Эротическая благотворительность
— Вот мы тут сидим, — дрожащим голосом однажды возвестил Бухвалов, — а по статистическим данным две трети девушек нашего города не имеют шансов встретить сверстника мужского пола.
— Такова их планида! — философски заметил Славян.
— Но ты только вообрази! — горячо воскликнул Бух. — Сколько нерасцветших розанов семнадцати лет определили себя в вечные девы!
— Не могу же я, — не переменяя своего философского тона, проговорил Славка, — при всей своей неуемности привести к общему знаменателю всех нетронутых девиц города. Я сам тронусь с этого!
— Но так жить нельзя! — патетически воскликнул Бух. — Нужно что-то делать!
— Я думаю так, — медленно произнес Куполов. — Нельзя беззаботно гонять чаи и смаковать, пока тысячи девушек в общежитиях красят чулки в синий цвет.
— Я и говорю! — гомерически вспрянул Бух.
— Но даже если мы оставим все дела и перестанем почитать Декарта, — не останавливясь, вещал Серафим, — нас на всех не хватит.
— Вот и я говорю! — поддакнул Славка.
— Посему мы должны свершить акт публичной благотворительности! Вознести к вершине беспредела безнадежнейшую вековуху! Это придаст силы десяткам тысяч девственниц! Они обретут надежду, а вместе с ней и смысл жизни! Они перестанут красить чулки и начнут разводить рыбок в аквариуме! Они выкрасят общежития в цвета своих глаз и предадутся художественной самодеятельности.
— Идём! — не выдержал благородный Пломбир.
И, как говорил Сельвинский, «таборы двинулись»...
Ещё за семьдесят метров до девичьего монастыря, официально именуемого «общежитием», группу захвата заметили. На балконы высыпались девчата всех возрастов.
Когда до общежития осталось метров тридцать, девушки поняли: грядет нашествие, нечто небывалое в их жизни, серой как рулон дешёвой туалетной бумаги.
Старушка-вахтерша безропотно пропустила делегацию благотворителей. Коридоры пузырились: девушки с молящим любопытством вперивали взгляды в стройные фигуры инополых...
— Эта! — произнес Виан решительно, указуя на наиневзрачнейшую мадемуазель (та и не пыталась обратить на себя внимание). — Пойдем!
— Я? — не веря счастью, пролепетала девица и как разбуженный лунатик пошагала... полетела... воспарила вприпрыжку...
Сгрудившиеся на одном этаже обитатели шестиэтажного общежития взорами свидетелей чуда провожали группу. Дверь закрылась.
— Угощаемся? — весело спросил Славка, извлекши бутылку портвейна.
Потерявшая от счастья рассудок девочка забегала по комнате, выставляя на стол нехитрую снедь.
— Как звать-то тебя, дурошлепка? — ласково спросил Куполов.
— Лена... Копчикова... — молвила она и застеснялась.
— Ну что же, Леночка, дочь царя Приама и богиня света! — восстал Славка. — Выпьем за счастливое с сегодняшнего дня твое будущее.
— Присоединяюсь, — поддержал Бух и ударил стаканом в стакан Леночки.
— Присоединяемся! — присоединились все.
Ещё тост — и бутылка опустела.
— Кто первый? Крутнем бутылочку! — предложил Славка.
Он раскраснелся и уже не без охоты поглядывал на бледную от волнения девчушку. Горлышко бутылки уперлось прямо в грудь Костика.
Костик покраснел как томик Маяковского. Закашлялся. Но как настоящий мужчина встал и взял Леночку за локоть. Они пошагали за ширму. Это было первое крещение нашего бодибилдингового монстра.
Бухвалов включил магнитофон. Звучала «Агата»:
Вы отравили мой девичий мозг,
Вы растоптали мои эдельвейсы... — хрипел и визжал певец.
Костя вышел через двадцать минут, серьезный и сосредоточенный. Не говоря ни слова, он взял с блюдца щепотку ломтиков копченой колбасы и отправил их в рот. Сейчас он напоминал моряка времен первого захвата колоний больше, чем когда бы то ни было. Костик подошёл к запертой двери, подёргал её и ушёл в угол отжиматься на кулачках.
— Можно идти, — буркнул он где-то на седьмом десятке.
Снова крутнули бутылку. Выпало Пломбиру.
Федор достал из-под стола дипломат, извлек из него «Пчелу поцелуйную». Разгладил ладонью обложку и отправился к новой музе.
Никому не ведомо, что происходило за ширмой, ибо в перерывах между песнями «Агаты» все слышали его заунывный голос и счастливый плач Леночки.
Поэт и муза вышли вместе. Леночка моргала зарёванными глазами. Пломбир обнимал ее ниже талии.
Новообращенная муза бросилась к плите и поджарила нам божественную яичницу с колбасой и луком.
Снова бутылка замелькала этикеткой, и к исполнению священного долга приступил неподкупный Куполов.
Пока Виан отсутствовал, нетерпеливый Юра Нагайкин выиграл в карты у Ваганова «право четвертой ночи» и, едва дождавшись подтянутого Серафима, рванулся на штурм уже взятой, но не разграбленной крепости. Послышались звуки шлепков, взвизгивания, ойканья...
— Ничаво, ничаво! Эт, у нас так принято! Теперь повернись... Вот так! Вот так! А теперь помаршируем! А теперь шпицрутенов...
Когда Леночка с Юрочкой выбрались из-за ширмы, по ее лицу блуждала счастливая улыбка. Нагайкин подкручивал усы, похлопывал плёткой по голенищу.
Куполов открыл вторую бутылку.
От неимоверного (грамм тридцать пять!) количества потреблённого алкоголя Бух начал терять чувство реальности. Славка лично отвел его в «девичий терем». Вернувшись, он галантно сопроводил туда же девицу.
Спустя минуту послышался звук упавшего тела. За ширмой кряхтели, ёкали, крякали, ухали,Ю икали, сопели, мычали и беспрестанно плюхались на пол.
Сергей вышел по истечении академического часа. Вернее, выполз на четвереньках без галстука и с высунутым языком. Из «терема» слышалось тоненькое хихиканье Леночки.
Славка мягко выпрыгнул из-за стола, нанёс ногой в пустоту три мягких, но точных удара и растворился в полутьме уединения.
… Спустя три с половиной часа благотворители переминались у двери. Потерявший терпение почти протрезвевший Бух крикнул:
– Славян, мы уходим!
– Еще минут сорок, – умоляюще крикнул Славка. Этот возглас доносился из кущ новообретённого рая уже пятый раз.
Юра демонстративно защёлкал замком-щеколдой.
– Двадцать! – сбавил Славка.
– Десять, – тоном, не допускающим возражений, произнес Куполов.
– Уболтали, пятнадцать!
И ровно через полчаса походкой усталого сэнсея Славка вышел в мир. Спустя минуту друзья покидали гостеприимную комнату.
Парадным строем команда двигалась по коридору. Девочки в белых кофточках и блузках стояли почетным караулом вдоль стен. Они кидали навстречу розы и гвоздики, кричали «спасибо!» Их глаза блистали смыслом.
[Ну, господа читатели, не правда ли, классный рассказ? Написан 7 лет назад, а сверкает, как новый!!!]
(См. также рассказы из этого цикла: Костры новой эпохи, Как мы спасали Пломбира, и т.д…