Игрушка

-Это ведь не дом! Это номер в отеле! И ты вовсе не жена, которая ждет мужа, ты –проститутка. Н-наверное, хорошая проститутка. –процитировала я фразу из сказочного фильма «Красотка», домывая посуду. Ко мне подошел молодой мужчина, Айсберг, обнял осторожненько сзади и прилип к шее.
-Кушать будешь?
-Нет, дорогая –я сыт.
На этом наш кухонно –вечерний разговор заканчивается, дальше я пойду купаться. День подошел к концу, я устала и я хочу сказку на ночь. За окном просто лето, которое я не люблю. Точнее оно мне нравится, но в допустимых пределах: что бы не жарко, не пыльно и не душно. Мое одиночество разбавляет мой друг. Пока меня нет он готовит кушать, стирает и даже бывает убирает, только посуду мыть не любит. Ее мою я –уж это я могу сделать в благодарность. Еще он бывает гладит мои джинсы. Уж сколько я просила его не делать этого, все напрасно. Говорю, ну не гладятся джинсы, не гладятся. А он мило улыбается, пожимает плечом и говорит что ему совсем не сложно. Милый. Что бы я без него делала.

Когда прихожу с работы, он снимает с меня тапочки, предварительно усадив себе на колени, утром, когда ухожу, подбирает мне аромат духов относительно моего наряда и тщательно меня обрызгивает ими, говорит, что я такая красивая просто обязана пахнуть и долго и приятно. То –то я и смотрю, что ко мне все липнут в магазине, будто от меня медом пахнет, а не духами. Ну, пусть…

Квартира у меня обычная –двухкомнатная, в зале стоит комп, диван и телевизор, который я лично не смотрю, в спальне кровать большая –большая и два окна, за окном трамвайная остановка. Нет ничего в этой жизни точнее расписания трамваев: ровно без двадцати четыре они начинают утюжить рельсы, можно подумать, будто кто-то в это время передвигается по городу. Визг тормозов, объявление следующей остановки, конечно, будят меня. Я просыпаюсь, ворчу, прилипаю к Айсбергу и засыпаю снова.

Скупавшись, сажусь на диван и молчу –настроения нет  да и просто грустно мне что-то сегодня. Это все лето, все оно. Я знаю, сейчас подойдет ко мне этот милый человек и скажет: дорогая, что случилось? Я могу чем-то тебе помочь? А я улыбнусь, кивну. Скажу: садись. Он присядет рядышком на диван, я опущу уставшие ножки. В его глаза приятно смотреть, они просто приятного спокойного ледяного цвета. Это не моя коричневизна с болотной зеленью, это он –спокойный и рассудительный. С ним рядом я могу смело разреветься, это нужно иногда делать, и он, к моему удивлению, не такой как большинство, он не боится слез, он не называет меня нюней. Наверное, он меня любит, как и мой муж.

Если человек говорит доброе слово, значит,  у него есть что отдать, и он не боится это сделать, потому что он знает, что будет еще, еще и еще,  ему все вернется сполна. Он просто смелый я даже скажу.
Улыбаюсь. Он берет мои ручки.
-Скажи, ты наелась? –я киваю в ответ. –Скупалась? –киваю еще раз. –Хочешь, я нанесу питательный лосьон на твою персиковую кожу?
Он всегда льстит моей суховато –жирной коже. Перестаю улыбаться, смотрю на него, в глаза, прямо, не моргая. Я начинаю верить, что он умеет читать мысли. Он их читает, я вижу, как двигаются миллионы килобайт в его памяти, он вспоминает наш прошлый разговор. Тишина. Поднимается, берет пуфик, садится напротив, плотно придвинув свои колени к моим –голым, да и вообще я просто в коротеньком платье сижу, обнимает мои ноги своими, приятно. Меня даже не интересует, как эму это удается. Ставлю локти на краешек колен, он делает тоже, наши лица на расстоянии нескольких сантиметров, складываю ладошки лодочкой, внутрь кладу его руки, такие же теплые внутри и прохладные на кончиках пальцев, как у меня, как у всех высоких людей.
-Пиво будешь? –не в тему спрашиваю я. Айсберг упирается лбом в нашу лодочку из рук, потом улыбается и целует мою руку.
-Нет. С сегодняшнего дня я не пью пиво в твоем присутствии. –он так говорит каждый раз.
-Да ладно, брось! Давай выпьем! –провоцирую его, наигранно хмуря брови. – Давай!
Я вижу спокойствие в глазах, то непоколебимое море, в которое я верю, и именно за это я люблю своего мужа. Я знаю, меня он спасет, чтобы со мной ни случилось. Даже в такой трясине, как депрессия, он знает, за что уцепиться, чтобы вытянуть меня. Это громкое слово –депрессия, я просто устала, просто накопились эмоции. Он –редких тип, который знает, что человек плачет, когда эмоции накопились и их нужно просто вылить. Некоторые кричат на семью, ходят на охоту, ездят на огромной скорости, как мой родной, а я вот просто лью слезы, тихо сама с собой, как рыбка в аквариуме.

Айсберг меняет руки местами, теперь мои внутри, прижимаюсь щекой, закрываю глаза, я чувствую его колени возле своих. Чувствую, что мое лицо напряжено, что веки нервно дергаются, что губы так и не расслабляются, а будто шепчут что-то, что… Пятница. Устала.
Айсберг никогда не ходит раздетый, фактура ткани мягкой, темный цвет почти черный. Это его любимый цвет, или моего мужа, хотя они почти одно и тоже. Под брюками у него ничего нет, он как кукла барби –сплошная ровная пластмаса, покрытая кожей и натуральными волосами.
Тишина. Он ждет, когда я скажу первое слово. На самом деле слово «ждать» как и слово «время» в его варианте слышится цинично. Оно не измеряется часами и секундами.
-Привет.
-Здравствуй, дорогая! –он изучает мое лицо, внимательно рассматривая, будто оттого, как он все рассмотрит, зависит последующая ночь.
Его голос такой же…
-А я скучала по тебе, -все равно плакать начну. Голос хрипит понемногу. Скучаю я на самом деле по своему мужу.
-Я тоже… -ответит мне он как и всегда. Я улыбаюсь, когда он откровенничает и говорит, что очень, очень меня любит, что я –самая –самая лучшая. Я ему верю, потому что я верю своему мужу.

И ни одного лишнего движения, лишнего взгляда.
Сегодня я не знаю слов. Я просто…
Чувствую поцелуй в свои слезливые щеки, хмурю брови в ответ, по –детски обиженно выпячиваю губы. Обиженно на всех и вся.
-Давай я отнесу тебя в  кроватку. –и я, как ребенок, перемещаюсь на ручках в спальню, где зажигается маленькая лампочка в виде белого цветка, где приятно пахнет букетом сожженных трав, где расстелена кроватка, взбита подушечка, на которой спит Айсберг, и рядом лежит валик –мой. Мама приучила меня спать на валике, внутри которого опилки можжевельника, спать на нем полезно для спины. Я сплю –сначала, а потом все равно переползаю на подушку к Вите.
Дальше все без слов, и не важно успокоюсь ли я тут же или буду продолжать, начну ли рассказывать что-то, эмоционально жестикулируя…
Усадив меня, Айсберг непременно снимет платье, хотя оно такое легкое… Это он объясняет тем, что тело должно дышать. Да, да такое тело, как у меня обязательно должно дышать воздухом, пропитанным благовониями. И откуда он это все знает? Какая мне, нафик, разница. Пока купалась, я уже намазала себя всякими питательными мылами и масками, но ему это невдомек, у него свой подход к ухаживанию за моим телом, кожей и конечно моральным настроем.
Сегодня все без слов –я молчу, пустив эмоции на самотек просто сижу, свесив ножки с высокой кровати, как маленькая девочка. Дальше повинуюсь любому жесту: укладывает –ложусь, переворачивает для массажа –переворачиваюсь. Вот только «привычка» у него есть, это явно замануха мужа, спрашивать разрешения поцеловать.
-Дорогая, можно я тебя поцелую? –наклонившись над самой щекой и не дожидаясь ответа. –Я только в щечку.
Я так однажды «уламывала» своего еще будущего мужа остаться у меня ночевать, уговоры и мотивация поздним часом катили плохо. Помню, стоит уже обувшись на грязном коврике, причем грязью им же и принесенной, говорит: иди, тебя поцелую. Я босиком стою на одной ноге, уже приготовившаяся спать увалиться, в пижаме так сказать, смотрю на него недовольно, а он, улыбаясь, -я только в щечку, большего и не прошу.  А ты попроси, -говорю, -может я и не откажу тебе. Подхожу, становлюсь ему на туфли босыми ногами, и, уцепившись за куртку, балансирую одной ногой, что бы не упасть, подставляю ему сначала одну щеку, потом другую, потом… Кто потом устоит, когда его раздевают против воли и запихивают в кровать, говоря что так даже очень лучше, что на работу все равно далеко, а так вместе поедем… Не знаю, что он почувствовал в моем поцелуе, но без слов поднял меня на руки, разулся снова, и остался.
Мне ничего не надо было –не хотелось просто просыпаться одной. Очень не люблю. Но получается очень странно: если засыпаю одна, то просыпаюсь почему-то тоже. Тогда был край. Он остался. Я честно и мужественно не жаловалась, не плакала, мы просто обнялись и молча уснули. Я обещала себе не грузить его своими эмоциями и обещание сдержала. Потом он оставался еще –сказки мне рассказывал. Уж и не знаю, откуда берется столько фантазии. Наши вечера были для меня романами с одним главным героем –Витей, Витюшей, витиеватым и скромным человеком.

Бывало мы сидели просто молча –где-нибудь на берегу реки, у каждого по стакану вина, выбранного мной, по ломтю сыра, и по ветру на шее. Люблю такие вечера. А как-то мы с ним закопались в горе листьев, и нас нашла дворничиха, причем приняла сначала за двух бомжей, а когда мы, хохоча, поднялись, отряхнулись от желтых солнышек, за обалдевшись студентов. А мы были просто влюбленные: я в осень, а он –в меня.  Так мы и таяли друг в друге.
Зимой устраиваем пожары дома: сначала в духовке горит курица, потом на столе горят огонечки наших сердец, а курицу никто не ест.

Я киваю, Айсберг целует в щеку. Зажмуриваюсь.
-Нет, нет, не закрывай глаза. –шепчет он. –не закрывай. Я больше ничего не буду делать, только не закрывай глаза. Тебе ведь не больно, дорогая?
Мне не больно, мне очень даже приятно. Это я –игрушка, а не он, я в полной его власти, хоть и мнимой. Меня он не называет по имени, наверное, что бы помнила, что он не настоящий, это идея тоже моего мужа.
Закончив процедуры, Айсберг предложит мне выпить молока или кефира. Я люблю молочное, особенно на ночь полезно. Укрывает и уходит –выключит везде свет, проверит печку, закроет дверь и сядет на диван. У него запрограммировано не ложиться спать пока я не скажу. Да, да, как собачка, которую можно звать, а можно и нет.
- Витюш, иди баиньки! –улыбаясь, сотрясаю воздух фразой, которая просто мое желание. Айсберг его не принимает. –поздно уже. –лежу на боку, под покрывалом. Мы так однажды сидели с Витей под покрывалом с головой и смотрели кино в его ноутбуке, там шумело море. Айсберг вторит мне –да, поздно.
-Ты спать будешь?
-Нет. Я редко сплю. –все тот же спокойный голос из зала. Я знаю, сейчас он сидит на диване, откинувшись на спинку или уперевшись в расставленные колени, смотрит в окно или на дверь, из-за которой я вещаю.
-Тогда иди просто вздремни со мной.
Он поднимается и как всегда бесшумно, что совсем не типично ни для меня, ни для Вити, приходит ко мне, ложится рядом, в одежде, не раздеваясь.


Успокоившись, обняв  Айсберга, который никогда не спит, а только вид для меня делает, я просто лежу, дышу ему в затылок, который он успел намазать каким –то одеколоном, точнее тем, что покупаю своему мужу. Иногда. Я улыбаюсь. Ведь как все прикольно получается в этой жизни: мой муж уезжает по своим суперским проектам мирового масштаба, а я почти не ощущаю своего одиночества, я даже забываю иногда, что Айсберг –просто копия моего мужа, просто железная версия. Его Витя подарил мне на День Рождения, что бы я не скучала. А соседи и подавно разницы не видят.
Помню, мой День рождения, пятого, Витя вваливается домой с каким –то чуваком. Я уж рот открыла наехать, мол, что же фокусы –нежданный гость, а я не при короне и не при скипетре. Приглядываюсь, чувак копия Вити. Я решила, что у меня двоится, мало ли, выпила уже, давление… Приглядываюсь еще –один в один. Говорю: Витя, что за покусы? Они улыбаются и в два голоса: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
Потом ситуация прояснилась, мне была выдана книжица по эксплуатации, и проведен курс молодого бойца. Я была в шоке от такого подарка. Вот уж да! Говорит, дарю тебе свою маленькую копию. Очень, очень железную, -я бы прибавила.
Вот такой вот у меня заботливый муж.

-Спокойной ночи, хороший мой.
-Спи сладко, дорогая.
-Спасибо тебе.
В ответ Айсберг погладит руку, как всегда.
Нажимаю на косточку за ухом, из шеи сзади аккуратненько выезжает коробочка, не знаю, как она там называется, типа винчестера что-то, поднимаюсь и ставлю ее на подзарядку. Это только в фильмах машины от солнечных батареек заряжаются, а моя игрушка от сети, как и CD плеер, и мобила… Через 4 часа, меня разбудит мобильный, я поставлю винт обратно, Айсберг перевернется на другой бок и укроет меня покрывалом, быть может еще спросит не холодно ли мне, ни хочу ли я пить… Он напоминает мне этим Витю. А утром разбудит призывами завтракать, напомнит какой чудный погожий день за окном, сколько сегодня будет градусов -этим занудством мой муж тоже отличается.  И дальше по его сложной программе. Только мой родной забыл одну маленькую вещицу –мы с ним меняемся со временем, а Айсберг нет.