Берт очнулся и почувствовал, что рядом с ним стоит человек. С трудом приоткрыв глаза, Берт попытался сфокусировать зрение на незнакомце. Тот стоял и улыбался, держа в руках тарелку с едой. Берт узнал его. Высокий мужчина атлетического телосложения, обладатель густой шевелюры и не менее густой бороды, в джинсовом костюме и кроссовках. Это Стив. Это Враг.
Боль постепенно отступала. Берт приподнял голову и понял, что находится в заточении – по крайней мере, именно такой образ тюремной камеры сложился у него в сознании. Мрачное душное помещение с каменными стенами и единственной зарешёченной дырой, через которую проникал слабый и дразнящий луч живого света.
– Проснулся? – присаживаясь на корточки, миролюбиво спросил Стив.
Память Берта пока отказывалась воскрешать обстоятельства его поражения. Поэтому пленник лишь тихо прохрипел:
– Чего не убил?
Стив пододвинул деревянную табуретку к соломенному настилу, на котором лежал Берт, и водрузил на неё тарелку.
– Ешь. Силы тебе ещё пригодятся.
– Пытать будешь? Я ничего не знаю, – Берт с облегчением закрыл глаза.
– Вот и посмотрим.
Пленник услышал лёгкий шорох шагов своего Врага и тяжёлый звук громыхнувшей двери. А затем сон перенёс Берта из мира неприглядной реальности в мир неиспользованных возможностей.
Враг был безоружен, а рука Берта сжимала трофейный пистолет. Вокруг почему-то не наблюдалось студийных декораций, операторских кранов и суетящихся киношников. Никто не кричал «Мотор!», никто не хлопал в ладоши, а разбросанные по земле персонажи массовки не прикидывались живыми. Враг уже поднял руки, но Берт знал, что это очередная хитрость. И при этом он не мог выстрелить в него и убить, чтобы положить конец этой бездарной войне. Это казалось слишком простым и почему-то неверным решением в данной ситуации, к тому же, Берт считал, что у сценария его жизни нет автора.
– Сдаюсь, – улыбнулся Стив. Его шевелюру трепал пронизывающий осенний ветер, а кровоподтёк на предплечье, похоже, не беспокоил.
Но Берт знал, что это уловка. И он на неё не попадётся. Сейчас ещё, чего доброго, Стив предложит мир.
– Предлагаю обо всём забыть, Берт, – произнёс Стив.
Более хитрого Врага Берт не знал…
Наконец, он пришёл в себя окончательно. Еда давно остыла, но Берт с жадностью поглотил её и облизал всю тарелку. Только после этого он решил, что картошка, должно быть, отравлена, а курица была предложена ему, вегетарианцу с рождения, в качестве издевательства. Берт вставил два пальца в рот, но одумался. Нет, Стив мог убить его тридцать тысяч раз и вряд ли убьёт теперь. Враг слишком хорошо его изучил за время войны. Впрочем, Берт отвечал ему редкой по красоте взаимностью.
И, чтобы больше не отягощать свой разум всякими глупостями, Берт решил привести мысли в порядок и наметить план дальнейших действий.
Итак, этот раунд он вчистую проиграл. В тот момент, когда судьба войны находилась в его руках, он дрогнул, ошибся, и Враг перехватил инициативу. Вопрос – зачем Стив притащил его сюда, прекрасно зная, что он будет молчать? Значит, Стив затеял какую-то другую игру, в которой он, Берт, нужен живым и временно несвободным.
Ага! Вот и ответ. Берт ещё раз ощупал повязки на голове и руке. Его лечили, его кормят, значит, он нужен. И чтобы нарушить планы Врага, необходимо, по логике, сделать себя или неживым, или свободным. Вот и весь выбор – смерть или побег. Условием выбора является обязательное оставление Врага живым, иначе теряется смысл войны и победы в ней. А Берт должен расквитаться со Стивом за проигранный раунд, обязательно должен!
Стоп. Берт присел на единственную в камере табуретку. Если смерть Врага равна поражению Берта, то смерть Берта… не равна поражению Врага! Парадокс, однако. Ибо если Берт умрёт, то кто тогда сможет поквитаться со Стивом? Нет, смерть Берта – не выход. Война – вообще вещь парадоксальная.
Итак, самый верный выбор – это побег. Решено!
Для начала Берт решил обследовать свою темницу и припомнить простые традиционные способы побега из подобных заведений при условии, что сообщников на свободе у него нет. На ум сразу же пришли подкоп и бегство через окно. Самое удивительное, что устройство камеры позволяло осуществить побег и тем, и другим способом! Наверно, Стив особо не заботился о выборе места заточения своего пленника, и запихнул его в первое подвернувшееся. Это значит, что у Стива цейтнот, а, следовательно, цейтнот и у Берта. Надо действовать немедленно!
Хотя стены темницы и были каменными, её пол оказался земляным. А, встав на табуретку и заглянув в окно, Берт с радостью узнал, что, во-первых, туда можно пролезть, если перепилить решётки, и, во-вторых, его заточили не на верхнем этаже башни, а на первом и наверно единственном этаже какого-то погреба.
Теперь осталось всего ничего – соорудить инструмент и приступить к побегу. Сперва Берт разбил фарфоровую тарелку. Её осколками можно копать. Пластмассовая вилка в качестве лопаты не котировалась. Затем Берт ощупал стены в поисках острого камня, который можно было бы выковырять. Такового не оказалось, зато Берт обнаружил две выдолбленные кем-то когда-то надписи. Первая гласила: «Умер 14.03.1859 от жажды», а вторая – «Макс Нортон, встретимся в аду!»
Берт прервался и снова сел на табуретку. Из первой надписи следовало, что в этой тюрьме держали пленных ещё 150 лет назад. Из второй – что экзекуторами были зловредные предки Стива, гордо носящего их поганую фамилию Нортон!
Однако, этого Берт раньше не знал и почувствовал, как закипает лютой ненавистью к своему Врагу. Надо немедленно бежать, чтобы воплотить свою ненависть в месть!
Внезапно Берт захотел в туалет и выругался. Зря он кокнул тарелку, ведь совокупностью тарелки и окна можно было воспользоваться вместо унитаза. Что ж, хорошо хоть пол земляной…
Берт решил копать, а желание раздолбать табуретку пропало. Ещё пригодится…
Копалось тяжко, сухой грунт едва поддавался. К тому же, руки немели и быстро уставали. Да, на подкоп уйдёт не меньше суток непрерывного рытья. Что ж, сутки он выдержит. На случай, если вернётся Стив, Берт придумал прикрыть яму соломой. А образуемую кучу земли Берт расшвыривал по углам темницы.
Между тем, наступила ночь, и копать в кромешной тьме стало бессмысленно. Берт постелили себе соломки… но беспокойный сон не восстановил силы.
– Предлагаю обо всём забыть, – повторил Стив.
– Это потому, что у меня пистолет, а ты безоружен? – заметил Берт, – что бы ты сказал, будь всё наоборот?
– Отдай мне пистолет – узнаешь, – хмыкнул в бороду Стив.
Наверно, это явилось первым, единственным и последним озарением Берта в его жизни. Он поставил пистолет на предохранитель и медленно протянул трофей тому, кому он принадлежал изначально.
Конечно, это триумф – но Стив не хотел проигрывать. Поэтому он вытряхнул из оружия обойму, выбросил её в кусты и кивнул в сторону своей машины, стоящей неподалёку от места сражения:
– Прокатишься со мной?
Чувствуя, что победа ускользает из его рук, Берт кивнул.
Пробуждение вернуло Берта к жизни, дополнив мутную картинку реальности чувствами жгучего голода и пока ещё терпимой жажды. На этот раз Стива с тарелкой почему-то не оказалось. Берт облизнулся, ощупал голову… Пора бы его Врагу позаботиться о своём подопечном. Впрочем, на врагов надейся, а сам не плошай! Берт выбросил из головы очередные глупости – как же, как же, сейчас прибежит Стив и покормит его из ложечки! Нет, чем быстрее Берт освободится, тем скорее покормит себя сам, а уж Стива он так накормит нелюбовью – мало не покажется!
С оптимизмом глядя в день грядущий, Берт продолжил начатое вчера нелёгкое дело. И – о чудо – Господь будто услышал его, и грунт стал копаться легче. Через какое-то время он просто провалился, и рука Берта с куском фарфора упёрлась… в нечто твёрдое и металлическое!
Сперва Берт похолодел – неужели непреодолимая преграда? Но, взявшись выяснить этот ключевой вопрос, Берт заработал словно землеройка и вскоре пришёл к заключению – он нашёл непонятного происхождения ящик размером 30 на 10 сантиметров, больше похожий на железный футляр. Выудив его на поверхность, Берт с бешено колотящимся сердцем счастливого кладоискателя сорвал не имеющую петель крышку.
Если бы он обнаружил в этой неказистой упаковке золото или бриллианты, то обрадовался бы куда меньше. Ибо Берт нашёл в нём то, что дороже любых бриллиантов для человека, томящегося в темнице – ключ к свободе!
Ящик содержал в себе ручную ножовку по металлу с комплектом пилящих лезвий.
Берт бросил копать и глянул на зарешёченную дыру в стене. Как хорошо, что он не раскурочил табуретку! На неё можно встать и распилить решётки – с этим он управится гораздо быстрее, чем с рытьём подкопа!
И Берт начал пилить, периодически бормоча благодарности тому анонимному узнику, который зарыл в темнице своё сокровище.
Как не странно, дело двигалось с трудом, а если быть честнее, то не двигалось вообще. А как хорошо начинался день…
Лезвия застревали в прочном металле и ломались. Рука уставала ещё быстрее, чем во время копания, но Берт не сдавался. У него не было часов, а время суток за окном не имело смысла. Если туповатую боль в желудке, вызванную голодом, ещё можно было стерпеть, то от изводящей организм жажды хотелось выть. Но как он, Берт, может прекратить борьбу, если есть все шансы для её продолжения? Ведь свобода так близка…
Второй день сломался вместе с последним лезвием ножовки, а перепилить удалось только три прута снизу. Этого мало, слишком мало, чтобы выломать решётку… Наступил провальный сон.
Они со Стивом подошли к автомобилю. Берт уселся на заднее сидение. Лохматый затылок Врага представлял собой прекрасную цель для последнего удара. Но Берт вновь поборол искушение.
– Куда ты меня везёшь? – спросил он на полдороги.
– Осталось решить одну проблему, – невразумительно ответил Стив.
Ехали они недолго. На трассе Стив грубо нарушил правила движения, и легковушку сзади ударил тяжёлый фургон.
Сон, казалось, выкачал последние силы. Зато Берт вспомнил почти все обстоятельства своего фатального попадания в эту тюрьму. Да, он почти выиграл, но по дороге случилась автокатастрофа. Враг отделался лёгким испугом, а Берту не повезло. Просто не повезло, и Стив воспользовался его беспомощностью!
И снова никто не разбудил его с утра. Зачем, спрашивается, Стив всё это устроил? Он что, морит его голодом? Он сумасшедший!
Берт захотел вскочить и задолбить в дверь, позвать Стива. Хотя… вряд ли сам Враг его охраняет… А охраняет ли тюрьму вообще кто-нибудь? Если Стив обрёк его на мучительную смерть в заточении, то в радиусе трёх километров от этого места нет ни одной живой души! А если даже и есть, то своим криком о помощи Берт вызовет лишь насмешку Стива и распишется в своём поражении. Только не это! Не смерть и не поражение!
А значит, надо продолжать рыть подкоп. После неудачи с пилой остаётся единственный выход.
Этот день прошёл как в кошмарном сне. Голый энтузиазм, а может, внезапно пробудившееся второе дыхание, а может, просто жажда свободы воскресили Берта. Он копал, как зомби, не обращая внимания на открывшиеся раны и пришедшую в негодность жалкую одежду. Он окончательно измучился… несколько раз терял сознание, приходил в себя и снова копал.
К концу дня он подрыл стену и расширил яму настолько, что в неё можно было пролезть. Толщина стены, на вскидку, составляла не более полуметра. Берт одолел и их… и упёрся в железобетонную плиту, врытую в глубину наверно метра на два.
Камни всё-таки оказались бутафорией.
Берт зарыдал. И если бы он мог напиться этими отчаянными слезами…
Сознание медленно покидало его – сказалось обезвоживание и кровопотеря. Посылать проклятия в адрес Врага больше не имело смысла – оставалось смириться с поражением.
На излёте разума, с ослепляющей пеленой на глазах и изодранными руками он подполз к двери. Может, Стив сжалится над ним… может, придёт и спасёт… ведь тогда Берт не выстрелил в него… может он отблагодарит…
– Стив! Сти-ив! – прохрипел Берт имя своего Врага.
Его рука коснулась массивной железной двери, плотно прилегающей к косяку. Берт почувствовал, что упор уходит из-под руки… он проваливается в бездну… а дверь… тихо, без скрипа, открывается наружу…
Наверно, он всё ещё видит сон.
Берт поднял голову, но не смог разглядеть ничего, кроме единственного и спасительного просвета. Озарение ломилось в его сердце второй раз. Первого раза оказалось мало, а второго стало слишком много для короткой жизни.
– Спасибо, Стив… – прошептал Берт.
Он сделал последнее, роковое усилие, и… потерял сознание навсегда.
Дверь открылась полностью, и в темницу ворвался поток свежего воздуха. Берт остался лежать на пороге, и никто даже не обратил на это внимания, ведь в радиусе трёх километров от тюрьмы…
Хотя, погодите… Ближайшие кусты шелохнулись жизнью. Наверно, кто-то очень терпеливый таился там и ждал своего часа. Ждал долго, чуя, что делает это не зря. И чутьё его не подвело.
Это был шакал.