ГЛЮК

Сергей Хирьянов
— Может это был морской змей?
— Нет, что я, никогда морских змей не видел?
Я обернулся, услышав интересное словосочетание. Меня, профессионального герпетолога не могло не привлечь упоминание морских змей, даже если это происходит в портовом кабаке, а не на научном симпозиуме.
— Я имею в виду не маленьких змей, а огромного, того, что в Библии Левиафаном зовут.
Собеседников было двое. Обычные рыбаки с какого-нибудь рыболовецкого судна. Смуглые, обветренные с выцветшими на солнце волосами, один чуть старше, другой моложе,  оба вполне могли сойти за братьев. Они сидели за соседним столиком. Судя по количеству пустых пивных кружек на столе, заплетающимся языкам и поволоке в глазах, выпили они уже изрядно.
— Да говорю, нет,— сказал тот, что выглядел моложе.— Змея, змей, они как червяки, голова да хвост, а у этого тело было.
— Тело?— не понял второй.
— Ну, да.— Молодой кивнул.— Как у черепахи. Эта тварь была как гибрид змеи и черепахи, только огромная.
— Похоже по описанию на плезиозавра,— встрял я в беседу.— Вы действительно его видели?
Я вспомнил статью в какой-то газете, о том, что японские рыбаки в Тасмановом море выловили труп животного, похожего на плезиозавра. Они его выкинули, так как животное разлагалось и смердело, побоялись испортить улов. Позднее в той же газете была еще одна статья, где было сказано, что труп, скорее всего, принадлежал акуле.
— О, точно!— Парень, говоривший о странном животном, оживился.— Пизлизавр. Вы разбираетесь в этом?
Я кивнул.
— Немного. Я герпетолог, изучаю змей. Морских, в том числе.
Парни заулыбались. Тот, что старше расплылся так, что обнаружил добрый десяток выбитых зубов.
— Ботаник?
— Герпетолог,— поправил я.
— Иди за наш стол, герпетолог,— предложил беззубый.— Может, ты скажешь, что за хреновину видел Джорж.
Я пересел.
— Питер,— представился я.
— Вилли,— беззубый протянул мне руку.— А это…
— Джорж,— назвался его приятель.— Мы работаем у Баумана, ловим рыбу на его галошах.
Я не знал, кто такой Бауман, но все равно кивнул. Мне пришлось заказать парням еще пива. Их кружки уже опустели, а пить одному за общим столом было неправильно.
— Так что ты видел?— спросил я, когда Джорж вернулся от стойки бара с четырьмя новыми кружками.
— М-м-м,— он сделал добрый глоток, чтобы смочить горло перед длинным рассказом.— Я тогда ходил на «Касатке», небольшом рыболовном суденышке. Его давно пора было отправлять на свалку, а Бауман все пытался выжать из него последние соки. В тот раз мы ловили кальмаров в Тасмановом море. Дело было ночью, начался шторм. Ясное дело, наша галоша не выдержала и пошла ко дну. Не помню, как то получилось, но спастись удалось мне одному. Остальные погибли. Я очнулся утром в надувной лодке, той, что все время болталась у нас за кормой. Ни весел, ни мотора, сдохнуть, да и только. Жратвы, понятно, никакой и воды только та, что через борт наплескалась. В общем, пол дня я, кое как, продержался, а потом потихоньку стал уходить.— Джорж отпил еще немного. Он словно заново почувствовал испытанную тогда жажду.
— Уходить?— не понял я.
— Ну, да.— Джорж кивнул.— Терять сознание. И вот, в один прекрасный момент я лежу, открываю глаза (солнце палит, слепит зараза) и вижу надо мной навис огромный змей с большущей как у лошади головой, и зубы у него, ну, что расческа или гребень, острые кривые, во все стороны торчат.— Для большей наглядности Джорж показал переплетенные пальцы обеих рук.— Жуть. Я чуть снова в обморок не упал, а было бы чем обмочиться, обмочился бы, наверное. В общем, лежу я не шевелюсь, а тварюга башкой надо мной качает, разглядывает, смотрит чего бы мне откусить такое, зараза. Долго рассматривала, пока я не выдержал и не заорал на него. «Уйди!», кричу и ногой его, ногой. Уплыл он от меня, испугался, наверное.
— Как же ты тело его увидел?— удивился Вилли.— Если он уплыл.
Джорж поднял руку, словно попросил внимания, другой поднял кружку и осушил ее содержимое.
— Я подождал немного.— Он поставил пустую кружку на стол и вытер с губ пену.— Затем приподнялся и посмотрел по сторонам. Тварь была рядом. Она отплыла в сторону, но уплывать не собиралась. Я видел ее, как вас обоих сейчас. Могу поклясться чем угодно. Оно было футов тридцать-сорок в длину. У него была длиннющая змеиная шея, огромное тело с четырьмя ластами, почти как у черепахи, и длинный, но короче шеи хвост. Зверюга медленно плавала, иногда погружала свою шею в воду, но под водой я все равно видел ее. Не знаю, сколько я его разглядывал, мной он больше не интересовался, думаю, очень долго. Затем я вырубился. Очнулся снова уже в больнице, здесь в Греймоуте.— Джорж замолчал, уставившись в пустоту. Он машинально протянул руку к второй кружке и поднес ее к губам.
— Вообще, то, что ты описал, очень похоже на плезиозавра,— сказал я. Я не знал, верить ли рассказу молодого рыбака или нет.— Ты рассказывал кому-нибудь кроме нас об этом.
Джорж вздрогнул.
— Да,— глаза его испуганно забегали.— Доктору в больнице.
— И что он сказал?— поинтересовался Вилли.
— Сказал, что, скорее всего, это галлюцинация,— Джорж вздохнул.— Солнце, жара, долгое время без воды, обморок.
— А сам-то ты, что думаешь об этом?— спросил я.
Джорж пожал плечами.
— Думаю, он прав. Это был глюк. Я и после видел нечто странное…
— Что?— Вилли вытаращил глаза.— Опять пилиз… плиз…
— Плезиозавра,— поправил я.
— Нет,— Джорж усмехнулся.— Когда я говорил с доктором, на дерево, напротив окна моей палаты сел огромный летающий ящер.— Он расставил руки в стороны.— С большим клювом и длинным рогом на голове.
Вилли грохнул со смеху и ударил ладонью о стол.
— Ну, Джорж,— он продолжал хохотать.— Ну, фантазер.
Я не смеялся.
— Ты слышал что-нибудь о птеранодоне?— спросил я Джоржа.
Тот удивленно уставился на меня.
— О птеранодоне?
Описанное им животное очень напоминало птеранодона.
— Нет,— он говорил вполне искренне. Не думаю, что он действительно знал, что это такое.— Никогда не слышал.

Мы допили пиво, распрощались, и я вышел из бара. На следующий день я вернулся в Христчурч, а оттуда отправился домой в Австралию. Больше я не встречал этих парней, даже повторно приезжая в Греймоут. Я запасся картинками с изображениями плезиозавра и птеранодона, в надежде показать их Джоржу, но так и не показал их ему.

Санкт-Петербург,
29 декабря 2003 года