Последние дни перед Новым годом похожи на процесс коллективного приготовления винегрета: суетно, тесно и всюду всех много. Особенно в Москве: очереди из машин, очереди из людей, очереди безумных петард и ошалевшие продавцы всего. И все это надо завернуть, замотать, упаковать, уклеить бантиками и вынести прочь…
-… в Австралии засуха, пожары подбираются к городам, - Андрей замолчал и поднял глаза.
- Ну, так пошлите туда Илью! Где этот бездельник опять катается?
- Гхм,- Андрей кашлянул, пошелестел листами отчета и вытянул один, - вот... На Дальнем Востоке он…
- Тэээээкс… и что ж там за погодка нынче?!
Андрей закусил краешек губы, опустил глаза долу, на выдохе почти прошептал:
- Ливни с грозами…
- В де-ка-бре?!
- Зато там радуга, - тихо проговорил Андрей.
- Б-баррдак! – рыкнул Голос, - Лодыри! Разгоню всю вашу бестолковую братию!!!…
Сверху грохотало так, что звякала посуда. Мелкий бес испуганно выкатил глазки и поджал хвостик:
- Че это у них там? Илюша никак вернулся?
- Сам ты илюша! – лениво огрызнулся другой. – Отчет годовой сдают…
Все эти дни Он возвращался ближе к полуночи, а то и к часу. Она либо спала, обнявшись с малышом, либо кормила его в полусне, мурлыча колыбельную. В доме было тихо-тихо. Поужинав чем-то вкусным, но полуостывшим, Он быстренько нырял в нагретую постель и прижимался к родным. Вместо сна приходили недодуманные за день мысли, заставляли ворочаться и напрягать мозги.
«В налоговую надо Анжелу послать завтра, пусть бланки возьмет… когда ж провести?.. так, если послезавтра отмечаем, надо в «Семеновский» заехать… блиииин, а жене-то что подарить?! Ой, еще ж елку надо… в выходные? Опять все раскупят, Она расстроится… ну, да, может, эту купить, на Арбате…»
На Арбате продавались настоящие финские елочки. Он такие раньше только на картинке и в фильмах видел: веточка к веточке, иголочка к иголочке. Пришлось пощупать, чтобы убедиться в их «настоящести». Цена тоже была «настоящая», в у.е. с нулями за метр. (Впрочем, эти елочки перед самым Новым годом расхватали, как булочки к завтраку.)
Он засыпал часа в четыре. А в восемь уезжал. Старый год надо было закончить, закрыть, поместить в архив и, счастливо улыбаясь, войти в Новый. Господи, как тяжело!
- Помоги им! – Мария смотрела нежно и умоляюше, и шелковые ресницы ее увлажнились от слез. Он присмотрелся и увидел: старик лежал пластом и хрипел, а старушка сидела рядом и держала мужа за руку. Они тихо шептались о чем-то своем, старческом, прожитом, но иногда женщина бросала кроткие взгляды на иконку в углу. Она просила всем своим существом и не слышала ответа. Тогда старушка отворачивалась и сглатывала тоску, соленую и скупую. В другом углу мерцала огоньками крохотная искусственная елочка.
- Помоги, - тихо, но твердо повторила Мария.
- Хорошо, я пошлю за ними, - мягко ответил Голос. – Или отправь кого-нибудь сама. Только не плачь, все будет хорошо.
Мария смахнула слезу:
- Гавриил! Ганя! Ганечка, можно Вас?
Лампадка под иконкой дрогнула и засияла ярче. Старушка легла к старику, а тот обнял ее за плечо. Кашель отступил, и дед улыбнулся:
- Вот увидишь, все у нас будет хорошо!
- Не донесет! – Петр ехидно сощурился и хлопнул Павла по плечу, - я же говорю, тебе ворота закрывать!
Павел почесал маковку, скрестил руки на груди:
- Донесет, - и поцокал языком.
- Ну, нет же! – притопнул Петр, - ну, смотри ж ты, упрямая башка!
- Сам-то уперся! – возмутился Павел.
- Опять базарите? – громыхнуло сверху. И уже тише, со стоном Голос добавил:
- Есть тут хоть кто-нибудь, на кого можно положиться?
Мария улыбнулась: от ее улыбки теплело на душе даже у камней. Она заговорила тихо и ласково:
- Ты устал…
- Устал, - тяжело вздохнув, согласился Голос.
- Скоро день рождения Сына…
- Я правда устал… который по счету?
- Какая разница? – светло улыбнулась Мария.
- Да гляньте вы! – вдруг совершенно неучтиво завопил Петр, тыча пальцем в Землю. – Во кино!
Елка помогала, как умела: махала лапами изо всех сил. Но идти было все равно трудно. Пальцы, сжимавшие ствол, коченели, колючие ветви били с размаху по лицу и лезли в нос и в рот, а второй рукой надо было толкать коляску с малышом. Она остановилась поменять руки, но правая буквально влипла в дерево. Отдышавшись, Она двинулась дальше. Елочка была что надо, из детства, из волшебных новогодних снов. Она несла ее и улыбалась замерзшими губами. Почти у самого дома Ее догнала женщина и молча подхватила коляску. Около подъезда спросила с укором:
- Ну, что же Вы так? Мужа бы послали!
- Он устал, - улыбалась Она, - я несу ему Сказку…
Он вернулся ночью. Голова разболелась так, что есть не смог. На цыпочках прошел в комнату и остолбенел: окутанная хвойным ароматом, Она спала сидя, поджав ноги и крепко прижимая спящего младенца, а в углу у балкона сияла счастливая елка.