В маленьком спортивном зале уже никого не осталось кроме меня и тренера, который так же как и я никуда не торопился. Периодически он отвечал на поздравления с наступающим Новым годом, а потом с раздражением бросал сотовый телефон на ученическую парту, заменяющую теперь стол. Его планы на сегодняшнюю ночь были очень схожи с моими – поесть и лечь спать пораньше. Когда я закончил упражнение и положил на «рельсы» гантели, металл звонко скрипнул и прокатился эхом по опустевшему залу. Это был последний звук в зале в уходящем году, не считая тяжёлого закрытия входной двери. На улице было тепло, ветра не было. Я шёл к автобусной остановке не спеша. Лица встречающихся мне по пути людей были полны нетерпения. Они жаждали чудесного, сказочного превращения старого года в новый, когда со звоном бокалов вся накопившаяся радость ожидания, выплёскивалась наружу как шампанское вместе с пробкой, не сдерживаемое больше ничем. Я завидовал им бесцветной завистью. Их радостная озабоченность и торопливые движения будили во мне намёки на предпраздничное настроение, одновременно бередя во мне детские воспоминания, оседая ржавыми хлопьями на оголённое раздражение. Автобус подошёл очень быстро, в салоне было всего восемь человек не считая кондуктора. В их пакетах и сумках угадывались силуэты бутылок, апельсинов и коробок с обувью. Одухотворенное ожидание плавало внутри автобуса, порционно выплёскиваясь на остановках через открывающиеся двери, но мгновенно восстанавливало свой объём. Уже было видно как оставляют свои посты продавцы ёлок, отдавая их на поругание мальчишкам. Время – это самая страшная инфляция, я стал свидетелем как оно вычеркнуло из списка вещей с заявленной материальной ценностью целую аллею безвинно убиенных деревьев. На дорогах мало машин, и эти оставшиеся стремятся разъехаться по гаражам и стоянкам как можно быстрее. Проезжая мимо моего бывшего места работы, я с грустью всматривался в окно шестого этажа, залитого фиолетовыми лучами кварцевой лампы. Воспоминания совсем ещё свежие. Все инструменты, растворы и приборы разложены в определённом порядке, руки безошибочно угадывают местоположение выключателя, обыкновенная лампа над столиком для определения групповой принадлежности погашена. Мне всегда нравилось работать в праздники в больнице. Это была отмазка, что бы не участвовать во всеобщем веселье, но такое крупное мероприятие как Новый год, настигало и на работе. Всегда был стол и тосты с пожеланием счастья и повышение заработной платы. Радовало то, что никто никогда не напивался. В первый день наступившего нового года, я встречал медленное засыпание соседних домов, сначала гасли огни в квартирах, а потом смолкали весёлые вопли на улице. Город погружался в новогодний сон, тишина окутывала поздний рассвет, недоеденные салаты каменели на столах. Долгожданное ожидание сменялось усталостью. Увольняясь, я думал, что у меня будет больше время на рисование, оказалось совсем наоборот. В дежурства я рисовал гораздо больше чем сейчас. Мы проезжаем мимо трамвайного депо. За воротами переливаются огоньки на большой ёлке, вдали, в темноте трамваи получили короткую передышку. Через несколько часов их морозные вагоны начнут заполнятся теплом электропечек, пассажиров с детьми, инвалидов и их блевотной. Новогодние продуктовые магазины светятся некой поддельной радостью. Продавцы с завистью всматриваются в проходящих мимо окон граждан с сумками и молчаливой озлобленностью отсчитывают сдачу покупателям водки «Русский Стандарт». Их праздник за залитым «советским» столом в подсобке не соответствует в их понимании стандарту празднования нормальных людей в этот праздник. Выходит, что они завидуют мне, потому что я за пределами их магазина. А я завидую им за то, что они заняты делом, а я нет. Хотя если маструбацию перед компьютером и поедание кукурузных хлопьев за просмотров видеомультфильмов можно назвать делом, то я тоже сегодня занят. Рядом с вереницей торговых павильонов с живыми цветами фейерверком рассыпаются призывные огни «Las Vegas», своим миганием заглушая радостные крики внутри заведения и стук монет о дно железного поддона. Автобус делает внеплановую остановку, так как впереди что-то случилось. Пассажиры интересуются и посматривают на часы. В том, что никуда не опаздываешь, когда все опаздывают, есть приятный и несколько грустный момент. Задержка была недолго, наша последняя поездка в этом году продолжается. Когда я рассматривал поздравления на крыше сбербанка, мне захотелось ехать и ехать в этом пустом автобусе дальше по кругу, как минутная стрелка, возвращаясь на число двенадцать раз за разом, не обращая внимания на короткий рудимент, медленно плетущийся где-то сзади и повторяющий твой путь. Я хотел оставаться бесцветной пустышкой в этом розовом джеме радости и веселья, плавно оседая на дно большой стеклянной банки, что бы прочитать, что срок годности розового джема заканчивается 31 декабря. Красный сигнал светофора нервирует водителя бежевой «десятки», он давит на педаль газа с определённой периодичностью. Мы опять остановились, теперь уже у бывшего НИИ подшипникового завода, сейчас превращённого в ночной клуб, ресторан, помещение для офисов и оптовый рынок. Почти десять лет назад здесь собирались патлатые неформалы для того, что бы заявить друг другу о своём существовании. Тогда было всё просто, одного существования было достаточно для того, что бы приходить сюда осенними вечерами, и выпросив сигарету у старших братьев по музыке, стараться не затягиваться глубоко с шумом выпускать дым, а потом жевать листья мяты что бы мать не почуяла запаха табака. Хватало просто не блевануть после двух стаканов портвейна в кустах НИИ из окон которого доносился индустриальный гул. Дальше светофор будет ещё не скоро, автобус, набирая скорость, проносится мимо бывших цехов подшипникового завода переоборудованных в несколько торговых центров, солидный ресторан и всяческие сервисы. Новые постройки слепят обилием света и неона. Это свечение совсем не похоже на кварц моей бывшей больницы. Вспоминаются ночные дежурства и кем то произнесённые слова «… круглосуточный режим работы и наличие высококвалифицированного персонала…оказание экстренной помощи…» Выходит, что я ошибся в выборе профессии, я оказался не нужным этому новогоднему обществу, это не чувствуется здесь, это почувствуется когда я захлопну за собой железную дверь последний раз в этом году и включу телевизор. Последний поворот мимо ещё одного оптового рынка, хранящего в своих недрах прогорклый запах машинного масла и железную облицовку пола. Моя остановка. Мысленно пожелав счастливого нового года всем, я выхожу из автобуса. До дома мне идти две минуты, когда никто не ждёт можно не торопиться…
Я проснулся от новогодней тишины на улице, ничего не взрывалось, никто не орал, город клонился ко сну в растворяющейся темноте. Далёкий междугородний звонок с приятным, местами заплетающим голосом, поздравил меня с первым днём и растворился в тишине коротких гудков, убедив меня в моей нужности хотя бы одному человеку.