фейрверк помесь с салютом…
-Ладно, ты внутрь-то идешь? – прервал я восторженные излияния Никодима.
-Конечно, давайте я с вами зайду, у меня там как раз очередь подошла. - согласно кивнул он.
-А ты и сейчас под этим чудо-таблетосом?
-Да нет, так, покурил немного. Второй день так убиваться слишком жестко, для такого старика как я. У меня дома лежит еще три штуки. Могу подогнать. Их по половинке едят.
-Сколько стоит?
-Мне по дружбе подвезли. Пацан в суперлаборатории под Москвой сам их делает. Светлая голова! Мог бы быть Нобелевским лауреатом, но жизнь заставила на мафию работать. Рано женился, двое детей уже. А у нас ученым сколько платят, сам знаешь. Мы с тобой вон тоже в частном дизайнерском бюро работаем, квартиры нуворишам выдумываем, а не в проектном институте двигаем отечественную науку. А химику этому косарей по пятнадцать в месяц бандосы отстегивают, плюс премии за смекалку. Ну, хули, гений он и есть гений. Я ему в свое время деньгами помог, когда он еще студентом в передрягу попал. С тех пор он меня за брата считает.
-Ну, мы идем или как? – простонала за моей спиной Пионерка.
-Да-да. – меня и самого на воздухе начало отпускать и хотелось поскорее внутрь.
Мы просочились сквозь очередь к месту, которое занял Никодим.
-Ваши клубные карты. – строго спросил охранник. Сука, нового какого-то урода поставили, не признает еще.
-Колю позови, он нас знает. – сказала Пионерка.
-Точно знает? А то много вас тут таких, Колю им позови, а Коля их знать не знает. – злобно ответил охранник.
-Да, нас он точно знает, сходите, пожалуйста. – включилась в разговор Марина, которая была здесь во второй раз и совершенно никого не знала.
Охранник не хотя пошел за Колей. С ним он и вернулся минуты через две. Коля был маленьким меланхоличным парнем, с прической а-ля «Битлз». Судя по солнцезащитным модным очкам на его глазах, менеджер Pix, ответственный за фейс-контроль был также под чем-то.
-Вот. Говорят, ты их знаешь. – развел руками охранник.
-Конечно, знаю, как не знать. – Коля разразился мерзким фальцетным хихиканьем и с поцелуем обнял Пионерку. – Как ты, дорогуша?
-Спасибо, Коль, хочу обнять весь мир, как там DJ Smilik?
-Супер, но работа не дает его нормально послушать, приходится все время стоять на входе, только минут на пять отошел, опять вы меня сюда вытащили. Сколько вас?
-Вот четыре. – обвела нас рукой Пионерка.
-Пропусти их. – скомандовал охраннику Коля. Походя, мы с Никодимом пожали ему руку. Так близко, как Пионерка с Людой мы с ним не общались, но шапочно друг друга знали. Я частенько зависал с местным арт-директором Арчилом.
И вот, наконец, мы шагнули в маленькое, душное от табачного дыма, но такое родное помещение Pix.
Сразу стало ясно, что DJ действительно – хай-класса. Его мощный бит, на который были наложены монотонные арабские мелодии, сразу проник внутрь моего тела. На танцполе было, как всегда не продохнуть. В зависимости от того, что люди принимали, у одних глаза были красные, у других практически не наблюдалось зрачка. Многие, несмотря на полумрак, были в темных или цветных очках. Стильные очки, чья матовость позволяет скрыть глаза от постороннего взгляда, непременный атрибут настоящего кислотного колбасера. Дородный грузин, явно под коксом, резво отплясывал в самом центре, от его резкой жестикуляции на стоящих рядом летели крупные капли пота.
Пионерка с Мариной встретили каких-то знакомых, которые угощали их около бара чаем и минеральной водой. Таблетки счастья и алкоголь плохо совместимы.
Мы с Никодимом решили не толкаться в потной толпе и встали в узком проходе, разделявшим темный танцпол и залитый синим неоновым светом чилл-аут, где за столиками сидело несколько компаний. В отличие, от большинства других клубов, алкогольных напитков на столах практически не было. Лишь какой-то, непонятно как сюда прошедший, быковатого вида парень в золоте тупо пил «Русский стандарт», в окружении двух одетых, как порнозвезды малолеток. Истерично-неестественный смех малолеток выдавал их с головой. Судя по непредсказуемому поведению, колбаситься они начали недавно. Одна из девушек уже минут пять чесала розовую пятку, высвобожденную из плетеного сабо. Делу этому она отдавалась с душой. Казалось, если она продолжит чесать ее в таком темпе еще час, то, от ее ухоженной пяточки останется лишь кровавая мозоль.
Я разделился на двух человек - один я, всецело отдался музыке, второй я, равнодушно и отстраненно наблюдал за сидящими в чилл-ауте. Был еще VIP-чилл-аут, но арт-директор Арчил, бывший моим хорошим корешем, уехал в отпуск, а без него меня туда не пустят. Хотя, на хер он нужен, этот VIP? Там особо не потанцуешь, находиться в нем есть смысл, только если кто-то всех взгревает чем-то интересным.
За ближним ко мне столиком сидело две девушки и два парня. Одна из девушек была мне смутно знакома, такая симпатичная мулатка, похожая одновременно на Джанет Джексон и обезьянку из мультика про поросенка Фунтика. Вторая девушка была грузной рыжей девахой, с, впрочем, красивым, но глупым лицом.
Парни были похожи друг на друга: оба в белых обтягивающих маечках на субтильных торсиках, и с лохмами длинных модельно-неровно подстриженных волос, свисавших на прыщавые лица. Внезапно один их них задрал другому майку и начал лизать его впалую грудь. Второй педик расслабленно откинулся на спинку стула. Оба они были убиты по самое не балуй. Такие картинки здесь были не в новинку. Педосов в Pix ходило полным полно. Законом этого места было: «Колбасься, как хочешь сам, и не мешай это делать другим.»
Наконец, нализавшись сосками друга, педос повернулся к мулатке. Та улыбнулась и, взяв пидера за затылок, слилась с ним в жарком поцелуе. Свободной рукой мулатка расстегнула его джинсы, из-под которых высовывались мужские (а может и женские) стринги и начала там отчаянно шуровать.
-Все равно под таблеткой без мазы, впустую она там шарит, вот с теми таблеточками, что у меня – возможно все. – шепнул мне на ухо Никодим и, не прекращая танцевать, повернулся к чилл-ауту спиной.
Сквозь толпу к нам подгребла Пионерка.
-Блин, вот, Марина, дура, пожрала на халяву таблеточек и поехала с какими-то мажорами на частную вечеринку. А я тут одна, как, хрен знает кто. Чего-то, сегодня знакомых мало. Коля левака напустил непонятного. Может, двинем отсюда?
-А куда? – спросил я.
-Да по фигу. А у твоего друга есть, чем догнаться? – внаглую спросила Пионерка, глядя на Никодима.
-Есть, чем догнаться, у друга. – невозмутимо ответил тот. – А что? Поехали ко мне? Куда еще идти? В A posteriori, то же самое, что и здесь. А у меня и музыка есть новая – хаус-обработки суфийских песнопений. Вставляет не по детски.
-Поехали, клубы уже подзаебали. – готовно согласилась Пионерка. – А что у тебя есть?
-На месте увидишь, тебе понравится. Ну, что, Вань, едем? – вопросительно посмотрел на меня Никодим.
Я пожал плечами, и мы пошли к выходу. Было уже около шести утра, а народ все шел и шел. Мимо нас проскользнул удолбанный в ноль известный телеведущий. Две примелькавшиеся в телерекламе фотомодели в открытых платьях раскачивались в углу танцпола, возле них яростно подпрыгивал косматый неряшливый мужичок с флюоресцентной палочкой в руке. Наркотики – демократичны, они на всех действуют одинаково, не делая различий на пол, расу, сексуальную ориентацию и социальное положение.
На улице было свежо. Летнее рассветное солнце, пока еще робко заливало своими лучами двор перед Pix.
-А где ты живешь? – поинтересовалась Пионерка у Никодима.
-Не очень далеко, в Сокольниках.
-Супер, я на Преображенке. – довольно констатировала девушка.
Когда мы шли к дороге ловить тачку, Никодим наклонился ко мне и шепнул:
-Смотри, какие сиськи, щас, под кайфом, как ей засадим, такого у тебя никогда не было.
Я устало кивнул. Пионерка меня порядком утомила за этот вечер, и я бы лучше покайфовал без этого суетливого создания.
В машине Никодим с Пионеркой устроились на заднем сиденье и всю дорогу, хихикая, несли какой-то бред. Неожиданно интеллигентного вида водитель невозмутимо вез нас в Сокольники. Я любовался рассветной Москвой. На экстазийном отходняке виды были вообще отличные.
Я закурил. Колечки табачного дыма по желтой лесенке солнечных лучей уходили в обманчиво чистый густой московский воздух. Поливочные машины серебрили пустынные пока тротуары струями воды. Пара задрипанных бомжей дремали под сенью бутика дорогой обуви FABI, который устроился в красивом особняке девятнадцатого века. Сонный милиционер хищно караулил дорогие иномарки.
Москва медленно, но верно просыпалась. Но, на самом деле, она и не ложилась.
Проехав кубик-рубик Театра Виктюка, мы вскоре оказались возле Никодимовского дома.
Все уже были на отходняках, поэтому, до его квартиры, мы шли в молчании.
В подъезде стандартно пахло котами и мочой. Стены были исписаны довольно профессиональными граффити, дело рук соседа Никодима, хип-хопера Володи. Иногда он курил вместе с нами дурь и гашик, но от более серьезных вещей отказывался.
Втроем мы ввалились в холостяцко-неряшливую хату Никодима. Нас встретила ободранная никодимовская кошка, которую он любил, но постоянно забывал кормить. Кошка к этому привыкла и существовала, казалось, за счет каких-то внутренних ресурсов организма. Кошка хмуро на нас посмотрела и, раздраженно мяукнув, пошла на кухню.
-Бля, покормить бы ее. – задумчиво почесал репу Никодим. – Щас, я мигом, вы пока в комнату идите, можете не разуваться.
Еще бы, тут разуваться, из-под окурков сигарет и косяков пола практически не было видно. Мы пошли в маленькую комнатушку Никодима и сели его диван, покрытый скомканными, пожелтевшими от грязи простынями. Неудивительно, что, кроме пары тридцатилетних наркошек, девушек у него особо не было, да и последняя его пассия ни красотой, ни разборчивостью не отличалась. Уже дважды Никодим хватал от нее триппер, к чему относился весьма философски, и претензий ей не предъявлял.
Наконец объявился и сам Никодим.
-Вот, держите. – он протянул нам на ладони две желтые капсулы.
-Что это? Я таких еще не видела. – спросила Пионерка.
-Еще бы, их только-только разработали. В массовой продаже они появятся только через пару месяцев, а это пробная партия, у них большое будущее. Не бойтесь, я их распробовал вчера, правда, переть будет очень долго. Я ел половинку, но завтра суббота, так что, можно и по целой зажевать.
-Класс. – Пионерка схватила таблетку и мигом закинула ее в рот.
Я аккуратно взял свою капсулу и также отправил ее в ротовую полость. Никодим протянул мне, стоявший у дивана стакан холодного чая. Я сделал глоток, и капсула с концентратом веселья унеслась в глубины моего организма.
-А ты? – обратился я к Никодиму.
-Я уже выпил, зацепит минут через пятнадцать. – Никодим присел на диван рядом с Пионеркой. Мы, молча, ждали прихода.
Это было подобно взрыву! У меня даже на пару секунд перехватило дыхание.
Каморка Никодима закружилась вокруг меня и засверкала всеми цветами радуги.
-Не *** себе! – откуда-то издалека я услышал голос Пионерки.
Я встал на ноги, и тут же взлетел к потолку. Мощнейшая эйфория овладела всем моим существом. Даже не знаю, на что это было похоже. Тут была и энергетика кокаина и ощущение счастья от экстази и кислый трип!
Тем временем, внизу, засаленный диван Никодима выглядел по меньшей мере, как ложе Царицы Савской. Пионерка же стала похожа на модель Кармен Электру, а ее и без того не маленькая грудь, стала вообще необъятного размера. Она вовсю целовалась с Никодимом. Эротическое возбуждение почувствовал и я. Я спикировал вниз и лег по другую сторону от Пионерки, начав гладить ее аппетитную упругую задницу.
Пионерка сладострастно застонала и начала избавляться от лишней одежды, обнажая свое безупречное загорелое тело. Я тоже разделся, и не без удивления увидел в зеркале шкафа свой мускулистый бронзовый торс, которому позавидовал бы и Ван Дамм, а мои трусы распирала такая сила, что в этот момент я мог бы работать и отбойным молотком.
-Мальчики, я так хочу вас, а давайте трахнемся в полете, как космонавты, как ангелы! Мы будем лететь, и любить друг друга, а люди будут смотреть на нас снизу и завидовать! Давайте, а? – хриплым голосом проговорила Пионерка.
-Отличная идея. – сказал Никодим и распахнул окно.
Резкий порыв ветра поднял невесомых нас в воздух. Мы обнялись и полетели навстречу солнцу. Вдруг, неожиданно, солнце приблизилось к нам, но жара я не почувствовал, только резкий удар. И свет погас…
…Тишину московского воскресного утра, нарушили три глухих шлепка.
С высоты десятого этажа на теплый, плохо уложенный асфальт упали три тела: два субтильных неопрятных юноши и одна некрасивая, но грудастая девушка. К тому моменту, как припозднившийся дворник вызвал скорую помощь, все они были мертвы. Многочисленные переломы и гематомы внутренних органов стали тому причиной. Особо сентиментальных читателей может утешить тот факт, что они ничего не почувствовали. Судмедэкспертиза показала, что все трое молодых людей находились в состоянии сильнейшего наркотического опьянения.
Так закончились три никчемные человеческие жизни. Жалеть этот мусор не стоит. Они сами выбрали свою дорогу к небу, которая привела в обратном направлении.
…Хмурый демон смерти спустился вниз по солнечному лучу и крепкой когтистой лапой вытащил из обезображенных тел три маленькие серые душонки. Все чаще и чаще ему приходилось иметь дело со всяким дерьмом. Что поделаешь, время героев прошло, совсем некого вести к очередному перерождению в полубога, думал про себя демон.
Души Никодима, Конченого и Пионерки, он переселил в тела конопляных клопов. Вот тебе, друг, и Пелевин. Да, в чувстве юмора демонам не откажешь.
Дерьму и реинкарнация дерьмовая!