Станислав Фурта
ГОВОРЯТ, ЧТО Я УМЕР…
Говорят, что я умер… И это случилось тихо и просто…
Жизнь пробежала, будто курица склюнула просо,
и вроде случилось это во сне,
так, что никто не заметил… Обидно…
А чего же желать, поскольку я не
написал и десятка хороших стихов, и не видно,
чтобы блистал красотой завершённой математических формул,
и даже не вспомню,
чтоб хоть однажды поклеил обои
в доме, где жил…
Что до любви? То с этой любовью,
той, что сулит напряжение жил,
тоже всё было не гладко…
Воспоминания гадко
тают во рту,
поскольку я ту
и другую, самых преданных в бренном мире
тоже не долюбил до конца…
Впрочем, чьего? Как снег на Памире
застыли черты моего лица,
и нет на нём и тени улыбки -
последние мысли пронзительно зыбки -
взывают к серьёзности. Да и откуда улыбка у мертвеца?
Ах, Прозерпина! Итог печален -
перечисляем
в скорбном молчании
на алых подушечках несделанные дела…
Вот если б, живя в античном городе, с масляной ла-
мпой бродя под солнцем,
как тот философ,
спавший в бочке,
я б непременно кое-что вспомнил,
и не спешил бы поставить точку.
В этой жизни всё-таки что-то было…
Лет семнадцать назад шумело в Пицунде Чёрное море,
где лицо под ветром солёным стыло,
а год спустя зеленели Ленгоры,
где я когда-то любил встречаться
с той сероглазой
при свете дня,
любившей, как выяснилось, не меня,
но "рыжих мальчиков и старых старушек"…
И был ещё грохот салютных пушек,
и с неба падающая трескотня
игрушечных НЛО…
И тогда я ло-
мким голосом признавал,
что до неё никого не знал
и не хотел бы после…
А возле
нечистоплотной реки,
у могучего дерева
я читал ей свои стихи,
а она доверила
дневники…
После поисков этих становится ясно:
жизнь могла бы окончиться как-то иначе,
чем окончилась нынче, но, пожалуй, напрасно
и поздно пенять на судьбу, и, тем паче,
на людей, окружавших меня,
потому что возня
с прошлым более неуместна…
И нечестно
брать на себя полномочия Бога…
Собираясь в дорогу,
остаётся надеяться, что были правы индусы
в том, что мы, умерев, неизбежно вернёмся назад…
В этом есть плюсы -
я бы рад
возродиться хотя бы травою,
чтобы пегий щенок, разевая мохнатую пасть,
смог упасть
ко мне на руки тёплой спиною.