Марика стояла у входа в метро, не озираясь по сторонам, прикрыв ладонями лицо. Мороз крепчал, и время тянулось изнуряюще медленно. Пришла на целых пятнадцать минут раньше, и ждать вот теперь. Прохожие не раздражали. Наоборот, пестрый цветовой поток бодрил озябшие Марикины мысли, невольно согревая ее.
Она не заметила, как к ней подошла женщина. Цыганка, наверное, хотя ничего аляповатого на ней не было: тулупчик, из-под него темное платье, башмаки не по зиме –демисезонные. Женщина остановилась возле Марики, стала нашептывать, вглядываясь в лицо. «Погадать хочет», - мелькнуло у Марики… Женщина уже крепко держала ее руку, левую руку, разжимая пальцы. Потом взгляд ее упал на правую, и Марике в глаза.
- Линия жизни внезапно обрывается. И на правой, и на левой. В этом году - в конце - твоя жизнь сломается. Сейчас зима, значит мало уже осталось. Я никогда не ошибалась в годах. Судьба, - она дышала ей на ладони, - Знаешь, иногда судьбу можно изменить даже в считанные дни. Линии меняются. Но то, что я вижу сейчас – это смерть. Неожиданная смерть. Я могла пройти мимо, но судьба остановила меня возле тебя. Она вправе поступать, как ей заблагорассудится…
Женщина так же внезапно ушла.. Вросла в асфальт онемевшая девочка. Попеременно разжимая правую и левую ладони, она всматривалась в линии, в тот самый «разрыв», и не заметила, как ее окликнули. Парень улыбался, оправдывался, что опоздал, на что Марика холодно пробурчала: «Не сегодня. Надо к родителям. Позвоню».
Она была уже в метро, и там ей стало казаться, что в вагоне бомба, поезд сходит с рельсов, кто-то за спиной с ножом.
Запыхавшаяся, она бежала по улицам к дому. Ей чудились маньяки среди прохожих. Перед шоссе остановилась, испугавшись идти даже на зеленый. «Обязательно собьют», - прилипла мысль, и девочка, скрипя сердце, притираясь к весьма уверенному в себе мужчине, все-таки перешла на другую сторону.
Учащенно билось сердце в лифте, и только дома, в квартире, уже, как мешок, рухнула на постель, вытаращив глаза на настенный календарь. Четыре дня до Нового года. «Когда?»
Марика позвонила подруге и сказала: «Завтра в университете не жди, не получится». «Из подъезда больше не выйду,- решила для себя, - Сосульки». А родителям позвонит и скажет, что простудилась. На Новый год к друзьям не поедет, одна справит, если доживет. И надо бы вечером не включать свет - может закоротить проводка…
- Господи, я совсем, как старуха! - вскрикнула Марика. Но, впрочем, как еще? Остаются считанные дни.
«А вдруг эта женщина сумасшедшая? Может, захотела ей праздники испортить? Но линии-то обрываются на обеих руках, что ж я раньше об этом ничего не знала?»- с лупой возле окна Марика разглядывала влажные от пота ладони.
Прошло два дня. Холодильник опустел, сильно сосало под ложечкой.
Марика решила никому не рассказывать о случившемся, зачем расстраивать людей.
Ее парень подумает, что она трусиха, чокнутая, прекратит звонить. Потом начнет гулять с Хохловой, которая за ним бегает. «Но какая тебе разница, если это на будущий год?», - она пыталась сохранять логику, - Нет, завтра же плюну на все. Вечером зажгу свет, включу телевизор. Была не была! Без магазина не обойтись! - Решив поиздеваться над собственной трусостью, ущипнула себя за левую ногу, потом за правую, и залилась истерическим смехом, выкрикивая: «Я есть! Все-таки есть я!»
Ночью снился сон, серый какой-то, тихий, невзрачный: спит она, и ничего не приключается. Но потом начинают отрываться кисти ее рук, падают на пол. А на их месте появляются другие, чужие кисти. Кто-то беззвучно заходит, забирает упавшие. Марика ничего не замечает, а эти, новые, врастают, становясь своими.
Проснулась поздно, когда солнце сквозь тюлевую занавеску освещало комнату. Спать больше не хотелось.
– Руки, - произнесла Марика, и взглянула на каждую, мгновенно припоминая сон, - да вроде бы мои, - она раскрыла ладони,– Господи, линии другие.
На ладонях сменились линии. На каждой руке линия жизни вырисовывалась длинная, непрерывная, совсем иным был рисунок на линиях сердца, ума, и много мелких непривычных черточек.
– Сон в руку, - отозвалось у Марики, - Судьба может меняться, и руки могут…
С легким сердцем она засобиралась в магазин, вымыла квартиру перед этим, между делом включив телевизор (почти три дня ничего не смотрела). Передавали хронику дорожных происшествий. Мелькнуло короткое сообщение об убийстве: «В городском парке, от ножевых ранений жертва скончалась на месте». Марика включила погромче. – «На вид это женщина лет сорока, вероятно без определенного места жительства. Если кому-то знакомо это лицо…» - монотонно произнес лейтенант, на экране появилась фотография убитой…
Марика окаменела.
- Это она. Та самая, возле метро. Ее глаза, рот. Она. Ее, значит, в этом году не стало, вместо меня!
Озноб прошиб девочку, и она пробормотала:
- Махнулись руками! Судьба может измениться! Единственное, что меня пугает - это чужая жизнь!