Интервью Гарри Беара П. Мещанинову 12. 08. 1999 г

   
       И Н Т Е Р В Ь Ю,  ВЗЯТОЕ  КРИТИКОМ  Петром МЕЩАНИНОВЫМ У  ГАРРИ  Б Е А Р А   ПО ПОВОДУ  ИЗДАНИЯ  КНИГИ "СТИХО  ТВОРЕНИЯ"/Челябинск:"МИРОС", 1999/ от 12 августа 1999г.


     Поскольку Гарри Беар не любит комментировать собственные стихи /в отличие от своих прозаических произведений/, мы постарались подготовить вопросы,
связанные скорее с восприятием его поэзии современным русским читателем, нежели с его мастерством или системой поэтических приемов, использованных для создания таких  шедевров, как "Пространство Ночи", "Мольба", "Итог столетия", "Бог","Предчувствие любви","Поэт и Человек","Исповедь Артиста","Стансы" и др. Мы традиционно высоко ценили дар Г.Беара на протяжении всего его становления с 1987 года, поэтому нам есть что обсудить и что сказать. Сейчас Беар,на наш взгляд,один из лучших современных русских поэтов, некоторые его стихо-Творе-
ния,возможно, уникальны и для мировой поэзии 20 века.

     Итак, слово Поэту и одному из его давних почитателей:

   Петр Мещанинов: Сейчас, дорогой Гарри, ты можешь быть доволен книжкой, ее напечатали почти без ошибок и искажений. Что ты чувствуешь?
   Гарри Беар: В книге, изданной "МИРОСом", я нашел семь опечаток! Некоторые просто забавны: оказывается, я родился в один год со Свифтом - в 1667-м.Увы, книгоиздание в Челябинске пока не может радовать...
   П.М.: Досадное недоразумение, не более... Ирина /мой секретарь, которая вела запись интервью/, можете этого не записывать!
   Г.Б.: Ирка, пиши все! Я не в обиде,поверь... Однако, почему бы редакторам иногда не выверять текст,прежде чем толкать его в набор? Разве это так сложно?
   П.М.: Нет, конечно! Однако, мы отвлеклись. Итак, ты счастлив?
   Г.Б.: "На свете счастья нет, но есть покой и воля...". Теперь я неспокоен, я опасаюсь неправедного суда современных читателей, но это, честно говоря,
не так страшно...  Я думаю о том, что все наши усилия что-то доказать людям, не отличающим стихи от трухи, просто бесполезны. Зачем? Пусть будет как повелось: кто-то шьет костюмы, кто-то занимается нефтью, кто-то беспробудно пьет, а Поэт говорит о вечности, которая вообще-то никого не интересует!
  П.М.: Ты становишься ригористом! Твои стихи многих взволновали,"Исповедь Артиста",похоже, скоро станет песней. Знатоки говорят, что "Закат Столетия" -
самый сильный твой цикл...
  Г.Б.:"Недорого ценю я громкие права...".Но в отношении "Заката Столетия" я согласен со знатоками.
  П.М.: Послушай, Гарри! Разве известность не нужна поэту? Разве поклонники тебя не интересуют? А издание новых книг, если эта будет успешной...
  Г.Б.: Решительно предпочитаю симпатичных поклон-ниц! /смеется/.
  Ирочка/смутившись/: Вот как! Я записываю...
  Петр Мещанинов: Предлагаю поговорить о некоторых твоих стихах раннего периода. Но сначала - вопрос принципиальный: что ты думаешь о современном состоя-
нии постмодернизма? О себе как представителе позднего модерна?
  Г.Б.: В 1988 году, когда я, Вова Клепиков, Юра Попов и Сл.Лютов выпустили манифест с громким названием "Пятое поколение русского модернизма"и объемный номер "Студии-1", для меня имели весьма важное значение все эти "модернизмы"
и "авангардизмы". Мы спорили, определяли приоритетных для нас писателей и поэтов, ругали реализм и Макса Горького, балдели от текстов Набокова, но... Все это было юношескими мечтами о славе и желанием с ходу запрыгнуть на под-
ножку великой литературы - не более того.  На международной конференции в Херсоне по проблемам "аван-гардной" литературы в октябре 1990-го я тоже пытал-
ся спорить со всякими там Добренко и Даениными о системе новой русской литературы, о разведении понятий "модер-низм", "пост-модернизм", "авангардизм" и т.д. В зале многие волновались, споря по тем же самым мифическим темам. Вскоре я понял, что словопрениями новую  великую литературу все равно не создать, а надо работать - ПИСАТЬ, и все.  Поэтому все эти ажурные наклейки вроде "ро-
мантический экстремизм", "конструктивизм", "постмодернизм" меня сейчас так же мало волнуют, как факты коррупции в латиноамериканских деспотиях.
  П.М.:  А как ты относишься к поэтам, вроде Пригова, Парщикова и Кибирова, к прозе Вика Ерофеева или Вити Пелевина?
  Г.Б.: Пригова точно так же можно считать поэтом, как Петросяна сатириком! Есть вообще поколение "потешников", которых почему-то на ТВ считают поэтами, это всякого рода Игори Иртеньевы, Димы Поповы, Кости Левины и прочая. Лично
мне их стихи не интересны, т.к. поэзия здесь не ночевала: писанина на злобу дня в стихотворной форме, не более того.  Но современный телезритель "хавает" все подряд: ему говорят, что Иртеньев "поэт-правдоруб", и он верит! Может,
им лучше действительно называться "поэто-рубами", а?
  П.М.: Здесь я с тобой солидарен. Ну а как Виктор Пелевин? Ты ведь хвалил его начинания в прозе.
  Г.Б.: Витя Пелевин - хороший писатель, но его последним текстам не хватает жизни, они все "от компьютера" . Если честно, у меня такое ощущение, что он, как бы это мягче сказать... Исписался, что ли? Дублирует сам себя. "Жизнь насекомых" - это еще хороший стиль и полет/хотя и невысокий/, "Омон Ра" - ну, воспоминания писателя о детстве всегда волнуют. А вот "Чапаев и Пустота" -
это же провал, бег на месте. Равно как и его последний роман /не помню названия/, который уже потихоньку раскручивают в прессе.
  П.М.: О Пелевине я готов поспорить! Он, на мой взгляд, идет в том же направлении, что и Беар-прозаик. "Чапаев", конечно, неважный роман, но посмотрим, что дальше... Сейчас много говорят о Борисе Акунине, о его "интеллектуальных"детективах. Как ты к ним относишься?
  Г.Б.: Б.-Акунина сейчас все читают, даже на работе. Он легкий для восприятия писатель, а его некоторые пассажи достаточно любопытны. Я его романы, честно говоря, читал мало, но это ,конечно, хуже Конан Дойла, что греха таить.
Не понимаю, что в акунинской прозе считают "модернист-ским" - его стилистические ошибки, так что ли?
  П.М.: Фандорин - великолепный персонаж, не так ли?
  Г.Б.: Согласен! Но если говорить о Фандорине всерьез, то это весьма удачный персонаж  а-ля Печорин плюс Видок конца 19 века. Хотя есть в этом герое что-то от лубка с японскими вкраплениями. Его неуязвимость к концу романа иногда вызывает естественное раздражение, читателю кажется, что его просто надули.
  П.М.: Мы, Гарри, ушли от предмета нашего интервью. Итак, что ты можешь сказать о своей поэтической технике раннего периода?
  Гарри Беар: Я препочитаю творить, а не обсуждать технику этого дела. Но если ты настаиваешь, спрашивай, я постараюсь ответить максимально честно.
   П.М.: Если отвлечься от эмоций, то наиболее совершенные твои стихи 1987-91 годов не лежат в сфере описания личных ощущений,а скорее являются развернутыми поэтическими реминисценциями. Согласен ?
   Г.Б.: Это очень спорно. Я писал только тогда,когда испытывал непреодолимое желание писать! Я не баловался с рифмами и размерами, как Василий Брюсов. Мои
стихи - отражение моих и чужих переживаний, они просты как мычание.
   П.М.: Брюсова,напомню, звали Валерий! Но дело не в том...
   Г.Б.: Брюсов был именно Васькой, когда писал свои нарочитые, хотя и не лишенные профессионального блеска стишата! Об этом смотри манифест футуристов "Идите к черту!".
   П.М.: Если такое хамство позволяли себе футуристы в начале века, то это не значит...
   Г.Б.: Маяковский и Хлебников гениальны, Крученых талантлив, Брюсов и Ходасевич - просто ремесленники в поэзии.
   Ирочка/несколько растерянно/: И это писать?
   П.М.: Гарри, ты невыносим. Некоторые твои мнения о поэзии рубежа веков просто странны!  Может, ты нам, сирым, скажешь, кто же самый гениальный в русской поэзии 20 столетия?
   Г.Б.: В поэзии 2О века пять гениальных русских авторов - Маяковский, Мандельштам, Есенин, Бродский и Набоков, хотя последний написал не так много гениальных стихотворений. Таково положение дел...
  П.М.: Это только Ваша точка зрения, г-н Беар!
  Г.Б.: Это истина,Пьер. Что тут спорить?   /В студии воцарилось молчание. Слышно только сопение Ирины,дописывавшей последние откровения мэтра. Покурив
и несколько успокоившись, я продолжил беседу./

  П.М.: Ты что же, Гарри, обладаешь правом на истину в последней инстанции?
  Г.Б./задумчиво/: Может быть, и нет. Просто, я сужу по количеству шедевров: у названных мной поэтов их много больше, чем у всех остальных. Хотя в русской
поэзии всегда были авторы, известные 1-2 стихотворениями, но какими!  Если кто-то считает, что Ахматова гениальна, Бог с ним... Ну что сделаешь,раз этот человек ничего не смыслит в великой поэзии.
  П.М.: А ты что же не любишь Ахматову?
  Г.Б.: Это очень талантливый поэт, но весьма обусловленный, однообразный. В общем,если быть честным до конца, вся Ахматова - женские страдания в поэтиче-
ской форме,не более. Цветаева же гораздо "цветистей" и более интересна.
  П.М.: Вернемся к нашим баранам - твоим стихам! "Ночь" и "Небо" явно навеяны стихами Блейка, в "Боге", на мой взгляд,  очень много от державинской оды, "Поэт" и "От поэта" выполнены в классической манере:их мог написать кто угодно...  Значительно интереснее мне "Пространство Ночи", "Страна","Признание", "Мольба", "Ронсару"/отчасти/. Я говорю о стихах до 1991 года.
  Г.Б.: Насчет "Бога" я готов поспорить, а так все верно... Можем добавить, что технически "Сонет"- это Шекспир, "В вагоне поезда"- А.Белый, "Вечернее рондо"- Блок, а "Высоцкому" - Высоцкий!
  П.М.: То есть мы говорим о сквозных реминисценциях? Или о подражании?
  Г.Б.: Можно говорить об осознанном заимствовании мною в произведениях 1987-91 годов ряда технических приемов названных поэтов для выражения собственных чувств. Я обладатель титула "короля модерна", надо его оправдывать.
  П.М.: Это шутливое наименование сильного поэта, не более! /Напомню читателям, что данный "титул" придуман  м н о ю  в 1988 году в ответ на некоторую амбициозность Гарри, которая всегда была ему присуща/.  Я не думаю,что тебе вообще стоит упоминать о нем после того, как ты разделался с понятиями "пост-модернизма".  Король чего ты будешь?!
  Г.Б.: Модерна, т.е. современности... Ха-ха!  А вообще, порой от поэтов остаются только титулы /смеется/.
  Ирочка/поддерживая смех/: Хи-хи... именно так - только титулы.
  Г.Б./грубо - Ирине/: Ты что хихикаешь, мартышка! Пиши давай.
  П.М.: Ира,не отвлекайся!.. Хорошо, мы разобрались с твоими стихами раннего периода. У читателей есть один постоянный вопрос, кто  же адресаты твоих "лю-
бовных" про- изведений? Может, ты раскроешь тайну имен "Светлана", "Татьяна",  "Екатерина"...
  Г.Б.:Это вполне реальные женщины/в скобках девушки/, с которыми меня сводила судьба.  Однако поэтические тексты, как правило, с ними напрямую не связаны. Просто я посвятил этим дамам некоторые стихи, вот и все!
  П.М.: Ты встречаешься с ними сейчас, переписываешься?
  Г.Б.: "Не вспоминай о прошлом никогда..." и далее по тексту.
  П.М.: В сборнике совсем немного стихотворений 1992-97 годов, ты мало писал в то время? Или имеется другая причина?
  Г.Б.: В эти годы я переключился на прозу. Могу выделить только "Пьерро", "Русь"/и это с правкой 1999 г./, "Судьбу", "Поэта и Человека". Нравится мне и "Царь Иван" - по технике исполнения.
  П.М.:"Судьба" - стихотворение замечательное, развернутая концепция Судьбы или рока там. Ты действительно разделяешь мысль, что ничего нельзя изменить в нашей жизни? Все предопределено?
  Г.Б.: В некотором роде я фаталист, это верно.
  П.М.: Посвящено оно некоему Зубкову, он что - поэт, философ?
  Г.Б.: О нет! просто добрый малый, мой старый приятель.
  П.М./обиженно/: Мне ты почему-то своих стихов не посвящаешь! Думаю, я это заслужил...
  Г.Б.: Такое стихотворение, Пьер, еще просто не написано! Поверь...
  П.М.: "Поэт и Человек" развивает тему общеизвестную, но тем не менее оно весьма оригигинально, на мой взгляд. Шесть строф, особенным образом зарифмованных, с разнобоем стоп и переводом смыслов.  Некоторые метафоры просто бле-
стящи: "с ума сбежал", "мысли, зарифмованные в ряд", "видишь жизнь вокруг, а Он - во всем...". Так что поэт - создатель "химер" и только?
  Г.Б.:В известном смысле - да!  Но идея данного стихотворения - бессмертие поэзии в бессмертии творца стихов, принципиальное отличие Поэта от простого
человека, "аптекаря"/по терминологии Гумилева/.
  П.М.: А почему стихотворение посвящено именно Бродскому?
  Г.Б.: Бродский - поэт совершенно уникальный, явный лидер среди русских поэтов 1960-80-х гг.Его главная заслуга - попытка соединения великой русской поэзии с ее вечными мотивами и образами с современной техникой великих англо-
язычных поэтов 20 столетия /Паунд, Элиот, Йейтс, Оден и др./.   Попытка эта оказалась не вполне по плечу закатной советской поэзии; сов.писы, хотя и усвоили технику англичан, но в весьма примитивной форме. А вот современные поэты, я имею в виду - поэты 1990-х, идею Бродского поняли и вовсю осваивают, но порой не хватает дара, вот беда! Но они явно стараются...
  П.М.: А кто поэтический лидер конца 1990-х годов?

  Г.Б.: Ответ известен.  /Гарри Беар с присущей ему скромностью помолчал и посмотрел на себя в карманное зеркальце.  Моя бедная 19-летняя Ирочка не выдержала и зашлась смехом.../. По настоятельной просьбе мэтра Ирина была удалена из студии. Обещанную ей книжку  Беар так и не подарил.
  П.М.: М-да... Придется самому! Не сердись, если запишу неточно,сам виноват.
  Г.Б./раздраженно/: Валяй...Твоей секретарше лучше носить джинсы или длинные юбки! И все же надо быть немного воспитанней в ее-то годы.
  П.М.: Я доведу твои замечания до ее сведения. Итак, цикл стихов"Закат Столетия" - несколько слов о нем.
  Г.Б.: Ну ладно... На мой взгляд, все стихи 1998-99 годов,включенные мною в книжку, довольно интересны... Я предпочел бы, однако, поговорить только о пяти - на твой выбор!
  П.М.: Охотно... "Итог Столетья" - программное стихо-творение, не так ли?
  Г.Б.: Ну если хочешь, назови его этим школьным термином.
  П.М.: Характеристика веку, которую ты даешь в стихотворении, довольно жесткая. Ты действительно так думаешь? Например, "власть над космосом человека --
лжесвидетельство нашего века" и т.д.
  Г.Б.:Если бы я так не думал, то не написал бы. Поэт не может лгать в стихах, я имею в виду, настоящий Поэт...
  П.М.: Но в нашем веке были и великие события, научные открытия, гениальные произведения искусства!
  Г.Б.: Разве я это отрицаю? Были, что греха таить...
  П.М.: А почему именно ты  п о с л е д н и й  поэт столетия, что же больше не будет?
  Г.Б.: Слово "последний" здесь имеет для меня определенный контекст:  тот, кто есть  п о с л е: после Набокова, после Паунда, после Бродского. Я просто
так ощущал себя в момент написания произведения, вот и все.
  П.М.:"Отхватишь Руно"- то есть станешь знаменитым?
  Г.Б.: Знаменитым может быть и бездарь, вроде Киркорова. Я здесь говорю о человеке, меняющем поэтические системы/в данном стихотворении/, способном изменить мир вообще.
  П.М.: Ты часто "вопрошаешь Бога" в своих стихах, ты верующий?
  Г.Б.: Трудно не верить в То, что ощущаешь постоянно. Я верю в Бога, своей поэзией я стараюсь служить Ему... Хотя это очень интимная тема, не предмет обсуждений или восторгов.
  П.М.: Очень похвально! "Исповедью Артиста" ты Ему тоже служишь?..
  Г.Б.: Конечно...И даже теми стихами, которые принято считать "эротическими" /"Мадонна", "Эроту" и т.д./. Вдохновение, на мой взгляд, все же от Бога... А
все эти стихи я создал в состоянии некоего творческого порыва.
  П.М.:"Исповедь Артиста" и "Предчувствие Любви" - на мой взгляд,твои несомненные шедевры. Хотя раньше любовная лирика не занимала большого места в твоем творчестве. Что это за Екатерина, ведь именно ей...
  Г.Б.: Трудно сказать точно /Беар прервал мой вопрос/. Люди приходят и удаляются, а стихи, так или иначе с ними связанные, остаются... Впрочем,это ведь общее место!
  П.М.: Но когда ты посвящаешь стихи кому-то, ведь это что-то значит?
  Г.Б./подумав/: Продолжим лучше обсуждение стихотворений, а не лиц.
  П.М.:"Как бы Любовь" - наставление юной поклоннице? Или никаких Настей в твоей жизни в январе этого года не было?
  Г.Б.:Вообще-то я хотел использовать имя Наташа, но оно не входило в размер, пришлось взять "Настю".  Стихотворение построено не аллюзиях:  в последней
строфе автор раскрывает секрет - отношения Соремонды и Г.де Кабестаня, стилизация средневековой канцоны на новый лад. Можно было бы припрячь и Рамона/сюжет Юк Сен Сирка/,но он не вписался в текст.  Мужья не вписываются в стихи...
  П.М.: Поясню читателю, что речь идет о биографии трубадура Кабестаня, написанной Ю.Сен Сирком и обработанной впоследствии Боккаччо. Там, кажется, Рамон
отрубил Гильому голову и скормил его сердце своей жене. За что был жестоко наказан королем Аррагонским, верно?
  Г.Б.: Ты поражаешь меня своей эрудицией, Пьер! Правда, слово "скормил" звучит в данном случае оскорбительно для Соремонды, она ведь выбросилась из окна замка, узнав о злодеянии мужа. А так все верно, "Как бы Любовь" построено на обыгрывании мотива несчастной любви, немного на сегодняшний лад.
  П.М.: "Задумчивость" - такое название использовал Г.Державин, не так ли?
  Г.Б.: Великий Державин! родоначальник великой русской поэзии!
  П.М.: А Пушкин...
  Г.Б.: Пушкин и Лермонтов - гениальные продолжатели традиций Державина в нашей поэзии. Еще можно назвать Тютчева, Боратынского, Некрасова, отчасти А.Гри-
горьева и Фета.
  П.М.:"Задумчивость" заставляет задуматься /прости за каламбур/ о проблеме памяти, о необходимости с кем-то расставаться, кого-то забывать... Сделано просто потрясающе! Ты это пережил...
  Г.Б.: Это явствует из текста. Переживаю постоянно... Меня долго выдержать трудно, поэтому девушки сбегают /смеется/.
  П.М.: Ну, ладно... Последний вопрос. "Стансы" - это очень личное, да?
  Г.Б.: Ты прав, это очень личное, но написано с использованием новой для меня поэтической техники - поэтому я поместил его в сборник. Я не хотел бы
обсуждать сюжет, поговорим лучше о стилистике...
  П.М.: Это достаточно специфическая тема: нашим читателям, возможно, будет трудно понять эти нюансы...
  Г.Б.: Со "Стансами" тесно связано и стихотворение "Поэ-зия". Это во многом мое понимание мира и искусства в настоящее время. Но особо обсуждать здесь
нечего...

  П.М.: Тогда я предпочел бы вновь вернуться к началу интервью и поздравить тебя с выходом книги! Надеюсь, вскоре мы наконец-то подробно познакомимся и
с твоими прозаическими вещами.
  Г.Б.: Согласен, что с книгой работать интересней, чем с рукописями. Будем надеяться на выход книги прозы,  переговоры я веду с несколькими заинтересованными издателями. Даст Бог - напечатают!
  П.М.: Большое спасибо за интервью. Я думаю, теперь читателю будет немного легче воспринять твою неповторимую  п о э з и ю, которой "присуща Простота".


                с Гарри Беар, кор.2001.
                с П.Мещанинов, 1999.