Локализация: железнодорожная ветка Краков-Варшава-Гданьск
Место действия: поезд Интерсити – мой второй или, скажем, третий (после гостиницы) дом.
Моя характеристика: наблюдательный, предприимчивый, открытый. Лёгко вхожу в контакт с людьми.
Я всегда любил пустые купе. Чем больше польское МПС сокращает железнодорожные составы, тем меньше у нас купе. И вот итог: я стал подсаживаться к одиноким пассажирам. Стараюсь избегать детей и молодых красивых женщин. У меня хорошая зрительная память, красивые женщины пробуждают во мне интерес, но это не даёт мне сосредоточиться на работе. А, как уже было сказано, я предпочитаю ездить на поездах, где у меня есть возможность работать. Ну а дети очень шумят и надоедают. Как правило, я также не выбираю купе со стариками, которые уже на первых взгляд кажутся болтунами.
Время действия: июль, середина недели, через несколько дней после первого массового выезда детей в летние лагеря.
Формулировка понятия «обыкновенное счастье»: найти в середине лета почти свободное купе поезда Интерсити, который едет в сторону моря.
Попутчик: мужчина около 50-ти, благовоспитанный, вроде бы принадлежит к среднему классу. Ладони не натруженные; на носу след от очков – вероятно, дальнозоркий, но надевает линзы только для чтения. На нём торжественная белая рубашка, почти новые лакированные туфли и бежевый костюм.
Мне показалось, что он волнуется, потому что каждую минуту попутчик нервно поглядывал на свой чемодан, занимавший почти половину верхней полки, и промокал платком лоб. Но было не жарко, потому что кондиционер в купе работал безупречно.
Когда мы выбрались за пределы столицы, он вздохнул с облегчением, сообразив, что больше никто к нам не подсядет. Я открыл ноутбук и уже собрался было погрузиться в финансовые сводки. По-моему, скучно заниматься такими делами, которые не приносят выгоды.
–Страшно не люблю долгие поездки. – Пожилой попутчик прервал молчание. – Мне всегда душно, и я боюсь закрытых, набравших скорость вагонов. Вы позволите приоткрыть окно?
–Конечно, – ответил я, обрадовавшись тому, что оценка, которую я выставил своему попутчику, оказалась верной. «Через минуту он скажет, что боится, как бы его не обокрали», – подумал я.
–А знаете, – мужчина понизил голос, – я очень опасаюсь воров. Я слыхал, что они постоянно рыщут в экспрессах, – он снова бросил взгляд на чемодан. – А мне бы хотелось, чтобы никто не трогал мой багаж. Вы не приглядите за ним, когда я буду вынужден пойти… э-э… – он слегка сконфузился, покраснел, – в вагон-ресторан.
–Не стоит волноваться. Можете даже вздремнуть, я присмотрю, чтобы ничего не случилось, – заверил его я.
–Спасибо, но я не засну. Уж очень взволнован.
Он наклонился ко мне, и я не смог не сделать то же самое.
Ответьте мне, чёрт возьми, какой вопрос вы не надеетесь услыхать от пожилого и с виду вполне благопристойного человека, которого видите впервые в жизни?
–А знаете, сколько требуется труда, чтобы разрезать человека на куски?
–Вы пробовали? – ответил я по инерции.
–А вы? – ответил он вопросом на вопрос.
–Вы анатом? Ну… тот, кто работает в прозекторской? То есть работает не абы кем, а профессором анатомии?
Прежде чем я закончил фразу, в моей голове зажглась красная лампочка. «Кончай болтать, а то беседа уведёт туда, откуда потом не выбраться. Это может быть маньяк!»
–Нет, я золотых дел мастер. У меня своё заведение на Краковской. Я всегда занимался благородными металлами, они тверды, но предсказуемы. С телом же всё обстоит совсем иначе. Всем кажется, что это пустяковое дело, достаточно схватить ножик и – хрясь! Тогда как для этого требуется по меньшей мере пила! Кости ужасно твёрдые, суставы мерзко трещат, когда их ломают. И везде полно крови. Труднее всего с головой. Допустим, вы знаете женщину много лет и даже любили её когда-то, а тут вдруг вынуждены отпилить ей голову. Как бы вы себя чувствовали?
–Ну… не знаю. Никогда не пробовал. У вас есть жена?
–Уже нет, – золотых дел мастер снова глянул на чемодан. И я вдруг увидел, как глаза моего попутчика наполнились слезами. – Я делал для неё всё, что мог, а ей нужен был кто-то помоложе. Все меня предостерегали: не женись на соплюшке, – но я думал, что… Совсем не обязательно меня любить, хотя бы уважала… Мало того, что она не скрывала от меня своих романов, так ещё и давала любовникам мои деньги. Простите… – он вынул платок и, сделав вид, что вытирает нос, украдкой промокнул глаза. – Не надо было мне это говорить вам. Вы молоды, и такие россказни вас пока только развлекают.
Тем временем и на моём лбу проступили капли пота.
–Сегодня жарко… – пробормотал я, притворившись, будто не понял слов золотильщика. Я внимательно присмотрелся к его одежде и на левой манжете приметил ржавое пятнышко. И два таких же на воротничке.
«Может, порезался во время бритья?» – попытался я объяснить их происхождение, потому что никак не мог свыкнуться с мыслью, что еду с убийцей. Я собрался с духом и произнёс:
–Прошу прощения за мою бесцеремонность, но… вы давно с ней в разлуке?
Я надеялся, что золотильщик снова глянет на чемодан, но он посмотрел на часы.
–Ну, время – понятие относительное. Для меня всё это ещё свежо. Можно сказать, что сердце ещё кровоточит… – и опять в уголках его глаз выступили слёзы. – Простите, мне нужно в уборную. Я был бы вам благодарен, если бы вы присмотрели за чемоданом, – и, не дав мне возможность ответить, он быстро вышел в коридор.
Шло время, а я всё сидел неподвижно, уставившись на чемодан и думая о его содержимом.
Чемодан: новый и лоснящийся, кожаный, вместительный, с золотыми шифрами-замками и большой ручкой, к которой была прицеплена фирменная этикетка. Предназначен для перевозки белья или полотенцев, но отнюдь не истекающих кровью останков. Наверно, надо постелить внутри фольгу и уплотнить крышку силиконом, чтобы кровь не просачивалась…
–Это какая-то паранойя! – воскликнул я и тотчас же обеспокоился тем, что возвращающийся золотильщик может меня услышать. Я выглянул в коридор. Двумя купе подальше курила какая-то женщина, но моего попутчика не было видно. Прошло пять минут, а его всё нет. Если бы мы уже притормаживали, я бы дал голову на отсечение, что… Ах, чёрт, что за бред!
Глубоко вздохнул. А ведь золотильщик не похож на человека, который смог бы четвертовать собственную жену. Да если бы даже он и сделал это, зачем бы тогда повёз её тело в Гданьск? Чтобы устроить ей морские похороны?
Я уставился на экран ноутбука, но сосредоточиться не смог. Ежеминутно поглядывал на чемодан, чтобы убедиться, что оттуда не течёт кровь. Прошло нескольких нервных минут, и я вновь выглянул в коридор. Пусто. Чемодан притягивал меня, как магнит. Я встал, чтобы рассмотреть замки. Как бы заглянуть внутрь?
Я потянулся к ручке, но тут же убрал руку. Если бы мой попутчик увидел меня в этот момент, глупо бы я выглядел. Ведь он мог бы везти с собой какие-нибудь ценные вещи, допустим, драгоценности, бижутерию, поэтому и рассказывает жуткие истории только для устрашения, чтобы держались подальше от его багажа. Но почему он не возвращается? Может, с ним что-то случилось? Ах чёрт, что за день.
От мыслей отвлёк меня шум открывающейся двери. Проводник.
–Это ваш багаж? – спросил он после проверки билета и показал на чемодан.
–А в чём дело? – буркнул я невежливо, но тотчас же взял себя в руки. – Конечно, мой.
Было бы безрассудством говорить о том, что чемодан принадлежит пассажиру, который неожиданно исчез. Если бы проводник проверил багаж и нашёл там тело, я оказался бы впутанным в криминальную историю. И кто знает, только ли как свидетель…
–Ну, тогда следите за ним как следует. В соседнем вагоне у женщины исчезла сумочка, – проводник холодно усмехнулся и пошёл себе дальше.
Подождав, пока он отойдёт подальше, я снял чемодан с полки. Он был удивительно тяжёлым. Судя по всему, внутри лежало несколько разрозненных, твёрдых предметов, которые бились о стенки почти при каждом толчке. Я попытался открыть замки, набирая случайные комбинации цифр шифра, но колёсико не хотело становиться в то положение, которое требовалось. Я даже попробовал почуять носом, что спрятано внутри, обнюхал корпус чемодана, но определил лишь запахи свежей кожи и химикатов. В конце концов, с чемоданом в одной руке и с ноутбуком в другой я отправился на поиски своего попутчика.
Каждый глухой стук, доносившийся из чемодана, вызывал во мне приступ тошноты; я воображал себе, как болтаются там руки, ладони и окровавленная голова неверной супруги, хотя такой же звук с тем же успехом могли издавать свободно лежащие там ботинки либо флаконы с туалетной водой.
Я заглядывал в другие купе, в туалеты, дошёл до ресторана… Ничего. Золотильщик растворился в воздухе. И только кожаный чемодан, который казался мне всё тяжелее и тяжелее, свидетельствовал о том, что мой попутчик мне не приснился.
Возвращаясь в своё купе, я снова наткнулся на проводника. Мне показалось, что он подозрительно смотрит на чемодан.
–Вы ведь сами советовали, чтобы я следил за ним, – зачем-то стал объяснять я.
–Очень хорошо, – пробормотал он и пошёл дальше, не обратив на меня особого внимания.
Мы уже подъезжали к Гданьску.
Что делать: Оставить багаж в купе? Когда чемодан найдут, проводник вспомнит обо мне. И ладно, если там внутри ничего существенного. А если там ценные вещи или, чего доброго, тело? Наверняка меня начнут искать. Какого чёрта я сказал, что это мой чемодан?!
Я бросился к окну. Уже высунул было чемодан почти наполовину, но потом всё же отказался от мысли выбросить его на железнодорожные пути. Кто-то в конце концов это найдёт, дальше полиция доберётся до поезда Интерсити, потом до проводника, а напоследок и до меня. Как я объясню причину, заставившую совершенно невиновного человека избавиться от багажа, ему не принадлежащего и о котором он совершенно ничего не знает?
Вот тогда-то я понял, в какую нелепую ситуацию угодил. Когда я сел в поезд, золотых дел мастер уже занял купе, а чемодан лежал на своём месте. И попутчик во время поездки уже не прикасался к багажу… Если он успел затереть отпечатки своих пальцев, мне вообще трудно будет доказать, что золотильщик был на самом деле.
Прежде чем я нашёл выход из создавшегося положения, заскрежетали тормоза и мы остановились на главной станции Гданьска. Закусив от страха губу, я вынес чемодан, ожидая, что вот-вот кто-то крикнет мне «уголовник!» или ещё похлеще – «Джек Потрошитель!». Постояв минутку на перроне, я поискал в толпе фигуру золотильщика, но не нашёл.
Что я сделал: Позвонил своему начальнику, чтобы предупредить, что на денёк опоздаю, купил билет до Щецина и на первом же скором подался на запад. Я прошёл почти весь состав, пока не нашёл, наконец, одиноко сидевшего в купе порядочного на вид мужчину. Незаметно протёр ручку чемодана платком, усмехнулся попутчику, и тот ответил вежливой улыбкой и помог мне забросить багаж на полку.
–А знаете ли вы, как трудно четвертовать человека? – заговорил я, когда завязался достаточно приятный разговор и я узнал уже о семейном положении и о профессии своего соседа. После пятнадцатиминутного монолога, который представлял собой свободную импровизацию на тему, затронутую золотильщиком, я попросил побледневшего попутчика, чтобы тот приглядел за моим багажом, и отправился в ресторан. Вышел я очень скоро, в Лемборке. Выбираясь из поезда, чувствовал себя легко и чудесно.
С той поры, когда я путешествую поездом, подсаживаюсь исключительно к одиноким молодым девушкам. И флиртую с ними, не думая о финансовых документах, анкетах и работе… Я стараюсь избегать лишь тех красоток, у которых багаж хоть чуть-чуть больше дамской сумочки.
Перевёл с польского А.Петров, 2003
Piotr Skurzynski “Waliza”
(Источник: виртуальный журнал «Esensja», Польша)
http://www.esensja.pl/magazyn/2002/03/iso/04_01.html