Здесь нет вступления. И не может быть никакого вступления. Сразу в слово, в действие. Сразу в бездну, в ужас.
Тишина. Я одна в комнате. Внезапно за стеной, в соседней квартире раздаётся истошный вопль ребёнка. Вот и я стала невольным свидетелем чьих то мучений. Над ребёнком издеваются. И ещё как! Вопли повторяются снова и снова, а между ними сводящая с ума тишина. Человек не может вынести такого. Я не могу. А дом как вымер. Каждый, наверное, сейчас дрожит в своей норе, или всем всё равно. Так всегда в нашем доме. Мне жалко ребёнка, и я набираю номер телефонистки, чтобы связаться с милицией. Она отвечает, что у нас долг, и подключение невозможно. Это правда. Вдруг звонок. Снимаю трубку. Голос соседки: «Слышишь?» Бросает трубку. Почему мне? Я - то тут причём? Снова крики. Нет больше сил терпеть это. Я спасу ребёнка, во что бы то ни стало. Осторожно выхожу на лестничную площадку. Дверь квартиры, в которой мучают ребёнка, открыта. Вхожу крадучись. Слева от меня комната, в которой собралась компания собутыльников. Один из них хозяин квартиры, мой сосед. Он живёт один, без жены. Мы знаем, что у него есть ребёнок, только никогда его не видели. У него такое лицо – сразу видно, что садист и пьяница. Это он истязает своего ребёнка. Мы всегда боимся его, когда встречаемся с ним в подъезде. Сейчас у него перерыв в истязании. Вижу, как в руке дрожит стакан. Справа – комната ребёнка. Проскальзываю туда незаметно. Никакой мебели. Посередине, накрытая пелёнкой, коляска. Пелёнка колышется. Значит, ребёнок ещё жив, дышит. Но как-то странно она колышется, нервно, слышно даже, как трепещет ткань. В соседней комнате кто-то спрашивает хозяина: «Как назвали ребёнка?» Отвечает: «Габитус». Какое странное имя… Габитус… Я никогда его раньше не слышала… Сейчас, пока раздаётся звон стаканов, как раз самое время схватить ребёнка. Поднимаю покрывало. О, ужас! Там лежит урод! Девочка лет семи: ножки - не ножки, крючочки какие-то, которые и на землю то никогда не ступали. Ручки за спиной, как будто вечно привыкшие быть связанными. Девочка хоть и семи лет, а выглядит, как годовалая - этому ребёнку не дают расти. Коричневое тельце, заячья губа. И безумные, полные страха глаза. Вот оно что!.. Целыми днями за стеной моей квартиры происходит эта драма – жестокая пытка того, кого вызвали из небытия, чтобы единственной целью его жизни сделать смерть. Девочка видит меня. Первый раз в жизни над её колыбелью появляется незнакомое лицо, которое может сулить ей ещё большую опасность. Ведь она не знает что такое «лучше», а только всё «хуже» и «хуже». Глаза её наливаются таким ужасом, что, кажется, он сейчас разорвёт её изнутри, слишком огромный для её маленького и измученного тельца. Она кривит рот. Сейчас расплачется. Этого нельзя допустить. Я поспешно накидываю покрывало на ребёнка и… убегаю. Нет, я не в силах спасти его, унести с собой, защитить. Слишком он уродлив, слишком гадок!
Я бегу, кажется,целую вечность, а в ушах стучит: «Габитус… Габитус… Габитус…» Что же это такое? Вот, наконец, я дома. Закрываю дверь. Скорее к словарю! « Г…га…, вот, габитус – (латинское) внешний облик человека, его телосложение…» И дальше – «наружный вид животного, растения, кристалла». Вот оно что! И за что же тебе имя такое дали, Габитус?! Как будто всё, что у тебя есть это только твой внешний уродливый вид, а душа не в счёт. Но будь она хоть трижды душой человека или животного или растения (если она у них есть), на что мне она! Если бы ты не был так уродлив, Габитус, я бы обязательно спасла тебя! Честное слово! Прости меня, Габитус.