В ночной квартире раздался звонок. Маленький плоский телефончик на округлом прикроватном столике издал взволнованную трель, которую тут же придавила и погасила возмущённая сонная тишина.
Но уже с громадного ложа, бесстыдно красовавшегося в самом центре большой, умеренно меблированной комнаты, вдогонку звонку понёсся стон. Монументальный зиккурат, воздвигнутый из подушек и одеял в северном углу ложа, зашевелился и издал этот хриплый и утробный звук. Казалось, он шёл из глубины веков и повествовал о тяжёлой доле народов, слагавших памятники культа, подобные этому, в далёкой древности. Вслед за стоном зиккурат задал страшным голосом вопрос, от века волновавший умы человечества: «КТО?»
Совершенно неожиданно вопрос получил исчерпывающий ответ. Телефон, откровенно извиняясь, прошептал: «Денис».
Из-под культово-спального комплекса выпросталась длинная, голая, волосатая рука мужского размера и принялась шарить по столику. Два раза она натыкалась на корпус обычных лазерных часов, проецирующих на потолок время, влажность, температуру и другие жизненно важные параметры среды, но с негодованием их, часы, отвергала. Наконец рука нашарила телефон и – кнопку селектора на нём. Аппарат моргнул жёлтым глазом и тяжело засопел.
- Васька, ты есть? – задался он странным вопросом и прибавил ещё один, глупый, - Ты не спишь?
- М-м-м! - отозвался зиккурат с непередаваемой экспрессией и втянул руку.
- Тут такое дело. Принципиальное. Ты, главное, не волнуйся. Никаких мыслительных усилий. Что я – не человек, что ли?
Самая зловещая тишина, разлившаяся по комнате после этого утверждения, позволяла предполагать, что – нет. Но Денис в телефоне не уловил интонаций тишины в чужой квартире, он был донельзя озабочен собственными переживаниями.
- Только скажи «да» или «нет». Лады?... В общем, так. Моя звезда… ну та, последняя, (быстрым, заговорщическим шёпотом, дальше - громче)…мне сейчас плешь проедает. Гудит и зудит, а мне обидно. Вот я не выдержал и говорю: мало ты меня знаешь, ненаглядная, чтоб такие выводы делать! Вот, говорю, Панёк – это другое дело, с колыбели, можно сказать, друг мне, вот с него и спрос.
На одном дыхании произнеся вступительную речь, телефон-Денис с шумом втянул в себя воздух и выдал:
- Отстань, зануда…звёздочка, солнце!... Это не тебе, Панёк. Короче, Василий, друг мой лучший, скажи: у меня чувство юмора есть или нет, а?
- Ом-м-м! – застонал зиккурат и разрушился, как светлый сон. Под его развалинами обнаружилась лохматая голова, лежащая прямо на простыне лицом вверх. Глаза головы синхронно разверзлись и воззрились на потолок. Ярче прочих там светились цифры 3:14. Голова употребила отнюдь не древнее народное изречение, а из-под одеяла высунулась всё та же рука и выдернула телефонный штепсель из розетки. Аппарат вздохнул в последний раз и затих. Не перерывая удачно начатого движения, рука набросила на голову угол одеяла и две подушки. Тектоническая деятельность под одеялом привела к тому, что на ложе образовалось нечто вроде изогнутой горной цепи с двумя отвесными подушечными пиками.
Это было лучшее, что Вася-Панёк мог сделать для закадычного друга Дениса в недобрый ночной час.
Однако, отсутствие у друга двух христианских добродетелей, а именно, - чувства юмора и совести – загубило ночь на корню. В этом Вася убедился через каких-нибудь полтора часа мучительных раздумий. О чём они были? Вася и сам затруднился бы ответить на этот вопрос. Главное заключалось в том, что раздумья были и что они были мучительны, ибо не заменяли целительного сна ни по сути, ни по форме. Чтобы как-то утишить страдания, Вася попытался было вспомнить свой последний сон.
Безжалостный Денис или Дэнни Гросс выдрал его из самого начала чудного и многообещающего видения. Полуодетые, то есть, полураздетые райские гурии, которых он обнимал попеременно и вместе, резвились с ним в заоблачном фонтане, полном шампанского и сидра… Да-а, а теперь они ушли сниться кому-то другому. Вася подозревал, что этим «другим» был его сосед слева, отцветающий бабник 39-ти лет от роду, по совместительству владелец 3-х фитнесс-клубов, Леонид Швыницкий. От Лёньки гурии к нему не вернутся – их просто не отпустят! – по крайней мере, этой ночью… А может, и следующей…- мрачно размышлял Вася и ёрзал под тёплым одеялом.
«Гад Дэнни!» - судорожно вздохнул он в 32-й раз и совершил 154-й виток вокруг своей оси. Как и прочие действия, виток не принёс желанного покоя и отдохновения, а только наполнил горечью воспоминаний о гуриях и собственной девушке Лине, безмятежно спящей где-то там, у родителей, а потому – не могущей скрасить тяжёлые часы ночного бдения. Следом за мыслью о Лине в Васину голову прокрались троянские кони: мысли о работе. «Гад и сволочь - друг Денис! Ему, творческому, блин, деятелю, совладельцу, блин, двух ночных клубов хорошо не спать по ночам, засранцу в малиновых штанах», - тяжело ворочаясь, дремотно размышлял Вася, - «Он по ночам и работает. Если вообще знает, как это делается. Гад!». Вася завистливо вздохнул и перевернулся - в который уж раз, на который уж бок! - «А вот я, Василий Паньшин, как меня, Аркадьевич, программист первого класса, ведущий работник Первого отдела - натуральная рабочая лошадка компании «ASC», вкалываю днём. Для чего каждый божий день, за исключением выходных и двух-трёх праздников, принуждён вставать ни свет, ни заря. – Нет. Лучше об этом не думать, а то остатки сна вышибет», - обеспокоился программист первого класса, рабочая лошадка компании «ASC» и испуганно выглянул из-под одеяла наружу. На потолке самодовольно светились цифры 5:09. До планового подъёма оставался 1 час и 21 минута. После ночи, полной напряжённых размышлений о смысле жизни и прочем, нечего было и мечтать заснуть и выспаться за такое смехотворное время!
- Гад Дэнни! – взвыл Вася рыдающим голосом, швырнул в стену, смежную с обиталищем сластолюбца и совратителя чужих гурий Швыницкого, самую большую подушку и злобно каркнул, - Подъём, твою мать!
Спальня осветилась нежно-зелёным. Ровное свечение исходило откуда-то из-под потолка. Из углов радостно загорланили птицы, воздух начал отдавать арбузами и жвачкой (запись №6, «Летний луг», для раннего пробуждения, мультиканальный программируемый будильник, который в 2007-м году начнёт выпускать фирма «Samsung»).
Напротив циклопической кровати обнаружился шкаф-купе с зеркальными дверцами, в кои с бормотанием: «Плохой фэн-шуй, зато как красив»,- Вася и разглядывал своё молодое, мускулистое и сильно загорелое после лета отражение. Тяжело поводя взлохмаченной русой головой, оно натягивало на себя настоящий японский шёлковый халат, с птицами, иероглифами и всем, что там ещё положено. Спустив ноги на мягкий, светлый, шерсть с шёлком, ковёр, оно (отражение, а вместе с ним и настоящий Вася) нашарило под кроватью чёрные же, шёлковые тапки, просунуло в них ноги и зашипело: «Сволочь ты, Гросс! Никогда не прощу! Гурий – никогда!»
Из соседней комнаты послышалось вкрадчивое жужжание, а затем в раздвижных дверях плотной рисовой бумаги с рисунком в виде танцующих журавлей – в дверях замерло устройство, напоминающее механический гибрид крупного паука и некрупного слонёнка.
Вообще говоря, компания, на которую Вася «гнул спину каждый божий день», не бедствовала. Она производила очень актуальную и ценимую вещь – так называемый интеллектуальный продукт, программное обеспечение для всевозможных предприятий, работающих во всевозможных отраслях промышленности и индустрии. Кое-что из бенефиций перепадало время от времени и работникам компании, например, ему, Васе.
Средства, вырученные от продажи производимого им интеллектуального продукта, Василий изводил на пижонство и любимую девушку (тоже, в своём роде, пижонство). Робот, застывший в дверном проёме, был последним изыском пижонской мысли Василия. Ему было приятно видеть вещь, на изготовление которой пошли, в частности, и его усилия. Ему было приятно знать, что во всём мире такие есть только у Такихиро Мацуоки, владельца японской компании, заказавшей его «ASC» программирование кое-каких функций робота, у двух друзей и одной любовницы Мацуоки-сана и у него, Василия Паньшина, ведущего сотрудника Первого отдела «ASC».
На самом деле робота предназначал для себя и лично выпросил у Такихиро Мацуоки его, Васин, промежуточный шеф, 15-летний гений Макс фон Оберхоф. Несмотря на впечатляющие достижения ума (документально заверенные множеством серьёзных научных учреждений множества стран мира), это был обыкновенный подросток по поведению. Поэтому его суровая мама, Тереза-Лавиния Монк-Оберхоф, хабилитированный профессор психологии, член многих научных обществ, менеджер по персоналу «ASC», запретила забрать домой Мацика (так 15-летний гений успел окрестить робота). Скромные мечты Макса Оберхофа взвалить уборку своих 2-х комнат на Мацика разбились в пух и прах. В компании стал циркулировать слух о том, что Оберхоф-фюрер Макс Ехидный, надежда и гордость немецкой нации, устроил дома истерику со слезами и топаньем ногами, но ровно ничего не добился. Тогда робота присвоили ведущему работнику Первого отдела Васе, благодаря неким подковёрным действиям…того же Васи.
- Убирать? – осведомилось трофейное чудо завтрашнего дня, вращая головой с красными глазами-сенсорами.
- Убирать! – по-самурайски грозно рявкнул Василий, вскакивая с постели и устремляясь мимо робота в гостиную, внушительно вздымая полы халата и мощно хлюпая тапками.
Оценив масштабы разрушений, причинённых спальне сном владельца, Мацик принялся за их искоренение.
Сам владелец проследовал в кабинет, отделанный в том же дзен-буддистском духе, что и спальня, и грозным воплем: «Годзю-рю!» - включил компьютер. С виду он был сер и обычен и никак не гармонировал с утончённо-изысканной обстановкой квартиры. Но на самом деле Вася любил, лелеял и апгрейдил его как мог. Поэтому комп работал по-завтрашнему - как зверь.
За 15 секунд, которые машина приходила в себя, Вася успел переместиться к окну и приступить к обзору тёмной мути раннего ноябрьского утра.
Разные графики, схемы, формулы, тексты и заставки отчаянно торопились догнать друг друга до тех пор, пока не растаяли в калейдоскопе переливающихся радужных пятен. Поверх пятен самопроизвольно проявилась трёхмерная рыжая, веснушчатая рожа говоруна-навигатора. Рожа уставилась в спину Васи бутылочно-зелёными глазами и ворчливо поинтересовалась: «5:22. Чё так рано-то?»
- Интернет, - ещё ворчливей (а это было трудно) скомандовал Вася, не отрываясь от окна.
- Ну, - выжидающе.
- Музыка. X-Blokx, Smashing Pumkins, «Властелин Колец-1». Скачать, проиграть.
- Угу, пошло, - исполнительно.
- Да, и сменись.
- На кого? – ревниво.
- На эту.
- Как И-нет, так на эту. Гад же ты, Паньшин! – с чувством.
Шура Балаганов был груб по определению и не годился для экстренного пробуждения.
- Ты, побочный сын лейтенанта Шмидта и высоких технологий! – огрызнулся Вася.
- И чё? – Шура не сдавался до последнего, - Совсем, между прочим, не пло…
- Здравствуй, солнышко! Как спалось? – проворковал нежнейший женский голосок. Лучше был только Линин, и то не всегда. Вася оглянулся:
- Честно говоря, хреново.
На экране ему сочувствовала Натали Портман. Вася потеплел. Он, конечно, отдавал себе отчёт в том, что она ненастоящая, но Натаха так умела сочувствовать! И вообще, была деваха. Недаром они её с Максом до ума доводили.
- В полный! – скомандовал Вася.
Девушка уменьшилась, но теперь была видна вся, «с формами и буферами» (по выражению гения), их обтянул белый комбинезончик (компромисс между смелым замыслом гения и его, Васиным, обывательским практицизмом).
- Как музыка?
- Качаю, - Натали сделала вид, что у неё в руках гантели, и залилась русалочьим смехом, - Уже 38,5%.
- Ну, качай. Что ж с тобой поделать…
В оставшееся время Вася успел сбегать в ванную, по-быстрому сполоснуться холодной водой, растереться сухой мочалкой, и снова натянуть халат и тапки. Бриться он не стал из вредности. Зевая, как бегемот, Василий-сан вернулся в комнату и уселся напротив монитора в поместительное, чёрное кресло. Оно напоминало то ли пилотское – на звездолётах из фантастических фильмов, то ли то, в которое погружают своих несчастных жертв дантисты и прочие великие инквизиторы.
Из динамиков по его бокам раздавались гнусавые, но бодрые завывания Билли Коргана: «We will never be ignored...».
Послушав любимую музыку (петь сам в такую рань Вася не решился), он потянулся к клавиатуре и почти наугад стал набирать комбинацию букв и цифр. Пространство экрана заполнила главная страница астрономического сайта.
Экскурсию по астроресурсам Сети Вася планировал давно, но до того было как-то недосуг.
Теперь с видом гурмана он изучил меню и полез на «Съёмку с орбитального комплекса «Мир»». Первой он подверг осмотру Сахару. Великая африканская пустыня казалась сверху большим грязным, желтовато-буроватым пятном и видом своим не вселяла ни радости, ни человеческой гордости. Где-то сбоку от неопрятной старухи в небо уставился безупречно голубой, яркий глаз знаменитого озера Чад.
Налюбовавшись Сахарой, Вася залез в фотогалерею астросайта и принялся впивать неземную красоту звёзд. Попутно он насладился чтением комментариев к снимкам. Почитать их стоило. Они были не столько содержательными и поучительными, сколько – переводными. Явно и недвусмысленно переводными. Корявый, нерусский строй, слова, несогласованные между собой ни по падежам, ни по склонениям, иногда даже – по родам и числам, привели его в восторг.
- «Район н-ской туманности, - декламировал Вася с хохотком, - изучается нами слабо»… досадное упущение, братья по разуму! Но мы его исправим – слово землянина! - … «Однако орбитальный телескоп взял»… как? у кого?... «снимки»…слепки и образцы, ха-ха!.. «туманности и комплекса сопутствующих»…кого? чего?...О, а вот это перл! «Этих, находящиеся в центра светлой газопылевой туманности, звёзды есть примечательны»…О, как! Ну-ка, посмотрим… Ого! Красавицы какие! Есть – примечательны!
Депрессивная муть за окном серела и самоликвидировалась в узких колодцах городских дворов. Где-то за крышами высоких чопорных домов ещё дореволюционной кладки застенчиво маячила заря нового дня. Вася не замечал этих важных перемен в погоде. Он уставился в экран, он любовался и впивал, веселел и сбрасывал остатки сонной одури, как новая звезда сбрасывает оболочку из лишнего газа. Сбросив одурь, его молодой организм потребовал еды. Звёздам в его положении явно было хуже. У них под носом не всегда были холодильники, набитые свежим газом. Недавние гордые красавицы скукоживались от злости, вертелись быстрей и быстрее, во все стороны оповещая народ о голодном бедствии, но тщетно: в космосе каждый был занят своими делами и страшно далёк от прочих. Тогда гадкие красные, белые и прочие карлики гасли и умирали от истощения.
Вася этого делать не собирался. Клацая зубами и подвывая, он ринулся на кухню, напоминая сам себе сверхкрупных гиену и чёрную дыру в одном лице. Бессовестно обобрав холодильник, Вася вернулся назад с подносом с добычей и возобновил изучение полезного ресурса Сети.
На главной астросайта наряду с линками на странички про эволюцию звёзд, Солнечную систему, туманности и галактики, он наткнулся на надпись: «НЛО, факты и свидетельства». Перечитав резюме содержания страницы, он захохотал и чуть не подавился предпоследним бутербродом.
- Натаха! Послушай!
- Да, Вася, - отозвалось крохотное личико.
- «НЛО: рассказы очевидцев, фотографии, схемы, реконструкции, архив, справки, занимательные факты, расписание движения». Как тебе, а?
- Не понимаю.
- «НЛО: расписание движения» и, между прочим, выше – «справки». Каково? Ещё бы написали: «экскурсии и бронирование билетов». Шютныки!
- Всякое бывает, - дипломатично откликнулась Натали и озабоченно добавила, - Пора на работу, милый. 7:15.
- Сколько?? Уже?? Что ж ты раньше-то не сказала! – заметалась рабочая лошадка компании «ASC», одним движением сузив подлокотный столик и опрокинув на пол пустые чашки, баночки и мисочки и щедро рассыпав и разлив по ковру крошки и остатки кофе, - Ах, ты ж, гадство!.. Мацик! Сюда!... Отбой - тебе!... Мацик! Убирать!... Да, это сохрани и запомни. С «расписания» мы и начнём… Раньше надо было! В 7-м предупреждать! В 7-мь.
- Да, Вася. Хорошо, Вася, - виновато потупилась Натали. Деловито стрекоча и радостно сверкая красными глазищами, в кабинете возник робот-уборщик. «Убирать!» - взвыл Вася и в попытках наскоро избавиться от халата и одеть что-нибудь поприличней закружил по комнате.
- До вечера, милый! Не опоздай, - робко улыбнувшись, личико Натали исчезло с экрана, а за ним – главная любопытного сайта, затихла, не доиграв, тревожная морийская мелодия из «Властелина», а потом сам экран погас и почернел. Компьютер зажужжал и зашумел, мигнул последний раз и затих. А вот Мацик заурчал в полный голос и принялся страстно втягивать в себя рассыпанное и разлитое Васей.
Прыгая по квартире, как гигантский кенгуру, Василий собрался в рекордно короткое время. В 7:25 тремя затяжными лунг-гомовскими скачками он пронёсся через гостиную к дверям. Электроника не успела сработать так быстро, как передвигался Василий, поэтому свет залил комнату и осветил спину Васи, когда он совершал последний прыжок и скрывался в сумрачных недрах прихожей. Вместе со спиной Василия свет выхватил из темноты и большой портрет. Висящий на самом видном месте стоик и апостол компьютеризации Билл Гейтс укоризенно хмурился вдогонку опаздывающему из частокола дротиков, пронзавших его, Билло-Гейтсовы нос, щёки, лоб и очки и т.д.
Обыкновенная дверь сейфового вида захлопнулась за Василием сама, сверкнув на миг медной табличкой. На табличке были увековечены цифры и буквы: «№75. Vasily A. Panshin». Даже не удостоив дверь прощального взгляда, он уже нёсся к лифтам в дубовых рамах, на ходу облекаясь в пальто.
Васиной двери не нужны были прощальные взгляды, равно как всякие допотопные цепочки, запоры, щеколды и ключи. Не нужен был и замок системы «Паук». Её секрет был другим. Каким, Вася и сам толком не разбирался. Он знал, что, собственно, дверь мог открыть любой владелец специальной электронной платы, голоса или, за неимением последнего, отпечатков пальцев Василия Паньшина.
Умный замок не был результатом пижонской выходки Васи. Это был подарок компании к последнему Рождеству (внимание компании радовало Васю). Точно такой же замок получил каждый работник «ASC» (а вот это обстоятельство его не радовало, ибо замок отчасти терял эксклюзивность). Где-то в конце января Промежуточный Макс разоткровенничался и признался Васе, что пытался поставить замок только на свои комнаты, но замечательная мама «дико воспротивилась».
Вспомнив про провал гениального Макса в извечной борьбе со злой муттер, Вася ухмыльнулся и уложил ключик-плату на дно портмоне, потом скорчил свирепую рожу, запрыгнул в зеркальное великолепие подоспевшего лифта и заорал: «Вниз! Полный!»
Выскочив из кабины лифта в вестибюле первого этажа, как Иванушка – из котла с кипящей водой, Вася первым делом глянул на громадные настенные часы и ахнул: впервые за 3 года пребывания в «ASC» он опаздывал на целых 20 минут! Ещё ошеломлённый мозг переваривал чудовищную новость, а молодецкие ноги уже сами несли его вон.
Тяжкие выговоры и взыскания мерещились Василию даже в бесцветных и сощуренных под совиными очками глазках злющей консьрежки, когда с воплем: «Утро, Астрида Давидовна! Ох! Опаздываю!» - он летел по вестибюлю, как метеор, мимо её стола, больше смахивающего на монумент «Вечный бдёж защитников отечества», и вываливался на улицу.
Госпожа Астрида последила его полёт и громким резонирующим басом сказала: «A-ha, Vasily!». Многое множество лет госпожа Астрида Давидовна Нолле стерегла дом бдительно и непреклонно. Она знала всё и про всех. Как, не знал никто. Крупнокалиберные шишки, светила, чины и их надменные сателлиты – коллектив жильцов престижного дома в центре столицы некоего восточноевропейского государства – уважал и боялся её безмерно.
Побаивался её и «жилец №75», обычно стараясь «задобрить старушку» мелкими подношениями и льстивыми улыбками. Теперь же Вася испугался не на шутку. Сердце забилось и заметалось в груди, как подстреленная птица: «A-ha» госпожи Консьержки, казалось, предвещало катастрофу.
Выскочив на улицу в пальто нараспашку, надменный владелец квартиры №75 принялся кричать, как ошпаренный, и размахивать руками, шарфом и портмоне, как будто силясь отогнать нависшую над ним беду. Небо откликнулось на его воззвания: обыкновенная микрушка почти тотчас притормозила напротив Васи. Фасады, тылы и крыша посланницы небес были желты, бока украшали изображения неправдоподобно румяного дядечки в поварском колпаке, надписи на государственном языке и пятна грязи, а высокий лоб клеймили чёрные цифры. Широкая дверь машины приглашающе отъехала вбок. Вася живо затолкал себя в её полубуржуйские недра, из коих неслись звуки лёгкой музыки и запахи прелых граждан, и отбыл на работу со скоростью не более 50-ти километров в час.
Надо сказать, что после покупки престижной квартиры в престижном районе Вася не смог больше ездить на допотопном рыдване,”Fiat” 1990-го года выпуска. Он стал экономить и складывать премиальные, командировочные и левые на покупку подходящей машины. «Только так», - твердил он, по-пасторски потрясая указательным пальцем перед носом слушателей, - «Сначала - хата, потом - тачка!» Слушатели: друзья, родственники и Лина, - согласно кивали. Несовершеннолетний Оберхоф, задавленный тиранией матери-Телемобихи, завидовал.
Прибыв на работу, Вася с облегчением обнаружил, что, кроме электронного турникета на входе, его чудовищное 20-тиминутное опоздание никем не зафиксировано. Более того, его промежуточного шефа до сих пор нет и, таким образом, некому проводить утренник - ежедневную планёрку в отделе. Воспользовавшись расслабленным, пятничным состоянием сослуживцев, ведущий программист Первого отдела проскользнул на рабочее место и включил компьютер. Так что вскоре всем стало казаться, что он так там и сидел, если не со вчера, то точно – с самого ранья.
Оберхоф-фюрер заявился на работу с грандиозным 40-минутным опозданием. Против них васины 20-ть - выглядели жалко и неубедительно. Это был скандал. Редчайший случай во Вселенной! За 4 года пребывания в «ASC» ни он, ни, тем более, его муттер не позволяли себе и друг другу такой халатности. Но теперь, когда неумолимая Телемобиха была в отъезде, в Канаде, на семинаре, неприятное чудо свершилось.
В отличие от Василия, ведущего сотрудника отдела инноваций, начальнику этого отдела не повезло. Босс разыскивал его с утра, поэтому сразу же по прибытии Оберхофа изловили секретарши и, делая страшные глаза, поволокли на ковёр. Босс грузил Промежуточного Макса долго. Непроницаемые двери дымчатого, толстого стеклопластика не пропускали ни одного сигнала, но было очевидно, что Оберхофа распекают, и ему приходится тяжело.
Спустя час Макс был отпущен. Потный и красный, с кислым видом, но сам, он выполз из апартаментов Босса, зажимая под мышкой (руки) солидный фолиант в пластиковой корке сигнально-красного цвета. Очутившись в отделе, он осмотрел подчинённых с видом Наполеона при Ватерлоо и сразу принялся заманивать к себе Василия. Тот, сгорая от любопытства и безделья, а также во искупление собственной оплошности рысцой устремился на зов.
В своём кабинете Макс сразу же «задраил входной люк» нажатием кнопки, вмонтированной в боковую грань столешницы, и пал за мощную громаду стола. Больше всего это величественное сооружение напоминало испанский галион времён завоевания Америки. С той лишь разницей, что пушки заменяли разнообразные электронные приспособления, торчащие с бортов, кормы и носа, а паруса – большой монитор компьютера невозможной худобы и разрешающей способности. Палубу, расчерченную на квадраты флуоресцирующими линиями, устилали груды мелкой канцелярской шушеры.
Усевшись за начальнический стол и водрузив на свободное пространство фолиант, Макс жестом пригласил Васю присоединяться. Пока тот вылавливал из стада, прижавшегося к боковой стенке, подходящий стул, и подносил его поближе, и усаживался, и устраивал руки среди канцелярского мусора, Макс доставал и распечатывал пачку персикового сока. Разливая его по пластиковым стаканчикам, он уныло пробормотал:
- В общем, Виган, то есть, Босс одобрил наши идейки. Ты пишешь эту свою программу, ребята корпят над базой данных, Фейс и Михаил изображают графики, а я слежу и полирую.
Речь звучала не по-максовски вяло и лаконично. Вкупе же с 40-минутным опозданием, красными глазами и помятым, серым лицом свидетельствовала о том, что в отсутствие муттер гений не спал ночью, а может быть, и – ночами. «Сложности пубертатного периода», - заключил Вася. 34 секунды оба чинно пили сок и разглядывали друг друга с плохо скрываемым любопытством.
Несмотря на разбитый вид, выговор Босса и засилье проблем взросления, мысль продолжала биться в голове гения в пубертатном возрасте. Приступать к сложной и кропотливой работе промежшефу не хотелось, и он решил изворачиваться. Он подверг сотрудника тщательному осмотру, правильно оценил его щетину, круги под глазами и нездоровый их блеск, поэтому задал вопрос по существу:
- А почему ты? – жест отобразил суть вопроса.
- А! Это! Что, так плохо выгляжу? – таким же жестом Вася схватился за лицо.
- Нет, но…Кое-что заметно.
- Понятно.
- А я?
- Глаза.
- Даже сквозь очки?
- Как у кота Базилио.
- Schleht, это, хреново. Так – почему?
- Дэнни позвонил, в 3 ночи.
Отношения Васи и Макса колебались на грани уставных и приятельских. Услышав о Дэнни, промежшеф оживился и поощрительно захихикал. Тугодум Гросс был у обоих притчей во языцех, периодически основательно подкрепляя репутацию экстравагантными выходками вроде последней.
- И что?
- Ему позарез нужно было знать, есть ли у него чувство юмора.
Оберхоф так и залился. У него-то, в отличие от Дениса Гросса, чувство юмора было. И - ого-го! – какое. Недаром в народе его прозвали Ехидный Макс. Отсмеявшись, гений потребовал продолжения.
- Что…ты ответил?
- Дай подумать, - в притворном усилии Вася возвёл очи к потолку. Веселить Макса было приятно: промежшеф очень заразительно и легко смеялся, к тому же работать не хотелось и ему, - Я, кажись, замычал что-то вроде: «Ом-м-м!» - и повесил трубку.
Макс снова залился, а Вася преувеличенно вздохнул:
- А потом не смог больше заснуть.
- Случай клинический, как говорит муттер. Но не переживай, либер френд, - вылечим. Два сеанса электрошока, и ты не узнаешь сам себя, - посочувствовал Макс и плутовски подмигнул, - Совет хочешь? Позвони ему сейчас и скажи, что думаешь.
Такая гениальная, прямо-таки маккиавеллиевская мысль до сих пор не приходила Васе в голову. Он, в свою очередь, просветлел, и ожил, и истово закивал.
- Одна поправка, шеф. Сейчас ещё рано, только 11-ть. Он недавно лёг. Я позвоню ему ровно в 15:14.
- Через 12-ть часов после ночной трагедии?
- Угу.
- О результатах контрдиверсии доложите, гауляйтер Пантшин.
- Есть, Оберхоф-фюрер… А ты – почему?
- «Warum» – was? - Оберхоф-фюрер недопонял, но Вася жестом отразил сущность вопроса.
- А! Nein. «Der Herr der Ringe».
- «Властелин Колец»?
- Да, я его читал. По твоей наводке, гауляйтер.
- И как?
- Две ночи, два тома. Быстрей я не стал. Неправильно.
- На русском? Немецком?
- Английском и японском… Я же полиглот: ем всё! – Макс захихикал и вытянул из ящика стола две упаковки «Твикс». Одну он забрал себе, а другую великодушно протянул Васе.
- Спасибо. И как? – торопливо спросил тот, принимая дар.
- Без обёртки.
- А ещё?
- Вещь!
- А книга? А фильм? – заглатывая вредный продукт чуть не целиком, не унимался Вася.
- Книга – вещь, - прошамкал Макс с набитым ртом, - А фильм – дерьмо.
Безапелляционный тон гениальной речи гениального подростка в ранге начальника отдела не оставлял в том никаких сомнений. Покончив с едой, решили отложить папку с новым голландским заданием до послеобеда.
Но последствия тяжёлой ночи давали о себе знать и после обеда. Рабочий день, таким образом, был убит на отлынивание и дремоту. Отдел не возражал. Уважая ничегонеделание шефов, все пятеро работников Первого отдела укрылись за компьютерами и втихаря обтяпывали свои делишки.
Ровно в 15:14 мстительный Василий, подзуживаемый ехидным Максом, зашёл в его кабинет и по мобильному набрал номер Дэнни Гросса. Через 6 гудков Гросс сконнектился и сонно гаркнул: «Чво!» - «Нет», - элегантно возвышаясь в центре кабинета, в ответ ему проронил Вася голосом Штирлица, - «Нет у тебя чувства юмора, Дэнни Гросс. Нет, и надеяться тебе не на что: юмор у нас не имплантируют, доноров не найти». Из трубки, отведённой далеко от уха, чтобы слышно было всем, донёсся клёкот: «Чево-о нет? Каво-о нет? Чевоо-о не платинируют??» - «Тебе я друг, но истина дороже», - торжественно пропел Вася и, удовлетворённый мщением, отключился. Съезжая по креслу под стол, Макс трясся и давился от смеха: «Аристотель Паньшин Платону Гроссу».
Чуть позже неприметный рабочий день сошёл на «нет». Заехав по дороге туда-сюда, Вася добрался до дома около 6-ти. После сырости, слякоти и пронизывающего холода вечернего города всё существо его предвкушало сладостное погружение в целительный сон в своём тёплом, светлом заоблачном чертоге.
Но грозная и неумолимая судьба распорядилась иначе…
Войдя в холл и, как следует, встряхнувшись (на улице начал накрапывать препротивнейший дождик), Вася автоматически повернул голову налево, улыбнулся наиприятнейшим манером и изобразил изящный полупоклон: «Добрый вечер, Астрида Давидовна!».
Церберша, как обычно, возвышалась над монументом в симметричной позе. Руки её были сложены поверх раскрытой конторской книги. В книге с космической точностью были учтены приходы и уходы жильцов и их посетителей за последние 100 лет. По левую и по правую сторону конторской книги из стола росли две башни органайзеров. Перед ними пресмыкались 4 телефона, два стационарных и два мобильных. Оторвав взор от созерцания своего хозяйства, Астрида Давидовна милостиво шевельнулась на приветствие и гулко, на весь холл, осведомилась:
- Так Вы не опоздали на работу, Василий?
- Что? – вздрогнул тот, - О, нет. Нет-нет, спасибо. (К чему он добавил это «спасибо», Вася и сам не понимал).
- Угу, - с некоторым разочарованием медленно кивнула церберша и окинула Васю пристальным взглядом, - Так. Там идёт дождь?
- Да, да. Дождь. И холодно. И мерзко. Да, дождь.
- A-ha, - оживилась Астрида Давидовна и сделала две пометки в своём гроссбухе. Темы для беседы, кажется, были исчерпаны, Вася бочком двинулся к лифтам. Но госпожа Консьержка, оторвавшись на мгновение от письма, метнула в него один из своих фирменных убийственных взглядов и, сопроводив текст величественным жестом, веско изрекла:
- Вас дожидаются. Петер Генрикович.
- О! – воскликнул Вася и чуть не галопом устремился в направлении, указанном консьрежкиным перстом.
Место, куда он бежал от Астриды Давидовны, на языке аборигенов называлось сложным двойным именем, которого пришелец-Вася никак не мог запомнить. Смысл же его был прост: здесь, у подножия двух лестниц и шахт лифтов, жильцов дожидались визитёры, которые пришли в неурочное время.
Скрытый от посторонних глаз шеренгами раскидистых пальм и цепями полукустарниковых кактусов в пузатых кадках, здесь затаился кофейно-коричневый ковёр. Кожаный диван солидного вида занимал позицию строго по центру ковра.
Запись, сделанная Астридой Давидовной в книге приходов и уходов, гласила, что такого-то ноября такого-то года с 17:34 до 18:12 этот диван прессовал господин Петер Венда. Он чинно листал иллюстрированный журнал и украдкой позёвывал. Продираясь сквозь пальмы, Вася шёпотом заорал: «Тот тёмный силуэт, что сжался за углом, Клинком сверкая обнажённым, Кто он? Чего он хочет? Неужто поединка? – Не всё ль забава самураю! Ха! Вот он я!»
- Действительно, ты, - спокойно удивился Петр Генрикович, по-спортивному вскакивая с дивана, - Уж, думал, не дождусь. Понимаешь, телефон. Дома забыл. Маленький, зараза. Собирался. Не нашёл. Опаздывал. Пришёл так. Ждал-ждал. Хотел уходить. Вдруг там Лина или ещё чего.
- Нет, у Лины сессия, - состроив страшное лицо, успокоил его Вася, - А без неё твоё «чего», цитирую: «уголовно наказуемое деяние». Пошли, друг Петруччио, покажу тебе свой д..
- …Тадж Махал.
Смущённо и польщённо Вася сожмурился и махнул рукой.
- Да ладно, чего там. Дом как дом… Расскажи лучше, надолго ли к нам.
Друг Петруччио, он же Петер Генрикович Венда, был профессиональный баскетболист. Он был легионер и играл за какую-то, Вася забыл название, итальянскую команду какой-то лиги. Дела у легионера шли неплохо, долгих 6 лет он не вылезал из-за границы. Впрочем, с уроженцем этих мест пришелец-Вася был знаком только три года.
Добравшись до «обыкновенного» Васиного дома, Петруччио умело разыграл немой восторг, а потом рассказал о себе. Попутно выяснилось, что он привёз из Италии витаминов, ферментов и спиртов. Забравшись в закрома, Вася уравновесил их белками, жирами и углеводами местного производства. Пир получился на славу. Никто не должен был помешать друзьям наслаждаться беседой и едой. Но в самой середине процесса включился Васин домофон и голосом Астриды Давидовны провозгласил: «Денис Гросс». Петруччио и Вася-Панёк обменялись многозначительными взглядами. Через положенное время Денис Гросс накручивал звонок.
- Помилуй, батенька! – не без ехидства восклицал Вася, открывая дверь, - Такая рань! Всего 8-мь вечера.
- Так вышло, - Дэнни валился в прихожую, благоухая отменным парфюмом и скрипя кожами стильных одежд. Сквозь загар, прикид и дымчатые линзы очков было видно, что Дэнни не в себе.
- Ну, ты, Панёк, и выдал! А! Петруччио, ты уже тут. Слышь, типа, чё такое? Звоню тебе, звоню, и всё без толку. Как делишки-то хоть? Играем?
- Играем. А вы? Пляшете?
- Пляшем, ещё как пляшем, - Дэнни прошествовал в комнату, как король – в тронный зал, но совсем не по-королевски, грузно обрушил на диван свои 180 с гаком на 80 с небольшим. Диван судорожно вздохнул, но промолчал.
Диван в гостиной был пухлый, удобный и поместительный, но когда Вася с бокалом и тарелкой для нежданного друга вошёл в комнату, то понял, что третьему на нём – не сидеть. Он скромно устроился на пуфе. Измождённый бессонницей, Дэнни придирчиво исследовал фауну стола. Из приземлённого стада блюд и блюдечек к потолку мечтательно тянулись зелёные хоботы незнакомых бутылей. Дэнни феномен изучил.
- Винишко! Чё такое? Нет, спасибочки. Мне лучше кофею.
Отставив бутылки, он стибрил Васин кофе в кузнецовской антикварной чашечке с золотыми цветами. Вася простил. Хозяин Тадж Махала был по-восточному радушен.
- Так что это я выдал? – он подмигнул Петруччио. Тот был осведомлён, поэтому в ответ иронически улыбнулся.
- И чего - в такую рань? Бессонница одолела?
- Она самая. И как ей не одолеть? Ты как просигналил, я глаз не сомкнул, веришь?
Если со сном у Дэнни были проблемы, то аппетит никак оттого не пострадал. Из того, что увидел, Дэнни соорудил многоэтажный бутерброд, измазал его для верности горчицей, и стал жевать с жалобным видом.
- Всю ночь, как этот.
- Это я всю ночь, - строго поправил его Вася.
- Разве? – Дэнни оторвался от кружки кофе, слизывая пенку взбитых сливок со щёк, посмотрел на Васю в упор, как будто в первый раз заметил его присутствие, и милостиво кивнул, - Ну, да. Ты всю ночь, извиняй, брат, а вот я, к твоему сведению, весь день!
- Что так?
- Думал.
Петруччио свистнул.
- Погоди, не перебивай. Ты, вообще, в курсе об чём базар? (Петруччио кивнул) Ну вот, - Дэнни выпустил на тарелку обглоданную корочку хлеба и принялся сооружать новый дэнбургер размера макси, - Почему нет? Как нет, если есть.
Он укоризненно взглянул на Васю поверх бутерброда и потряс ножом, испачканным в горчице. Вася испугался, но скатерть от покушения не пострадала.
- У меня отличное чувство юмора. Бронебойное, - затянул Денис Гросс и долго бы ещё гудел так, если бы не смекалистый Петруччио. «Заело нашего Дэнни», - шепнул он Васе. Тот только пожал плечами: в 15:14 проблема лишилась для него актуальности. Петруччио незаметно налил вина в бокал и, дождавшись момента, когда характерным жестом Цицерона Дэнни подкреплял словесный пассаж, ловко всадил бокал в растопыренную пятерню.
- Ты чего? – опешил оратор, поперхнувшись на полуслове.
- Дэнни, старик, пей. Другого раза не будет, - Увещевал Петруччио, - Итальянское. Со слезой. Отборных сортов, урожая 1995-го года. Пей, больше такого я не достану. Пей, друг, на халяву.
Денис поддался и отпил с полбокала, и решительно отставил сооружение.
- Всё, всё, ребятки, больше не могу. Мне ж на работу!
Петруччио, вкрадчивый, как змий в райском саду, продолжал совращать Дэнни и отвлекать его мысль в сторону от животрепещущей темы. Он пододвинул к Дэнни роскошную серебряную чашу, щедро наполненную черешнями и грушами.
- Бери дары природы. Тоже из Италии. Поклевать.
Денис скуксился: «Что, я птица какая?»
- Простагландинчики. Для души. Для сердца… Бери, бери. Это я сегодня добрый. Завтра я вас в спортзал потащу. Кишки выпускать буду. С Лёнькой уже время застолбил.
- Качалка это дело. Завтра у нас что? Суббота. Хреновательно… но можно, - снизошёл Дэнни Гросс и незаметно для себя склевал остатки черешен и груш, носителей простагландинов и прочих химических соединений, не открытых современной наукой, но, безусловно, полезных как для души, так и для сердца.
Пока Денис насыщался ценными фруктами, Петруччио завёл речь об Италии и горнолыжных курортах. Вот уже два года друзья, заядлые горнолыжники-аматёры, мечтали выбраться туда вместе. Но злая судьба вновь и вновь разводила их отдыхать по одному. И в этот раз она, совсем некстати, постаралась. «Трёх мушкетёров в Сант Морице» опять не получалось!
Первым отчитывался, притворно вздыхал и скорбел энтузиаст освоения горных пространств гордой и древней евродержавы - Дэнни. Он не мог оторваться от дорогих его сердцу клубов и клубной культуры: горячее время, давно уже откладываемый дружественный визит к заокеанским коллегам и т.д. и т.п.
Следующим друзья подвергли перекрёстному допросу Петруччио. Допрашивать немногословного арийца было сложно, но угрозы пытки вином он не выдержал и чистосердечно сознался, что в январе отбывает с женой и тёщей на Балеары. «На целых две недели, представляете!» - восклицал он и картинно прятал голову в ладони. Ему живо сочувствовали. «Вот трагедия, так трагедия! Жена-то у тебя ничего, хорошая такая баба!» - снисходительно утешал Дэнни, - «А вот с тёщей… Всё, как у людей». Ни Дэнни, ни Вася-Панёк не горели желанием составить компанию его тёще, костлявой, злющей особе, из принципа молчащей на всех языках мира, кроме - родного.
Наслушавшись отпускных откровений друзей, Вася загрустил. Он один не отбывал и не планировал. Отпуск Василия приходился на декабрь. Так они: Петруччио, Дэнни и, собственно, Вася, решили ещё год назад, а теперь…Вероломные друзья и даже девушка Лина, с которой он не успел ни о чём договориться, но у которой сессия, - бросают его одного. Как так получилось? Его не ждали в Пуэрто-Рико, как Дэнни Гросса. Не звали на Балеары, как Петруччио. И нечего было бояться зловредной тёщи, потому что у него её ещё не было!
Как так?
В один миг жизнь, как старая газета, выцвела и потеряла смысл.
Проводив друзей, Вася заставил Мацика убираться, а сам присел на диван в компании своего горя, початой бутылки итальянского пойла Петруччио и красивого бокала богемского стекла. Вася так расстроился, что окончательно перехотел спать. «Вот гадство! Напьюсь с горя!» - решил он и налёг на пойло. Не успел он выпить и глотка, как из кабинета донёсся призывный писк компьютера «А!» - откликнулся Вася и через 12 секунд раздумий добавил, - «Вспомнить всё!» Именно на это время он запрограммировал включение компьютера утром. «Идём досматривать ваш хвалёный сайт!» - воскликнул он, не без труда поднимаясь с дивана и размахивая бутылкой, как противовесом (никто, конечно, сайт ему не хвалил, но что-нибудь такое для поднятия духа изобразить надо было). На экране, как и утром, маячил Шура Балаганов. «Приветик, шеф!» - хрипло поздоровался Шура и заискивающе осклабился. «Здоров, головастик!» - сейчас Вася был приветливей, чем утром.: говорун-Балаганов откровенно смахивал на собутыльника, а такой персонаж нужен был совести Васи позарез. «Они все меня бросили, гады. А ты – остался!» - Василий чокнулся с экраном полным бокалом. Шура польщённо зарделся и под дзыньканье и бульканье «восстановил статус-кво».
Перед взором В.А.П., затуманенным винными парами пополам со светлой грустью, замаячил утренний сайт. Сейчас, когда его покинули соратники и любимая, когда впереди маячил холодный, сырой и беспросветный декабрь, когда посреди ночи не хотелось спать и нечем было себя занять, когда заканчивалось вино - одним словом, когда глобальное положение было трагично - сайт смешным не казался. Вася угрюмо обозрел главную и промычал мелодию Чёрного Лорда из «Звёздных войн». Движимый развитым чувством долга и нездоровым любопытством человека, который знает, что ему не повезёт, но лишний раз желает в этом убедиться, Вася влез на страничку про НЛО. Справок схем и расписаний там не было. Были невнятные изображения пятен на небе, под водой и где-то там ещё, и нудные рассуждения на тему: «А если они и вправду есть…». «Халтурщики!» - взревел Вася, замычал песенку Чёрного Лорда неприлично громко и фальшиво и плюхнулся в кресло, зловеще закатывая рукава. Рубашка у него была красивая, светлая и чистая. Вася не хотел марать её грязными делами. Говорун, оценив опасность ситуации, возник из ничего, и попытался заслонить собой астросайт, и принялся жалобно уговаривать Васю «не делать этого». Василий заверил Балаганова, что именно «это» он и собирается проделать, а если кто вознамерится ему помешать, будет исключён из регистра. «Аминь и аллилуйя!» - закончил он свою речь. Шура был говорун экспериментальный. Многого не умел и не понимал. Страшные команды (особенно – понятная их часть) испугали его донельзя. Но он тоже был верен долгу, поэтому, сместившись из центра на три пикселя вбок, мужественно вякнул: «Шеф, это ж не по Кодексу… Мокруха ведь, а! Может, ну их, пусть живут, а?» - «Изыди!» И эта команда не звучала знакомой, более того, слишком напоминала предыдущие. Шура решил не рисковать и ретировался, как и предписывал шеф, «от греха подальше».
А Вася, машинально вернувшись на главную и, накручивая колёсико мыши, принялся обдумывать планы мщения. Таблица неспешно ползла то вверх, то вниз и, не ведая о нависшей беде, поверяла Василию секреты сайта. Вася ничего не замечал, уставившись в несуществующую точку на экране. В частности не заметил он того, что, повинуясь манипуляциям, которые он неосознанно проделывал с мышкой, таблица несколько раз меняла цвет и конфигурацию. Наконец, она зафиксировалась в одном положении, сильно отличном от исходного.
Исчерпав запас идей (ими он остался недоволен, ибо ни одна не показалась ему достаточно разрушительной), Василий осмотрел таблицу осмысленно, надеясь, что один её вид, противный в своём самодовольстве, подскажет ему план вредительских действий. Однако то, что он увидел, отвлекло его от мыслей о мщении, как рассуждения Петруччио отвлекли Дэнни от обсуждения проблемы чувства юмора.
В хвосте таблицы было приделано два баннера. Само по себе это, конечно, было не чудо. Реклама в наши жестокие времена не щадит никого и ничего, даже зелёных человечков… В окошке одного баннера прыгал и кривлялся рыжий в крапинку индивид с ушами-воронками. Он несимметрично подмигивал щёлочками-глазёнками и сулил много приятных знакомств в astron.chat.ea. Другой баннер издевательски звал в astrotour.com.gxy. Бурый клещеобразный товарищ остервенело мотался по пространству окошка, оседлав ракету типа точилка. На салатовом небе ему ласково мигали три пятиконечные звезды. Разглядев элиена, Вася мгновенно рассвирепел и также мгновенно...остыл. «Не живьём, так хоть в компьютере», - пробурчала гроза астросайтов и кликнула в баннер, метя в брюхо товарищу на точилке. В брюхо Вася не попал. Рыжий индивид на соседнем баннере сокрушённо вздохнул: «Эх, Вася! Счастья своего не знаешь», - и замер в полупоклоне. А бурый товарищ взмыл в салатовые небеса победной свечой и пропал из пределов видимости.
Вместо него, украшенный панорамой настоящего космоса, расцвёл «astrotour». Сайт с места огорошил Васю роскошным выбором виртуальных путешествий по Галактике. Однако вскоре, бесцельно и безрезультатно потыкавшись туда-сюда, Вася сообразил, что незарегистрированному ему здесь нечего делать. Прошипев пару невнятных ругательств, он покорился и полез на регистрацию.
Процедура предлагалась обычная. Заполнять регистрационную карту предлагалось на тысяче языков без малого, например: на алайе, амхарском, банту, баскском, букмёле, латыни, науатле, нгоро-нгоро, непали, ойчигу, ооррю, санскрите, суахили, у, унангане, хокка, юкатекском, юэ, ‘(_)_/-/-‘..,(_) , -- --- .-. --. -. , AGall-47 и AGall-47(7). Поразмыслив, Вася выбрал родной, литературный русский. Заполняя графы почти машинально, Вася, однако, томился. Неясные предчувствия грузили память, как недоконнектенные связи. Ему мерещилось, что где-то когда-то он уже видел и этот сайт, и эту таблицу, и был в ней свой крючок. Три глотка итальянского пойла - и Васю осенило!
4 года назад он был студент последнего курса. Шарясь по Интернету, он наткнулся на заманчивое предложение. Некая восточноевропейская компания, хорошо известная в узких кругах под названием «АSС», предлагала конкурс: желающим пополнить собой её ряды предлагалось соорудить некую программку. Изобретатель лучшей - подписывал с компанией 5-летний контракт о взаимовыгодном сотрудничестве. Студент, подрабатывающий по ночам охранником и периодически пописывающий простенькие программки случайным клиентам, обрадовался, поднатужился и…выдал эту лучшую программу.
Компания-заказчица предлагала облагородить устройство некоего портала, так чтобы пользоваться им можно было, сопрягая с любой операционной системой. Для перевода программы в разные режимы функционирования предлагалось использовать команды F3- F6 включительно и F8 и F9.
Вася не спал и не ел около месяца, стал вываливаться из любимых джинсов и полупрозрачным, синеватого оттенка ликом - напоминать настоящего вампира, чьи глаза одержимо горели во тьме, как неоновые лампы, но изобрёл ту, лучшую программу. Его взяли! И даже похвалили! Сам Оберхоф, помнится, расписывал перед Боссом тонкость и изящество Васиных работ.
Зелёный юнец! Вася был слишком счастлив, оттого что, как ему казалось, с места в карьер вознёсся в райские кущи почище старикашки Мойшика, поэтому вначале не придал значения похвалам какого-то Оберхофа. Он сконцентрировал внимание на отзыве Босса и пухлой, 35-страничной папке контракта и пропустил ценную информацию о содержании программы, которое активируется нажатием кнопки F7…
Подзуживаемый неутолённым любопытством с большой примесью ревности (F7 писал не кто иной, как его непосредственный начальник, то есть, Оберхоф) Вася прервал регистрацию на графе «sex» и торжественно нажал загадочную кнопку. Голос Шуры (сам он благоразумно «не маячил»), правда, умолял его сиплым шёпотом: «Не надо, а? Может, не надо, а? Вась, а, Вась!» А вдруг оно – того, а? Вот как бабахнет! АХ, ТЫ Ж…»
И оно – бабахнуло! Комп отчаянно взвыл, экран цыкнул и померк. Вслед за ним в темноту погрузилась и комната с Васей впридачу. «Ах, ты, ж…» - только и вымолвил он. «Неужели я опять энергию на весь дом вырубил?» - ужаснулся он про себя, но процессор, зло мигая жёлтым глазом, заурчал и закрякал, а на мониторе с молниеносной быстротой сменилось несколько таблиц и заставок… Вася шумно выдохнул…Их покрыла чернильно-чёрная тьма… «Ёрики-морики!»… Её сжала обычная рамка… Только привычные значки в нижнем углу смещали какие-то левые иероглифы и пиктограммы. Выдавая каждый новый значок, комп натужно пыхтел и гудел.
«Ну, ты, блин, и садист, шеф!» - крякнул говорун, появляясь на экране. В целом, сын лейтенанта Шмидта имел помятый вид: под глазами залегли натуральные круги, рожа жалобно сморщилась, вихры поникли и потускнели, кепка сползла ниже уровня ушей и держалась только помощью компьютерной графики, - Трудно же, шеф!»
Балаганов уменьшился до размеров блохи и поместился в нижнем правом углу рамки. Он вертелся на своём месте волчком, вздыхал, охал, чертыхался, а по временам кататонически замирал, и тогда охал и вздыхал, собственно, процессор.
- Что «трудно»? Что ты тут гонишь? Что было-то?
- Что «что»? Бабахнуло! Чуть не закоротило нас, горемычных… Перезагрузка была экстренная, раз тебе так захотелось, - ядовито молвила блоха-говорун. – Пришлось, вон, три новые программы грузить…
- Кто тебе разрешал?! Какие-разтакие программы?!
- Глобальные. Без них NG-tex не идёт и ГГПС не можно, - браво доложил исполнительный Шура.
- Какие тексы! – всплеснул руками Василий,- Какое ГГПС, вредитель?
- Дальняя вневолновая связь и Галактографическое Позиционирование Солнца. А ещё языки.
Вася так и сел. Всему виной гадская Максова программа! Его драгоценный комп был жив, начинка – тоже, это радовало. Только вот говорун, скорей всего – того, повредился… И ещё. Вася никак не понимал: при чём тут солнце и языки!
- Языки? - переспросил он, теребя подбородок. Остатки говоруна надо было спасать. Рука самопроизвольно потянулась к заветной ESC.
- Ага, хрен их знает, что за языки такие. Одни названия чего стоят…- Балаганов засёк манёвры начальнической длани и заволновался,- Ну, шеф, ну чего ты? Я же всё правильно делаю… В сайт-то свой лезешь или нет? Я что, зря надрываюсь тут, да? Ни кефира, ни «спасиба». Одни перезагрузки да нагоняи… Чё, отменить? Взаправду?
Вася медленно убрал руку. Осторожность на сей раз победило любопытство. Судя по приготовлениям, Макс натворил чего-то эдакого… И если сейчас он, В.А.П., позорно эскапнётся, то никогда не узнает – чего, потому что на трезвую голову эксперимент не повторит… Да и говорун был не вполне мёртв.
- ГГПС с тобой, работай дальше. «ДУСТ» включил?
Шура повеселел.
- Обижаешь, шеф! Вирусов нема. Чисто, как в пробирке.
- Места на харде хватает?
- Полно! Ты ж позавчера память чистил. С гадюкой своей, Наташкой.
- А ждать сколько?
- Хрен его знает. Половина только. Минуту, две.
Вася стал ждать.
Звенел бокал, чокаясь с бутылкой, мелодично журчало пойло, раздавались и другие интригующие звуки… Комп сопел и пыхтел, но на лицо не изменялся. Говорун деловито вертелся на своём месте. Око монитора было пусто и черно.
И вот из хаоса первобытной виртуальной тьмы выступили буквы и цифры. Они неприятно мерцали и колебались, … «Вначале было Слово…» - торжественно пробасил В.А.П., как поп на заутрене... Но, в общем, сильно напоминали предыдущие: ту же регистрационную таблицу! «Дрянь какая, а?! Стоило мудохаться!» - пискляво возопил тот же В.А.П. голосом обманутого прихожанина и потряс бутылкой. Остатки эликсира были с ним солидарны и возмущённо бились о стекло. «Или нет…» - прошептал экспериментатор с энтузиазмом и, приглядываясь, отставил бурлящую бутылку и потянулся к экрану.
Вопросов было больше. Вопросы были странные. Для удобства заполнения таблицы был прибавлен голосовой режим. Вася победно хохотнул, и с готовностью, которой не ожидал от себя сам, нацепил наушники.
- Шурка, уши подключай!
- Есть, шеф! – проворчал говорун чуть ли не из мозжечка.
- Молодцом!
Для храбрости Вася хорошенько глотнул из бокала и переместил курсор на виртуальную клавишу «О.К.» Голос, тихий, вкрадчивый, ненавязчивый, ничей, возник из пустоты, повис где-то на границе восприятия, и поинтересовался:
- Поехали?
- Куда?
- Туда: вперёд и вверх.
Интонации ничейного голоса поощряли и подвигали на свершения.
- Поехали! – гаркнул В.А.П., доливая бокал чуть не через край.
- Система и планета происхождения, собственные имена, - индифферентно промолвила таблица. Вася не ожидал такого коварного вопроса. Он растерялся. Ему пришлось вспоминать.
- А-а, э-э, это, ну. Земля, Солнце, - неуверенно промямлил Вася, наблюдая, как графа заполняется сама собой. После каждого «имени собственного» протянулись длинные хвосты непонятных иероглифов, их завершали английские буквы (в данном контексте Вася воспринимал как иероглифы и их) – GGPSS и GGPSE.
- Э! Я GGPSS-ов не говорил! – заволновался было правдолюб, но таблица сурово его прервала.
- Имя собственное.
- Чьё?
- Ваше.
Вася обиделся: не очень-то вежливо прерывать пользователя на полуслове, - но сказал.
- Псевдоним местный.
Вася с ходу придумал роскошный, совершено новый ник, поражаясь и восторгаясь глубиной своей фантазии. Но у таблицы не было ни чувств, ни фантазии, и он её не покорил. Курсор не сдвинулся с места, компьютер крякнул и через 3 секунды обдумывания ничейный голос мрачно резюмировал положение:
- Не то.
Компьютер крякнул ещё раз и произвёл надпись. Голос прокомментировал:
- Псевдоним тождествен имени собственному.
- Эй, погоди! Почему? (Тишина) Эй! Не годится этот, я могу другой… - Васе очень не хотелось оставаться без ника, пусть не роскошного, но хоть какого-нибудь! - В сети без ника, как в огороде без пугала!
- Псевдоним тождествен имени собственному.
- Это ещё почему? – запальчиво воскликнул Вася.
- Для Службы Иммиграционного Контроля и Доставки.
- А это чего?
Вопрос повис в пространстве. В следующей графе замаячили символы, смысл и значение которых были знакомы Васе до боли.
- Местный код. Подтвердите, пожалуйста! – не без самодовольства прозвучал голос.
- Это мой паспортный код, что ли?
- Да.
- А как?
Тишина.
- Зачем?
- Для Доставки. Подтвердите, пожалуйста.
- А она мне нужна? – поинтересовался Вася, главным образом, у себя, но на вопрос личного характера ответила бесцеремонная таблица.
- Да. Подтвердите местный код, пожалуйста
- Ну, ладно, раз для дела, то – да…ЧЕВО-О?! – голосом Дениса Гросса взревел Вася. Если с цифрами и буквами, слагавшими его, В.А.П., паспортный код, всё было в порядке, то то, что он прочитал в нижней графе, не годилось никуда. Вася скосил глаза к носу и приставил его к экрану. Не помогло. В графе номер 6 мерцающим цветом вечерней звезды по небесно-лазурному фону было ясно и недвусмысленно написано: «Гуманоид класса S5v».
- Г…Гуманоид?? Класса Си-Ви?! Какой я вам, на фиг, гуманоид! Совсем срам потеряли? Я, что, ничего выбрать не могу?! Чудовище там какое или элиен шестиногий?!
- Нет.
- Не хочу гуманоидом!
- Но…
- Всё! Надоело. Тут у вас можно вручную. Хочу вручную.
- Пожалуйста, но…
- Отменить голосовой режим!
- Пожалуйста, но…
- Хочу!
И Вася стал «заполнять вручную». В ходе разборок с «гуманоидом» (Вася раз двадцать стирал надпись разными способами, но она вползала в графу снова и снова, возрождаясь из небытия, как птица Феникс – из пепла) бравый программист сам не заметил, как оказались заполненными последующие графы таблицы. Все данные, включая такие экзотические, как указание на код ДНК на страницу сайта allhumen.med.ea/DNA-codes/ea-w.ru/009340597811.htm., Интернет-адреса и банковские реквизиты, телефоны и даже – детское прозвище бабушки с материнской линии (для пароля) возникли в таблице одновременно с возмутившим Василия «гуманоидом»... После двадцатого изничтожения гадостный «гуманоид класса S5v» приказал долго жить, и Вася с радостью и умилением обозрел тщательно и правдиво заполненные графы регистрационной формы… Графа «место жительства», например: длинный буквенно-цифровой ряд, «Солнечная система, Земля (Su-4), Евразия-09, Восточно-Европейский сектор»… Графа «возраст»: 23 локально-земных года… Графа «дата рождения»:14.07.4101471109-го полного локально-земного года…
Пробежав анкету глазами (каждый стремился проделать это самостоятельно, поэтому приходилось координировать их усилия чуть не вручную), Вася всё-таки обнаружил, что кое-что припомнил и изобразил не совсем адекватно. Недоразумение угнездилось…в графе «место работы». «Эк, я загнул! Оставить, что ли? – Не! Стереть! А то опять придираться станут, гады!» Вместо внушительной «Восточно-Европейский сектор корпорации “Asseeley”» Вася аккордом набрал скромное «Компания “ASC”, некое восточно-европейское государство» и удовлетворённо откинулся в кресле.
Любуясь анкетой, Вася недовольно соображал, почему у него нет одного-единственного номера - номера телепорта, и не стоит ли его себе приписать, если прочие наличествуют в изобилии. И - как и зачем его заиметь? Пока он мучил себя этим вопросом, как Гамлет – своим «быть или не быть», несгибаемые «гуманоид» и «корпорация “Asseeley”» прокрались в соответствующие графы и искоренили Васину самодеятельность. Вася не заметил подмены и дал «добро» анкете, интуитивно постигая, что самое важное – недостача телепорта, но это дело поправимо.
Таблица канула в глубокий космос Виртуалья. В нём во множестве расплодились крошечные звёздочки. Поверх них проявился натуральный зелчек – аноректик-элиен, пучеглазый, без намёка на растительность на непропорционально крутой лысине, облачённый в серебристое трико в облипку. Элиен церемонно поклонился, выдавил на своём зелёном личике жалкое подобие человеческой улыбки и мановением хилой ручки произвёл Васин логин: непонятное, нерусское слово «Regul». К нему он заговорщическим шёпотом дозволил прибавить: «2 (две) буквы латиницей и 2 (две) цифры арабских». Вася прибавил. Семизначный пароль любого вида он изобретал сам. Для верности он даже записал его на какую-то бумажку: пьяный, Вася доверял себе много меньше, чем трезвый. Попросив подтверждение логина и пароля, зелчек расшаркался, как начинающий клоун, и дрожащим голосом поздравил себя, Васю и глобальное сообщество зелчеков с обретением друг друга.
Вася вальяжно чокнулся с элиеном и допил остатки вина.
Лукавый индивид на экране предложил вновьобретённому другу портала и всех зелчеков на Земле выбрать тур себе по душе и «сердечно» пожелал ему «попутного космического ветра и жгучих сгустков впечатлений». Пока Вася сосредоточенно сопел и изображал пароль, индивид в серебряном с лихостью нинзя-эльфа Леголаса оседлал пролетавшую мимо тарелку последней модели и умчался в виртуально-космические дали, на прощание пообещав неофиту всестороннюю помощь и поддержку, где б он ни был.
Хвост искр, который взметнуло инопланетное средство передвижения, застлал и заволок экран и Васины каракули. Когда же искры рассеялись, Вася узрел долгожданную главную. Одновременно с ней возник в своём уголке Балаганов. Обделённый вином, кефиром и вниманием, он выглядел кисло. Не спросясь, говорун ворчливо напомнил о смене суток и зачитал длинный номер новых – по юлианскому счёту, заодно прибавив точное звёздное время.
Но Васе было не до того: муза космических странствий уже простёрла над ним свои крыла, сверкающие и переливающиеся бриллиантовым блеском мириад звёзд, вырывая из оцифрованной, плоской, серой каши обыденности и увлекая в таинственные, никем доселе неизведанные дали… Муза эта распространяла отчётливый запах кьянти 1995-го года производства. Вдыхая её ядовитые испарения Василий переродился на глазах. Приземлённый, прагматичный тип, рабочая лошадка «ASC», исполненная трудового рвения и карьеристских устремлений, распались на атомы. Из развалин выросла мощная фигура предприимчивого авантюриста-первопроходца. Василию не Паньшину, нет! – Дрейку! Ермаку! Одиссею! капитану Соло! срочно захотелось мчаться на край Галактики, открывать новые миры, сражаться с невиданными, но не очень опасными чудовищами, завоёвывать сердца доверчивых и хоть сколько-нибудь взрачных аборигенок и – всего, чего там ещё надо…