В этом городе живет небо,
Небу триста лет, оно устало.
А под небом воздух из мороза,
Да к тому же с привкусом металла.
Здесь у птиц парализует крылья,
А Икару не к чему стремиться,
Новый год приходит годом старым,
Ничего не может измениться…
В этом небе облака стальные,
В этом небе замерзают слезы.
А под небом не доходят письма,
А доходят, так с пометой поздно.
Здесь любовь всего минут на сорок,
Перед сном, чтоб поскорей забыться.
По утрам здесь пьют дешевый кофе,
Ничего не может измениться.
В этом городе живет небо,
Небу триста лет оно устало,
Пулю в лоб себе пустило небо,
Но дышать, увы, не перестало,
А под небом было так же грязно,
Шли дожди, зима, весна и лето.
Ничего не может измениться,
Все прекрасно даже это!!!
Вот так!!!
Ночные Снайперы, «Питерская».
Поезд…
Это несусветная глупость влюбиться в женатого человека. Примерно тоже самое, что полюбить голубого. Это то, что не стоит делать ни в коем случае, и я это прекрасно знаю. Только от этого не легче. Я не смогла избежать соблазна…Полюбить его…Гордого, чуть высокомерного, всегда уверенного в своей неотразимости, такого холодного, обладающего не только собой, но и всеми окружающими…Такого прекрасного и загадочного, чуть слишком блестящего, но всегда утонченного. Его безупречные манеры и прекрасную выдержку. Чувство юмора. Ум…Да, он божественен. Вот так просто, он Бог. И все. Точка. Этим все сказано.. .
Но он женат…Он потомственный дворянин, женатый на веселой болтушке – купчихе. Он женат на Москве. На этой шумной дурочке, несерьезной и не злой. А я…Что же со мной…Кто я? «Московская барышня»? Интересный вопрос, насколько помню это всех всегда интересовало…Одна из моих половинок – как раз и есть потомственные дворяне, вот почему меня так к нему тянет. Они приехали в Петроград в 17 веке из Голландии по личному приглашению Петра…Приехали и остались, чтобы потом спустя три века потерять все.
66 часов…
Мало? Много? Больше у меня не было, чтобы чуть-чуть подлечить душевные раны и насладиться урбанистическими пейзажами Северной Венеции… первые десять часов я предавалась обычным женским радостям – приятный шоппинг (shopping), легкий пэттинг (patting) моей головы в парикмахерской, веселый чаттинг (chatting) с подружкой. Вечером глинтвейн. Приятная тихая релаксация.
Крещение Питером.
Серый туман нежно лижет мои пятки, я иду по полупустынным улицам-набережным каких-то каналов, я затеряна в мире, которого нет…Мне хорошо…Очень хорошо. Меня нет. Я растворяюсь в окружающем меня тумане, и при этом я ощущаю себя удивительно целостно. Восторг, счастье, свобода…Это напоминает по ощущениям девятый класс, первый поцелуй…Эти неясные сумерки души исчезают в умытом голубом небе…Я люблю здесь все и вся…Это маленькая вечность, которая меня наполняет ощущением собственного бессмертия…
Это не туристический Петербург, это не набережные, поражавшие роскошью, или дворцы, ослеплявшие богатством…Нет. Это другое. И это даже не Петербург Достоевского с его дворами-колодцами, и тем более не нарядный Петербург Толстого. Это МОЙ Петербург. Это ПитерОтерапия. Это такая терапия, которая лечит больные, тревожные души…Или наоборот, заставляет их переживать что-то совсем новое…Это же город сумасшедших самоубийц, юродивых…Сомнительная терапия, но мне помогает.
Я вышла из кофейни рядом с Казанским Собором. В ней все хорошо и вкусно, только вот очень медленно. Можно наблюдать забавляющий как новый японский анимэ – питерский пафос. Пошла прямо…Просто прямо по понравившейся мне набережной, по которой я к тому же ни разу до этого не доходила до конца. Постепенно я впала то ли в транс, то ли в нирвану, но было мне хорошо и спокойно. Я шла и созерцала, окружающие меня красоты, а может и не особые красоты, но меня все это наполняло ощущением счастья, завершенности, законченности чьего-то замысла, то ли Петра, то ли самого Господа Бога…К слову о Боге…По дороге мне встретился Бирюзовый монастырь на фоне полной луны, чуть прикрытой облаками, как скромница веером. Он был красив и изящен. Всем своим видом он показывал насколько ему наплевать на всех, кто говорит, что не верит. На всех тех, кто пытался что-то взорвать и разрушить, ничего не сотворив. Ему было все равно. Он стоял здесь, стоит, и будет стоять, а все остальное – это наши проблемы, и его они коснулись разве что взрывной волной бомб 40-х.
Я шла так довольно долго, пока, наконец, не вспомнила, что минут через сорок меня уже будут ждать на Невском. Лениво, я посмотрела направо, и особо не задумываясь, свернула. О том, что я могу выйти куда-нибудь не туда, я не думала. Это был МОЙ город, это и сейчас МОЙ город. Я прекрасно в нем ориентировалась, по-крайней мере была в этом уверена. Однако я проходила квартал, за кварталом, а центром даже не пахло. Пахло водой, пищевыми отходами, нищетой и страхом. Еще темнотой, холодом, одиночеством и неуютностью. Я ускорила шаг, так как вдруг осознала, что нахожусь явно не там, где надо бы, выгляжу не совсем соответствующе месту, да и время было не раннее…
Тишина…Совсем оглушающая…Слишком громкая и говорящая…Пустота…Если пошарить рукой, то все равно ничего не нащупаешь…Мне холодно и страшно. Время растягивается. Каждая секунда как минута, а то и десять, а может и полчаса. «Это не Франция, это окраина Питера, адреналин разбавляет мутные сумерки». Адреналина хватает, я иду все быстрее. Навстречу иногда попадаются какие-то мутно-серые лица. Почему-то у них совсем не хочется спрашивать, как пройти к центру. Я должна сама найти выход, если он есть, конечно…Но он есть… Есть. Упрямо твержу я, уже почти задыхаясь на бегу…Начинает накрапывать мелкий дождь…Наконец-то я сворачиваю с узенькой набережной на что-то более похожее на улицу…Становится светлее и воздух становится более жидким и теплым. Я уже вижу какой-то свет впереди, это Исакий. Да, я не ошиблась. Я все-таки вышла в центр сама, я нашла свой путь, маленький и узкий, но свой. Я прошла крещение Петербургом. Теперь можно расслабиться, думаю я, и почти теплый ветер с Невы треплет мои волосы.