* * *
Влар приехал не один – привез с собой старшего брата. Лютор только-только вернулся из очередной поездки в Кадакар, услышал об исчезновении Энери и примчался в Снегири, чтобы узнать все из первых рук. Вечером он не стал меня донимать, но с утра пришлось все ему долго и подробно рассказывать.
-Такой пакости в Кадакаре не водится, - заявил Лютор категорически, - Это северная пакость. Найфрагирская. И знаешь что я тебе скажу, Морено? Это не упырь, это колдун. Раюшка права.
-Надо ехать к Раделю за священником, - сказал я.
Лютор сморщил курносый дериковский нос:
-Тю! От попа толку… разве что людишек в деревнях успокоить, чтоб не трусили слишком. Тварь эту нам самим ловить придется, своими силами. Как зверя ловят. Собирай охотников, Морено.
-Облаву предлагаешь?
-Доброе дело.
-Так мы ж не знаем где его логово. Какая облава, если непонятно, где он залег?
-Хороший охотник по следу не хуже собаки ходит. Раз это чучело не летает – выследим.
Охотники к концу лета уже разъехались по лесным заимкам. Я отправил людей по деревням, к охотничьим родственникам, с приказом тех охотников разыскать. Не меньше недели пройдет, пока народ соберется. Скольких за то время тварь на тот свет отправит…
Пока суд да дело, отвел я Дереков в подземный ход, где мы до вечера кое-как повесили выбитую дверь на петли.
Тут опытный во всяких хитрых делах Лютор открыл мне глаза.
-Смотри, - сказал он, - дверь-то в кустах лежала. Это значит – что?
-Что? – тупо спросил я.
-А то, что она изнутри выбита была. А ты говорил – упырь через нее вошел.
Я пощупал свернутые петли, поглядел на поломанные кусты и согласился. Точно, выбита изнутри.
-Тогда как он вошел?
-Прикинулся кем-нибудь из своих, - предположил Влар, - дождался ночи и залез к Анну. Раз он колдун, мог и одурачить нас.
Сразу стало как-то не по себе.
-Его животные боятся, мы же сами… - начал было я, но Влар меня перебил:
-Собака той ночью выла. Я слышал.
А я не слышал. Я все проспал.
Решетку мы оставили на потом, запор тоже – Лютор обещал прислать своего кузнеца. Нашему, замковому, я не то чтобы не доверял, просто не хотелось чтобы лишние люди про подземный ход узнали.
Во дворе, на лошадиной поилке сидел Рохар Лискиец и драил свой огромный меч. Он окликнул меня. Пришлось подойти.
-Присядь, командир, - сказал Лискиец, - У меня пара вопросов созрела.
-Ну?
-Присядь, говорю. В ногах правды нет.
-Боюсь штаны намочить.
Лискиец фыркнул, однако наживку не взял.
-Да ладно тебе, - он был само миролюбие, - Здесь воды всего ничего, на донышке. Я чего спрашиваю-то. Упырь, говорят, не кого-нибудь утащил, а Принца-Звезду, Анарена Лавенга. Говорят, принц у тебя тут больше двух лет жил. Врут, поди?
Ну а ты чего ждал, Морено? Оправдывайся теперь.
Еще чего – оправдываться. Кто оправдывается – тот виноват.
-Не врут. Позапрошлой осенью я его привез из Южных Уст.
-А что ему там надо было, в Южных Устах?
-А что тебе надо было здесь, в Снегирях?
-Ха, так он меч тебе предложил? Анарен Лавенг? – я угрюмо уставился на Лискийца, но тот только головой покачал, - Вот, значит, что. Наемничал, значит, Принц-Звезда. Зарабатывал, чем умел.
-Он воин не чета нам с тобой, Лискиец.
Был.
-Уууу, - протянул наемник, - Как тут все серьезно! Да верю я, верю. Принц, как-никак. Лавенг, хоть и опальный. Жаль, не застал.
Тебя мне еще не хватало с любопытством твоим.
-Да ты не зыркай, командир, ты сам подумай, мы тут люди новые, а вокруг о чем судачат? О принце да об упыре. Чем я баб и мужиков бестолковых слушать буду, лучше у тебя спрошу. И парням передам, пока они черти-чего не напридумывали.
Я был вынужден согласиться. Правда, пусть лучше меня допрашивает, чем слухи собирает.
-Ну спрашивай, чего там...
-Значит, он тут под ложным именем жил? Под вымышленным, то есть? Все думали, он погиб под Маргерией, а он скрывался… у тебя.
-У меня – последние два года.
-Погоди, дай-ка подсчитаю… - Лискиец положил меч на колени и принялся загибать пальцы, - …восемь, девять… Смотри, – он показал мне два сжатых кулака, - Девять лет он где-то шарахался, пока на тебя не набрел.
-Если ты хочешь знать где он шарахался, то я тебя разочарую. Он мне об этом не докладывал.
-Да что ты все ершишься, командир? Я просто любопытствую и сожалею что раньше сюда не приехал. Поглядел бы на легендарную личность. Я ж его не видел никогда – в те времена малой еще был. А вот мой батька под его знаменами сражался, под рукой лорда Никара Кава. Слыхал о таком?
-Кава – вассалы Макабринов. – Я поглядел как он улыбается и спросил: - Лиск – это там, что ли? На землях Кава?
-Два дня верхом на юг от Малого Крыла.
-Не, не привелось там побывать.
-Ну, какие наши годы! Бог с ним, с Лиском, ты мне про принца расскажи. Какой он был?
-Какой? – я перевел взгляд на собственные руки, измаранные в ржавчине, - Ну, какой… Меч держал получше многих, а я неплохих бойцов в свое время видел. Приветливый был со всеми. Чванства – ни на грош. Учил меня… - я вздохнул.
«Нападай, Дик, нападай, нападай!» Дззззинь! – мой меч летит на камни. «Я же говорю – нападай, не жди! Пропускаешь момент, Дик. Так. Еще раз…»
-Он был мне другом.
Лискиец промолчал, только хмыкнул и опять принялся возить ветошкой по лезвию.
-Не веришь? Ну и черт с тобой.
-Отчего же? Верю. Только он подставлял тебя, а через тебя – лорда твоего. Если б кто на вас донес…
-Никто не донес.
-Что сказать – повезло. А что Радели тогда – участвовали в драке?
Вот этого, по правде говоря, я не знал. Старый Маренг сперва выступал в союзе с Макабринами, а когда погиб, его сын, нынешний лорд Маренг, присягнул королю. Каким боком там участвовал Радель, и участвовал ли, я и предположить не мог. Поэтому только плечами пожал.
-Слышь, а как так получилось, что они с Вороном сцепились? Говорят, Анарен, вместо того чтоб у себя в комнате сидеть, сам навстречу ему вышел?
-Мало того, он сам Ворона вызвал. Вышел к нему в кольчуге и с мечом, и вызвал на поединок.
Поздно вечером. Мы ужинали внизу, когда в зал вбежал Тави, Раюшкин младший, и закричал что сюда едет большой отряд под знаменами, но чьи знамена – не видно, потому что темно. Я послал вперед встречающих, а сам пошел на стену, и Анн пошел вместе со мной. Отряд был человек тридцать, когда они приблизились, стали видны флаги и щиты: бело-голубые Стессов, и другие – черные, с красными вертикальными полосами.
-Айрего Астель, - сказал рядом со мной Анн. - Собственной персоной.
Помнится, я даже не понял сперва, что он назвал Короля-Ворона по имени. Какой еще, подумал я, Айрего Астель? Это флаг Химеры!
Я кинулся было к лестнице, чтобы спуститься во двор, но Анн задержал меня.
-Я… - он потер пальцем лоб, - Я буду просить у тебя прощения.
И опять я не понял ничего. Дурак-дураком. Я торопился встретить важных гостей.
-Потом, Анн.
-Нет, - сказал он. – Дик, постой…
Но я уже бежал вниз.
У Айрего Астеля, короля Найфрагира, были два меча – один, полуторный, висел на поясе, другой – черный как смола, лаково мерцающий двуручник, лишенный ножен – он отцепил от седла и положил на плечо. Я так и въелся в него глазами. Это же знаменитое Перо Нальфран – по легенде меч некованный, дареный богами!
Ну и сам Ворон оказался под стать мечу – высоченный, на ладонь выше большинства своих рыцарей, а меня – так на целую голову. В длинной, ниже колен, черненой кольчуге, в тяжелом широком плаще, тоже черном как полночь, он походил на одинокий утес в море. У него было жесткое вытянутое лицо, большой лоб с тонкими морщинами, рот, узкий словно щель, и глубокие глазницы, залитые тенью – и взгляд из тени казался жутковатым, как из омута.
-Да, - я посмотрел на Лискийца, который чесал бровь и ухмылялся. Озадаченно как-то ухмылялся, скорее по привычке, - Энери ждал его а зале, где заново накрыли столы. Он был в плаще и никто не заметил, что он вооружен. Когда Ворон вошел, Энери шагнул ему навстречу и сказал: «Айрего Астель, ты погубил мою сестру. Я обвиняю тебя в этом и требую твоей жизни.»
Я слышал, как щелкнула застежка под пальцами Анна, плащ раскрылся и начал падать, а из-под него тускло блеснул металл. Старая, залатанная нашим кузнецом кольчужка, наручи из вареной кожи, укрепленные железными пластинами, видавший виды меч. Все. Он даже шлема не надел.
Краем уха я еще слышал, как звякает посуда, которую Раюшкины девчонки сгружали с подносов на столы, но вот и она перестала звякать, и все вокруг замерло. Ворон шагнул вперед и снял с плеча свой большой меч.
-Это ты погубил свою сестру, Анарен, - сказал он тихо, - Я обвиняю тебя в этом и требую твоей жизни.
И даже в этот момент я не осознал еще размеров происходящего. То, что Анн – из нобилей, и скорее всего из высших, я был давно и прочно уверен. Ну, какие-то семейные разборки, у кого не бывает. Тогда я видел только потрепанную Аннову амуницию и роскошные доспехи короля. Поэтому поспешно вылез вперед и заявил:
-Именем лорда Раделя я требую равных условий для каждого из поединщиков. Ваше величество, соизвольте поменять меч на тот, что висит у вас на поясе. Мирн, принеси Анну мою кольчугу, она получше этого безобразия.
-Дик. - Анн перевел на меня взгляд и улыбнулся отстраненно, и я вдруг ощутил немерянную пропасть, что нас разделяет – мили и мили, года, столетия, что-то еще… не докричаться до того края.
- Дик, - сказал он очень мягко, - твоя кольчуга мне мала. Но все равно, спасибо тебе.
-Не мала! Только рукава коротки! – я услышал смешок Ворона и обернулся к нему. - Но вы-то поменяете меч?
-Нет, - он качнул мечом и огненный отблеск множества факелов полился по лезвию как горящее масло. - Это не обычный меч, юноша. Это перо богини. Он рассекает нити судьбы, разрезает связи, разрубает то, что не может быть распутано. Поверь, я использую его гораздо реже чем тот, который висит у меня на поясе. Но сегодня судьба сама пришла ко мне и я не в праве приветствовать ее ничем иным.
Кто-то потянул меня за рукав. Тамант Стесс.
-Дик, не лезь, - шепнул он, - Черт побери, мы сейчас, похоже, увидим финал весьма старой и кровавой истории. Откуда здесь взялся этот сумасшедший Лавенг?
-Кто?
-Господа! - Анн медленно обвел взглядом толпу. Глаза его светились как вода под солнцем, - Перед всеми вами, господа, я хочу признаться в том, что в течении двух лет пользовался гостеприимством и добротой Дикона Морено, не раскрывая ни ему, ни его лорду своего истинного имени. Клянусь, что ни лорд Радель, ни Дик, никто из их людей не подозревали, какую змею пригрели на груди.
-Про змею – это точно, – буркнул Тамант Стесс.
-Много веры твоей клятве, изменник? – крикнул кто-то из людей Ворона.
Поднялся шум, Ворон вскинул ладонь – все заткнулись.
-Боги рассудят, - сказал Айрего Астель.
И поднял свой меч, который он считал волшебным, а я считал просто очень, очень большим.
-Ну, а дальше? – потеребил меня Лискиец, - Из тебя прям клещами все надо вытаскивать.
-Ну чего – дальше. Дальше они сошлись и Ворон рассек Энери плечо. Вот так, - я чиркнул себя ладонью, - Разрубил ключицу, вообще чуть не располовинил. Ты бы видел этот его меч, Перо Нальфран. Им деревья рубить, дубы вековые, а не людей. Длиннее твоего будет, пальца на четыре.
-А зачем Ворон тебя с собой в Химеру забрал?
-А вот это совсем не твое дело.
Лискиец мгновенно насупился и я выдал приготовленную для подобного случая ложь:
- Привез Анарену кое-какие вещи его сестры. Ворон так распорядился.
-А где сейчас эти вещи?
-Любопытство кошку сгубило, Рохар. Ну где, где. Иен у себя запер. Там шкатулка небольшая, что в ней – мне неизвестно. Поеду к Раделю – отдам ему.
-Я подумал – может их упырь уволок.
-Зачем упырю какое-то барахло?
-Ну, не знаю. А принц-изменник ему зачем?
Меня малость покоробило это его «изменник». Хотя сие есть правда, конечно. Просто так сложилось, что мне не надо было выбирать сторону. Мы с самого начала были на его стороне. Мы…
От судьбы не убежишь. Судьба сама тебя найдет, как нашла она Энери. Только в отличие от него – где мне искать виноватых?
Со стены закричал наблюдающий. Влар и один из Рохаровых парней, распугивая кур, побежали открывать ворота.
-Ага, - я встал. – Это, должно быть, Мирн приехал.
Оставив Лискийца облизывать свой меч, я зашагал через двор. Интересно, Мирну повезло больше чем нам с Вларом, или снова – пальцем в небо? Со стены опять что-то прокричали, но я не расслышал.
Створы, аккуратно окованные темной бронзой (Иеновых зятьев работа – любо-дорого!) разошлись, пропуская всадников на взмыленных лошадях. Что за черт? Они же неслись как угорелые!
Одно седло пустое.
Не пустое. Это не тюк поперек седла, это тело, завернутое в плащ.
Мирн осадил своего пегаша посреди двора. Через луку у него свисал еще один тюк. Поменьше.
-Командир!
-Что случилось, черт вас дери?!
-Вели готовить костер, командир. И поскорее!
Мирн Макарёк спрыгнул с коня и бросил сверток мне под ноги. Плащ раскрылся – я увидел ворох рыжих вьющихся волос и прозрачное, как бы истаявшее лицо. Платьишко девчонке было маловато, я только сейчас это заметил. Выросла девчонка из платьишка. Рука в завернувшемся рукаве вытянулась в пыли будто мертвая рыбка – брюхом кверху.
Грянулось в плач чье-то чадо. «Тихо-тихо, малая, - забормотали рядом, - тихо-тихо…»
-Да это же Вербена… - ахнула у меня над плечом подоспевшая Раюшка и вдруг закричала во весь голос: - Тири! Тирини! Где ты?
-Кто второй? – рявкнул я.
-Колль Заноза. Но он чистый, упырь его не тронул.
-Его эта черная тварь, кобыла упырья, с обрыва сбросила, - сказал Куроед, один из Мирновых стражников, - А девчонку упырь самолично как яичко высосал, эт` точно.
-Прикажи костер палить, командир, - Мирн поглядел на небо, - Солнце уже низко. Зря торопились что ли?
-Рохар! – заорал я, - Собирай свою банду! Берите топоры – и в лес, за дровами. Влар, ты займешься костром. Костер жечь не здесь, а за стенами. Райена, - Раюшка, добравшись до своего старшего, ощупывала его и крутила в разные стороны, а тот смущался и молча отталкивал ее руки, - Райена, ты давай выдели из своих запасов пару кувшинов с маслом.
-Надо бы родных ее предупредить… - Раюшка аж запыхалась в борьбе с сыном.
Мы вздрогнули от истошного вопля – это прибежала с заднего двора жена Занозы.
-Нет, - я покачал головой, - не успеем предупредить. Ничего не поделаешь. Раюшка, знаешь что, давайте вы с женщинами займитесь лучше Коллем. Леолила, а ты беги за маслом, и неси его прямо туда, к костру. Мирн, остальные целы?
-Да целы вроде. Э, парни?
-Да целы… - пробасил все тот же Куроед. – Тока поджилки до сих пор трясутся.
-Свободны, ребята, - отпустил я их, - Мирн, рассказывай. И давай отойдем. Эй, Тави! – паренек с завистью смотрел на старшего брата, побывавшего в переделке, - Принеси-ка нам горло промочить.
-Да мама моя женщина! Вот те руку на сердце, командир, споймать угробище енто не в человечьих силах. Ни пять человеков его не споймают, ни десять, ни трижды десять. А ежели споймают – не удержут. У его кобыла – прямо таки чертяка натуральная. Заноза ее под уздцы пытался ухватить – так она его с обрыва спустила. Башкой своей мотнула – он и полетел, ёк-макарек, аки пташка божия, головой вперед…
-Ц-ц-ц! Мирн, возьми себя в руки и докладывай по порядку.
-Дык я и докладаю – скакнула чертова тварь прямо-таки через меня и текать. Споймай ее, кады она до лесу на всех парусах чешет, а там уж и не видать ее…
-Ты мне про упыря рассказывай, а не про кобылу его. Где вы видели упыря?
-Да у Калинова ручья, эт` самое. Мы у мельницы заночевали, а мельников пацан нас на упыря и навел. Скорее, говорит, там черный господин к ручью спустился, лошадь напоить. У него еще девка в седле, вся белая. Ну, мы – туда, эт` самое, на полпути видим – и впрямь, от берега поднимается, и девка перед ним в седле. Вон та самая девка.
Мирн кивнул на мертвое тело, так оставшееся лежать посередь двора под бдительным присмотром кухонных ребятишек. Те сидели на земле, сбившись кучкой, на приличном расстоянии от трупа и зачарованно смотрели на него глазами маленьких зверьков. Наверное ждали, что мертвая вот-вот поднимется, завоет и пойдет кусать всех встречных-поперечных.
Далеко, заглушенные дверьми и стенами, слышались рыдания. И где-то за кузней, чуя беду, скулила собака.
Примчался Тави с кувшином отличной дериковской медовухи, я кивнул Макарьку – вперед, мол, поправляйся. Некоторое время тот гулко глотал, заливая себе бороду и грудь пенистой оранжевой жидкостью. Но скоро я отобрал посудину – незачем, чтоб ему через пустой живот в голову ударило.
-Ну, - подтолкнул я, - Девка в седле. Дальше что?
-Ну что? Мы покричали, мол, стой, стой! Он – текать, конечно, мы – за ним. Сперва думали – догоним, их же двое в седле, но коняка-то у него просто зверь, ёк-макарек, бесово семя, глядим – уходит. А нас только и хватало – к лесу его не подпускать. Ну потом смекнул я – там дальше через лес просека до большой поляны, а поляна-то одним краем к обрыву выходит. Кричу я, эт` самое, парням – лошадок малость придержать, чтоб упырь еще вперед вырвался и на просеку свернул. Ну что ты думаешь – свернул, как лапочка, эт` самое!
-Ишь ты, - оценил я, - Молодец ты у нас, догадливый. Ну и как, загнали его на обрыв?
-Да загнали, - Мирн опять помрачнел, - Толку-то… Кады понял он что дальше пути нет, коняку свою осадил, встал на краю и ждет, а я смотрю – у его ни меча, ни ножа, тока девка эта к груди ему привалилась и даже улыбается вроде как. Ну, думаю, щасс мы тебя, эт` самое, тепленького… Ага, держи карман. Сперва лошадки наши ерепениться начали – не идут ни в какую, и хоть ты их ругательски ругай, хоть ты их в кровь лупи – пляшут на месте, а вперед – ну никак.
От ворот через двор к нам спешил Влар. Рукава у него были закатаны, в буйных кудрях белели щепки.
-Костер готов, Дик.
-Хорошо. Берите тело и приступайте. Что там с ним надо делать?
-Кол ей надоть в грудь забить, - заявил Мирн, - Осиновый. Чтоб уж наверняка.
-О, Господи! – обалдел я, - Кол-то зачем?
-Чтоб эт` самое, не встала.
-Да как она встанет, если сгорит?
-Чтоб с костра не встала.
Влар посмотрел на меня своими прекрасными коровьими глазами и неожиданно поддержал дикое Мирново предложение.
-Надо бы, - сказал он, - Людям спокойней будет.
-О, небо! - я махнул рукой, - Ну идите, вырезайте кол. Можете для пущей уверенности чеснока ей в рот напихать, насыпать рябины за пазуху, а в пятки воткнуть по стальной игле…
Я осекся, увидев нехороший интерес у ребят в глазах.
-Про иглы я не знал, - Влар задумчиво запустил пятерню в шевелюру.
Про иглы я сам только что придумал. У нас, на юге, иглы втыкали в притолку, чтобы нечистая сила не могла войти в дом.
-Все, - разозлился я, - Проваливай, займись делом. Мне все равно как вы будете ее палить, только избавьте меня от подробностей. Продолжай, Мирн. Ты говорил что лошади заупрямились.
-Ну да, - он с вожделением посмотрел на кувшин у меня в руках и вздохнул, - Заупрямились. Ну мы слезли, лошадок оставили Криворукому, а сами упыря этого окружили – и пошли полукольцо сжимать. У Тири и у Зеба Носатого луки, у нас с Занозой – топоры, у Куроеда – дубинка тяжелая.
Я смотрел, как Влар, Лютор и один из Рохаровых разбойников волокут бедную Вербенку на плаще к воротам. Детвора увязалась за ними.
-Ну, сжимаем мы полукольцо… Сжимаем…
-Ну, сжимаете. Дальше-то что?
-Мамка моя женщина… веришь, командир, я как та лошадь, чую – не могу идти. Ну вот не могу и баста. Вот ноги не идут, ёк макарек, хоть наземь вались и на брюхе ползи.
Я прикрыл глаза. Да. Помню. Черная душная жуть, всепроникающая словно запах, она растекается в воздухе, смешиваясь с ним, как отрава смешивается с вином, и плоть человеческая не преграда ей – до нутра достанет, до сердца, до закоулочков души…
-Я знаю, о чем ты говоришь. Я видел упыря, Мирн.
-Ааа… ну… вот. Эт` самое. Луки-то у нас есть. Вот я ему и кричу, черту етому лютому, кричу, мол, девчонку бросай и сдавайся! Тебе, кричу, три стрелы в глаз смотрят. И все равно эдак потихоньку подхожу, хотя сердце в пятки провалилось и там щекотится… И Заноза, смотрю, к ему с другой стороны тож подбирается, хоть рожа у его вся мокрая от поту. Храбрый он парень был, Заноза… Он чо надумал – упырьеву кобылу за повод ухватить. Ну и ухватил, эт` самое. А кобыла – на дыбы, заплясала прям на самом краю, и башкой как мотнет! – Макарёк оскалился страшно и тоже замотал башкой. Я сунул ему в руки кувшин, и некоторое время Мирн только гыкал. – Фууу… - он вытер рукавом шерсть вокруг рта, - Ну чо, ёк макарек, улетел наш Заноза в голубое небо. Тут у Зеба крышку сорвало, спустил он стрелу – та аккурат вдоль виска упырю прошла, тока кожу царапнула, да капюшон с головы сорвала. Ну вот чтоб ему на четверть пальца правее! Тут упырь девку швырнул – прямиком мне на голову, и девкой меня наземь опрокинул. Ну и видел я тока – как кобыла его черная через нас с девкой скакнула. Потом парни говорили что пустили ему в спину по стреле – Тири вон клянется что попал – можа и попал, бес его знает. Не нашли мы ни стрелы, ни крови.
-А девчонка мертвая уже была?
-Да не, какое, она потом уже померла. Сперва ревела и вырывалась, и бормотала чего-то, не поймешь чего, то ли со страху чокнулась, то ли дурочка от рожденья попалась. Я ее спрашиваю «чья ты?», а она мне – «господина», говорит. «Какого, говорю, господина?» «Господина полуночи» - отвечает.
За Вербенку Мирн говорил тоненьким голосом, и я опять вспомнил: «Он… такой… ласковый…»
Ах ты паскудец. Господин полуночи. Упырь ты или колдун – три-четыре фута железа в живот на всех действуют одинаково. И уж кому-кому, а тебе вбить осиновый кол в грудь я не побрезгую.
-Мы ее в плащ завернули и связали поясом, чтоб не рвалась. Пока Колля вытаскивали, она под кустом лежала, Тири ее сторожил. Вроде как заснула, эт` самое. А домой поехали – я ее к себе в седло взял. Ну спит и спит, думаю, и ладно. А потом гляжу – а она уж эт`самое… холодная вся. Ну тут мы и припустили во весь дух, чтоб до закату успеть…
-Молодцы, - сказал я, - Успели. Пойдем, там, наверное, все уже готово.
Все было готово и у ворот мы столкнулись с Тави, которого Рохар послал за нами.
-Уже факелы зажгли! – он возбужденно подпрыгивал, черные волосы плеточками хлестали его по плечам, - Лила масло принесла! Два кувшина! Она спрашивает – может, еще нужно?
-Пойдем, Тавени. – я взял его за локоть.
-Зеб говорит, упырь только девок грызет, а Корт Дебелый говорит, что ентой твари кого попало подавай, всех сожрет, Леолилка хнычет и боится, а мамка говорит – это вообще не упырь!
Костер сложили на открытом месте, между дорогой и берегом озера. Поперек пары больших бревен положили десяток поменьше, под бревна насыпали щепы и веток, а поверх набросали резаный лапник. Лапник застелили плащом, на плащ положили несчастную Вербенку. По белому полотну платья расплылись темные пятна, юбка облепила бедра. Я поморщился – кто-то особо старательный щедро облил тело маслом. На груди у нее, под полупрозрачной от масла тканью чернело что-то бесформенное – я не сразу вспомнил про рябину. Невольно посмотрел на ноги – босая. Неужели иглы в пятки воткнули?
Косые солнечные лучи вызолотили озеро. На свету огонь факелов казался невидимым. Мои люди стояли кругом, молчаливые и настороженные. Даже дети притихли. Снегири были представлены здесь в полном составе, я заметил также несколько человек из деревни. Только Иен не пришел – и жена Занозы.
-Ну что, - сказал я, - Помолимся Единому за спасение души девицы Вербены. Прости ее, Господи, и прими к престолу своему.
Я протянул руку за ближайшим факелом, но Мирн Макарёк меня остановил:
-Постой, командир. Кол-то того… не забили!
-О, идолы! – я надеялся что обойдемся без этого. - Ну где ваш кол? Поторопитесь.
Все эти суеверия попахивали не язычеством даже – дикарством каким-то. Варварством. Впрочем, я всегда раньше воздерживался высказывать свое мнение по этому поводу – очень уж серьезно жители Элейра и Этарна относились ко всякой чертовщине. Оно и понятно – когда у тебя под боком Кадакар, шутить шутки с нечистью себе дороже. Конечно, случалось что перегибали палку – вот как сейчас, например. Но тут я людям не указ: мертвой все равно, а своего священника мы еще не завели.
-Готов кол, командир. Хороший кол, осиновый. К Жабьему ручью за осиной бегали.
Рыжий Весель, бывший разбойник и еще более бывший монашек, протягивал мне остро заточенный обрубок ствола около ярда длиной. И топор он мне тоже протягивал – большой топор для колки дров. Вежливо так протягивал, держа за обух, рукоятью вперед. К лезвию прилип круглый осиновый листочек.
-Не, ребята. – я помотал головой, - Эта работа не по мне. – Я поглядел на Мирна, на Лютора. На Влара, на озабоченную Раюшку. – Если вы считаете нужным забить кол – забивайте, но меня от этого дела увольте.
-Как так, командир? – удивился Макарёк, - Ты ж у нас тут сам главный, тебе и дело делать. Вот я кол придержу, а ты забивай.
-Сам забивай, Мирн. Я сюда для другого дела лордом Раделем приставлен. Шушеру рубить – пожалуйста, бандитов вешать – сколько угодно. А на женщину я руки не подниму, пусть она и мертвая. Меня учили уважать и женщин и мертвецов.
Это надругательство над трупом. Вот будь здесь сам упырь – ни на мгновение не задумался бы, двадцать кольев в него бы вбил, целый частокол. А в мертвую женщину – не могу.
Макарёк шумно втянул носом воздух, крякнул и ничего не сказал. Повисло угрюмое молчание. Лютор нахмурился, Влар по своему обыкновению чесал затылок. Рохар Лискиец широко улыбнулся и скорчил рожу, стоя за спинами своих людей.
-Дик, ну чо ты как не свой, в самом деле… - пробурчал Носатый Зеб, отличный лучник, которого я в свое время еще от Раделя привез, - Кака тебе разница, баба она или не баба? Коли мертвая она – ничего не почует, а коли упырица – то так ей и надоть.
-Во, - обрадовался Мирн, - Точно. Ежели упырица – осину ей в брюхо.
-Огонь равно всех возьмет, - тихонько сказала Раюшка. - И упыря, и колдуна, и простого смертного. Хватит друг другу головы морочить. Поджигали бы, и дело с концом.
-Дик, можно я подожгу? – попросил Тави.
Брат одернул его и посмотрел строго. Тут неожиданно подал голос хитрюга Весель:
-А у нас сказывали, было дело, скелет по болотам ходил. Кого сожрет, того плоть на кости и налипнет. Десяток человек сожрал, сам стал такой страшенный, не мужик, не баба, не молодой, не старый…
-Ой, мамочки…
-Чушь это, - отрезала Раюшка, - Весель, ты же монах бывший, зачем ерунду городишь, добрых людей пугаешь?
-Ерунда, ясен пень, просто к слову пришлось. А вот добрый наш хозяин слухам не верит, и правильно делает. Добрый наш хозяин как истинный рыцарь на даму руки не подымет и другим не позволит…
-Язык побереги, а? – озлился я, - Хочешь его воронам показать? Веревка у меня с собой.
-Так за что ж меня вешать, господин хороший, я теперь честный, я ж теперь правильный! Вам бы в упырицу кол забить, а не честных людей по деревьям развешивать…
-Рохар, заткни это трепло, покуда я ему этот кол в пасть не забил!
-Помолчи, Весель. – Рохар вышел из толпы, озабоченно покачивая головой, - Что вы, право слово, развоевались. Солнце уже низко, а вы ссоритесь.
Он взял у Веселя орудия надругательства, шагнул к несчастной, быстрым движением сунул кол ей в грудь – и двумя ударами вогнал его в мертвое тело. Третий удар проткнул Вербенку насквозь – кол вылез у нее из спины, прорвал плащ, прошел между бревнами и воткнулся в землю.
-Ну вот, - сказал он, отступив. – Просто и быстро. Как говорят андаланцы – «корто и дерехо».
Просто и быстро. Словно тряпичную куклу зубочисткой проткнули. Из лопнувшего платья хлынула блестящая на солнце рябина – алая, будто кровь.
«Корто и дерехо» значит не «просто и быстро», а «быстро и правильно». Но я не стал Рохара поправлять.
В толпе кто-то пискнул. Леолилу тошнило, складывая пополам как альханский нож – Раюшка придержала ее за плечи, а потом повела к берегу, умывать.
-Ну все? – как мне надоел этот фарс! - Больше никаких ритуальных действий над трупом не совершаем? Расчленение? Втыкание серебряных вилок? – тут я прикусил язык, потому что… кто их знает. Однако все молчали, - Давайте факел.
Под пристальным взглядом тридцати с лишком пар глаз, я, наконец, сунул факел между пропитанных маслом бревен. Мигом взвился прозрачный огонь и воздух над костром поплыл тонкой рябью. Пламя загудело, от сырого лапника повалил дым, скрыв мертвую девушку и торчащий у нее из груди осиновый обрубок.
Прости, Вербена, подумал я. Не уберегли. Но он-таки окажется на твоем месте, этот трижды проклятый господин полуночи.
На костре, в гудящем пламени, с осиновым колом в груди.