Хочется, хочется, хочется… На Мальту, на Кипр, в Грецию, на худой конец – к тётке в Израиль. Хочется лениво возлежать на пляже, вкушать тропические плоды и ни о чём не думать.
Хочется нацепить байкерскую куртку-косуху, джинсы с молниями, ботинки-тракторы, надвинуть кепку на глаза и по-тинейджерски независимо прошлёпать по лужам мимо бабушек на лавочке. («Ну и родители пошли! Не то папаша, не то мамаша!»)
Хочется напиться и позвонить подруге в Питер, затем поехать в Питер и напиться с подругой вместе, выкурив двести сигарет за три дня и повторяя на все лады: «Ах, он козёл!» - про вполне безобидного и даже по-своему милого человека, который виноват лишь в том, что он твой муж.
Хочется пригласить в гости любимого друга-гея, «который единственный меня понимает и может дать дельный совет», и залиться хохотом, видя его смущение в ответ на вопрос всё той же подруги из Питера: «Не пьёшь и не куришь? А чем же ты занимаешься в свободное время?»
Хочется заработать кучу денег и - так, на всякий случай - купить себе дорогущие изумрудные лакированные полусапожки на блестящей шпильке, чтобы надеть их разве что дома в новогоднюю ночь, дабы потрясти воображение мужа ("И сколько ты заплатила за эту чуму?") и сына ("Мамочка, они похожи на крокодильчиков!")
Хочется однажды утром ворваться в кабинет к шефу и высказать ему всё прямо в лицо, а потом весело и беззаботно болтаться по центру в разгар рабочего дня, заглядывая во все кафе, встречающиеся по пути; усесться, наконец, на мокрую скамейку на Гоголевском, выкурить сигарету и почувствовать себя свободной и счастливой…
Хочется всегда шуршать огромными разноцветными кленовыми листьями и нюхать дождь.
Хочется услышать любимый голос в телефонной трубке, схватить пальто, скатиться по лестнице с риском вывихнуть ноги, поймать такси, не раздумывая, согласиться заплатить бешеные деньги за проезд, промчаться по мокрому проспекту, залитому неоном, взлететь наверх, на какой-то там (четвёртый?) этаж, опережая собственное сердцебиение, позвонить в дверь, услышать тихие шаги… Запрокинуть руки за шею, вглядеться в самую глубину серых глаз, печальных и лукавых одновременно, почувствовать горячие ладони на своей спине, задохнуться от возбуждения… Потом лежать, болтать о всякой ерунде, чувствовать в темноте его улыбку, слушать, как мчатся машины по Тверской и понимать, что это – счастье.
Хочется каждую минуту наполнять смыслом и чувствовать жизнь всем сердцем, всем телом и всей душой.
Хочется нырять с аквалангом, летать на биплане, взобраться на Эверест и прыгнуть - с него же - с парашютом (или так не делают?), позволять себе любые безумства – нажиться, налюбиться всласть и понять какие-нибудь истины, которые окажутся очень простыми, про которые мы всё знаем, но приходим к ним только тогда, когда время почему-то убыстряет свой бег и мы начинаем замечать, как постарели родители и как повзрослели дети.
Что со мной? Это и есть – кризис тридцати?