Эпизод 2 Машина, которая всегда была Миллион птиц

   
         Не более трех дней прошло с тех пор, как с северо-востока, то по одному, то целыми организованными отрядами, то маленькими командами стали прибывать они. С виду этот народец, возможно, чем-то и напоминает нас, но сходство это, поверьте, исключительно внешнее. Как можно сравнивать кочевников, бездумно ползающих по миру, безо всякой разумной цели и народ испокон веков трудящийся на своей земле!

      Незадолго до этого внезапного нашествия, по крайней мере, десяток наших, среди них,
надо заметить, добрая половина весьма уважаемых горожан, достойных доверия, видели семь черных птиц, летящих одна за другой, не меняющих высоты и не нарушающих строя. Птицы несколько раз облетели вокруг  Машины, которая была всегда, и продолжили свой полёт. На северо-восток, что, безусловно, связывает эти два события.

   Это история осталась бы всего-навсего курьезом, если бы эти толпы так и прошли мимо нас своей дорогой, но, к несчастью, по какой-то, им одним ведомой причине, кочевники быстро и незаметно заселили все окрестности, разбили повсюду свои убогие стойбища и затихли.

                *      *      *

  Наиболее видные наши граждане, после крайне продолжительного совещания (о продолжительности которого говорит хотя бы то, что многие из его участников не раз теряли сознание от утомления), пришли к выводу, что следует изловить хотя бы одного кочевника и устроить ему подробный допрос. Самые ловкие из нас немедленно исполнили данное решение.

Пойманный кочевник невнятно бормотал что-то себе под нос и дико вращал глазами. Из его путаной речи удалось узнать, что кочевники находятся в определённой связи с птицами (род этой связи пленник объяснить не смог) и до тех пор, пока к командирам кочевников не поступят сведения о результатах некого совета между главными кочевниками и главными птицами, который скоро произойдёт, этот народец будет жить там, где остановился. Также нам удалось узнать, что птицы эти обладают ростом как человек, крайне умны и замкнуты в своём обществе.

Кочевника мы отпустили и устроили еще одно совещание, гораздо более длительное чем предыдущее. Когда двери в помещение, в котором это совещание происходило, открыли, все увидели его участников  лежащими на полу и едва способных, от усталости, что-либо говорить. Те, кто очнулись первыми, сказали, что нам следует сформировать отряд из десяти граждан и направиться на поиски места, где птицы и кочевники будут держать совет на котором, возможно, нам позволят быть наблюдателями.

И вот, собрав десять наших самых выносливых граждан, мы выступили в поход. Идти было решено на северо-восток, и путь наш пролегал по усеянной холмами долине.
  На пятый час похода нам попался одинокий кочевник, изгнанный, по его словам, из племени за нарушение предписаний, установленных старейшинами.
Кочевник рассказал, что в пяти-шести часах ходу в том направлении, которым мы следуем, будет деревня, лес и река несущая внутри этого леса свои воды; деревенские жители крайне замкнуты, подобно птицам, в своём обществе и, непонятным образом, весьма осведомлены о том, что вокруг них происходит, и, возможно, мы сможем многое узнать, если установим с ними контакт.

Когда мы вышли к деревне, недалеко от которой, по словам кочевника, был лес и река, начало темнеть, и стал заниматься моросящий  дождь.
Жители этой деревни сидели в своих домах и не открывали в ответ на наш стук двери.
Около деревни росло огромное раскидистое дерево. Ночь мы провели в его ветвях.
Утром следующего дня мы решили все таки попробовать поговорить с кем-нибудь из местных, когда те выдут на улицу, но, к сожалению ни одна дверь так и не открылась.
Лишь  в  окне одного дома на мгновение показался кто-то, но сразу же исчез, а еще, из некоторого двора послышался голос:
-Они у реки, они у реки, в лесу. Будет совет.
 Глухой забор, огораживавший тот двор, помешал обнаружить говорившего, а на стук в ворота, конечно, никто не ответил.
Справедливо решив, что речь шла о совете кочевников и птиц, мы двинулись в сторону леса, который виднелся невдалеке.

 Лес этот оказался огромный и густой, его край был похож на стену – настолько плотно росли в нём деревья. Взявшись за руки, мы зашли в него.
Поход по лесу был крайне труден и опасен, несколько раз из изумрудно-зелёной глубины непролазной чащи раздавались дикие крики, от которых лица наши бледнели, а руки начинали заметно дрожать. С каждой сотней шагов растительность становилась плотнее, а свет тусклее и рассеяннее. Воздух был необычайно влажен, и с листьев на нас градом катились капли воды; пахло сыростью, истлевающей растительностью и неизвестными цветами. Идти пришлось недолго.
Неожиданно деревья расступились, и нам открылась река.

Место, где мы оказались, произвело на нас весьма мрачное впечатление.
Лес вокруг реки образовывал коридор, ветви деревьев, растущих на разных берегах, смыкались и от этого здесь, как и повсюду, царил полумрак. Цвет воды, едва различимый, виделся зеленовато-серым, волн почти не было, течение, по плывущим в воде увядшим листьям и сухим веткам, казалось неспешным. Было слышно, как во мраке порхают невидимые глазу насекомые, обитающие близ воды.
Мы посмотрели под ноги: берег состоял из панцирей черепах. Верно, когда-то тьма этих тварей  почему-то погибла здесь.
Пройдя вдоль реки, вверх по течению, некоторое расстояние, мы наткнулись на них: кочевники и птицы стояли небольшой группой друг напротив друга. При нашем появлении они разом обернулись, и в их взгляде было нечто такое, что заставило нас бежать прочь, не разбирая дороги.
Выскочив из леса, мы спрятались в знакомом нам дереве близ деревни.
Ни в момент бегства, ни сидя на дереве, мы не  обмолвились ни словом. То, что заставило нас бежать, не было страхом, нет – казалось, в мгновение, когда мы увидели птиц и кочевников,  всё стало на свои места, стало видно то, о чём мы не догадывались ранее, и бегство явилось зеркалом этого понимания, безотчетного и ясного. Парализованные пережитым, не шевелясь, мы просидели в своём убежище весь день.

Ближе к вечеру мы решились слезть на землю. Оказавшись вне скрывавших нас могучих ветвей и листвы, мы сразу же забежали в деревню, всё такую же пустую и мрачную, какой она предстали перед нами сутки назад.

Присмотревшись, мы заметили, что находимся у того двора, из которого слышали голос, побудивший нас пойти в лес.
 Все разом мы начали кричать и стучать в ворота, но тщетно – ответом нам была тишина. 
Между тем вечер уже перешёл в ночь. Мы сели, прислонившись спиной к воротам и глухому забору, окружающему негостеприимный  двор.
Не прошло и нескольких минут, как за забором раздался шорох, а потом и голос:
-Все птицы летят сюда!
-Птиц много? – взволнованно спросили мы.
-Миллион!