Утром Катя почувствовала себя неважно: съела чашку кофе, выпила сковородку трех несваренных яиц – все было не то. В животе возникло ожидание ПМС, скажем так: ожидание нежданного, но не ясного, не осязаемого, но уже приближенного. Слово кто-то вылил чашку горячего какао на гульфик, но еще не почувствовал, что обожгло.
Не в силах справиться со своими колёбами, Катя вышла на улицу и бесцельно побрела в сторону. В ее льняных штанах завалялась пара-тройка сотен и какая-то мелочишка – на метро. Она не успела причесаться, потому ее сальные волосы свисали на лоб рваными прядями. В зубах застрял пучок петрушки. В общем-то, она была симпатичной девушкой, если бы не кольцо в правой брови над левой ноздрей и небритый лобок, который маячил под достаточно пухлым животиком, что выглядывал из модных, коротеньких портков от бедра.
Она лениво раскурила Vogue, купленный манерно любовником накануне, и тут ее взгляд пролетарски рухнул на интим-шоп, который разорил себя своей вывеской. Розовые ангелочки, в ярко-салатовых презервативах, гладящие кошку, лежащую на коленках обнаженного бородатого мужчины. Катерина не сдержала своего сексуального любопытства и ловко, одной левой, открыла потайную дверь, замаскированную под парадный подъезд.
Неяркий свет освещал полуподвальное помещение, где заросшие бородами продавцы выносили упакованные в черный полиэтилен трупики умерших животных. (Для тупых читателей поясняем: недавно произошла травля крыс городской санэпидемстанцией).
На засиженной мухами витрине россыпью лежали силиконовые дилды и пара-тройка пиратских видеокассет. Катя сразу выцепила взглядом тот самый, нужный именно ей, не очень крупный, красно-зеленый *** с ремешками, создающими имитацию крупного подержанного Хуя настоящего мачо.
- Скажите пожалуйста, - спросила Катя, - сколько стоит эта хрень?
Продавщица, румяная девушка из Холмогоров, вяло ответила:
– Не дороже денег, дорогуша. Бери, не ошибешься – наш луучший тавар!
– Йо! Упакуйте… – Екатерина томно рассталась с последними деньгами, которые собиралась потратить на мешок картошки.
Катя радостно поспешила домой. Асфальт стелилтся под ее ноги. Очередной шаг – и болезненный собачий визг возвратил ее к реальности.
– Дура! – крикнул ей в лицо нежный мальчик лет двенадцати, держась за поводок крепкой ручкой, три раза в неделю метавшей копье будущего олимпийского чемпиона.
Вздрогнув, Катя сфокусировала нелепый свой взор и увидела прелестное юное личико в обрамлении мягких белокурых волос. Голубенькие глазки сердито смотрели на стройную Катину ногу, отдавившую хвост лохматому скотч-терьеру.
-- Прости, пожалуйста, – виновато ответила Катя, отводя глаза, но все-таки она успела заметить загорелые коленки псины. – Аф-аф! Какая собачка! – игриво сказала она. – Как зовут твоего милого песика? Наверное, Шарик! Или Маэстро… но все равно – хорошо… Не хотите ли пройти со мной, мистер, я угощу вас конфетами!
- А что же! Пошли! – сурово ответил молодой человек.
Катя шла в авангарде, напевая что-то, собачка забегала даже более вперед, испуганно косясь на Катины ноги, молодой человек шел следом, шмыгая носом и сладострастно косясь на Катины ягодицы, обтянутые тугой материей.
Молодая женщина не понимала, зачем она позвала мальчика с собой, но шальная мысль скользила туда-сюда в ее голове: «А вот щас я тебя этим-то ***м тудым-сюдым!» Но это было лишь на уровне подсознания, в действительности она хотела лишь накормить его конфетами. Уж больно хороша была его собачка, которой она тоже хотела предложить кусочек кое-чего вкусненького!
Но чем ближе они приближались к дому, и чем чаще собачка по неизвестной причине подымала ногу, тем больше Катю посещала мысль обогатить ребенка новым знанием – опытом содомии, который самой Кате до сих пор был неизвестен.
Путь был тяжек. Катя обливалась потом от своих коварных мыслей, но терьер шел по ее следам, и несмотря на рев машин, проносящихся мимо, Катя чувствовала дыхание собаки и хозяина, которые пытались не отстать. Последние десять метров до парадной Катя почти бежала. Человек и собака бежали следом.
Катя понимала, что это – тупое сумасшедствие.
Лишь только за ними захлопнулась дверь, Катя резко развернулась, и мальчик уперся носом в ее грудь. Не очень большого размера.
Ребенку было приятно, так как гонка утомила его. Он искал успокоения – его и нашел.
Катя гладила его по спине через промокшую насквозь футболку.
- Миленький ты мой, - руки скользили ниже и ниже. Залезли под резинку его шортиков. Собачка бегала вокруг, обвивая ноги поводком, тем самым как бы связывая их воедино.
Мальчик вдруг тихо, робко застонал. Его портки внезапно отсырели. Катя почувствовала прилив нежности к ребенку, развернула его к себе спиной, поцеловала в затылок и сняла с мальчика шорты.
- Подожди, мой хороший! – с этими словами Катя опустила брюки до колен и полезла рукой в сумочку. Как-то само собой прохладное резиновое дилбо легло ей в руку. Семь.
- Ах, - только и смогла выдавить из себя Катя. Ловким движением рук она закрепила *** на своем теле. В одно мгновение она перестала быть женщиной, стала существом без пола, но с членом, который тащил ее в бой.
Зарычав, Катя схватила мальчика за волосы и рывком наклонила вперед. Плюнула на пальцы правой руки и растерла слюну между его ягодиц. Мальчик никогда не видел ***, так близко покачивающегося около его девственной жопы – никогда и не увидит.
Собачка, почувствовав опасность, заскулила.
– Погоди, и до тебя очередь дойдет! – с этими словами Катя вонзила *** в паренька.
Мальчик дернулся и закричал, пытаясь вырваться. Он наступил терьеру на лапу. Тот взвизгнул и вцепился зубами хозяину в пах. Так они и ****ись. Катя методично вбивала в мальчика дилдо, собака висела на его яйцах, а тот, в свою очередь, совершенно неприлично махал руками, раз за разом втыкая пальцы в глаза Кати.
Утром соседи нашли два трупа и трупик. Доебались, блять, пидарасы!