За окном солнце разлепляло сонные глаза. В расколотом квадрате оконного следа бесстыдно белела часть кровати. Сбитая простыня, тонкая ступня, мягкий изгиб щиколотки. Дальше - полупрозрачная темнота, всколышенная двумя дыханиями. Одно не обеспокоено будними проблемами, другое выдает жертву бессоницы. Тонкая ступня спряталась под одеяло, от белой глыбы оторвались плечи, спина, руки обняли, прижали колени. Во встревоженной ночью голове путались, сплетались мысли. Что сейчас, что потом, почему не так, как хотелось? Вопросы казались неразрешимыми, а утро - жестоким. Оно приблизится и задавит своей бирюзовой свежестью, взглядами прохожих. И вдруг они увидят. Вдруг.
В шифоновом свете высокая фигура легко опустила ноги на твердый пол и, непривычно ступая, подашла к бледному светящеся-чистому стеклу. Окно тяжело открылось и впустило в затемненную, пережившую одну и главных, рядовых ночей комнату, струю сладкого утреннего воздуха. Сейчас, еще немножко, и за вышвырнутыми лучами поднимется нежное солнце, и опьяненные ушедшими звездами души будут любить как могут, как научились за те, спрятанные от сонца мгновения.
Потемневшие глаза жадно впитывали разлитую по небу лазурь и, поддаваясь ее пассивному присутствию со встревоженного сердца слетали страх, неуверенность, неопределенность. Все стало легко и просто. Отрезвляюще каркали коренные жительницы городов. Летний бирюзовый день набирал скорость.
Втрое дыхание прервалось и, перевернувшись, сбив простыню, второй человек взглянул в глаза первому.