Настоящее. Тонкая грань между прошлым и будущим, короткий миг в котором можешь любить, надеяться и верить. Миг, когда можешь быть счастлив.
Настоящее. Его всегда так трудно уловить, и ощутить в себе именно тот момент, когда исчезает все, и остается место лишь для любви и чувств.
Настоящее. Один удар секундной стрелки, за который ты должен успеть произнести такие простые слова, которые всегда бывает так трудно сказать.
Не в прошлом, не в будущем, а именно сейчас, пока у тебя есть время, ведь ты так долго этого ждал. Всего три слова и именно в этот момент…
Я люблю тебя…
Размышления автора
Счастье – это глагол прошедшего времени…
Я был счастлив…
Автор
Монотонный повторяющийся звук.
Будто сухой скрип старой заевшей пластинки.
Раздражающий слух.
Не дающий сосредоточится на окружающем.
Систематически-монотонный.
На его фоне небольшая плохо освещенная комната, в ее центре стоит небольшой круглый стол и стул рядом с ним. Больше в комнате нет никакой мебели. На столе горит небольшая лампа, отбрасывая по углам причудливые тени от силуэта сидящего на стуле. Тени переплетаются и ползут по стенам, будто некие призраки из средневековых романов оживают на стенах и подкрадываются к сидящему. Шаги их беззвучны, движения плавны, воздух застыл в нерешительности, но человек за столом не обращает своего внимания на происходящее вокруг.
Весь пол густо усыпан, будто ковром из осенних листьев, обрывками фотографий. Толстый слой кусочков фотобумаги покрывает пол на несколько сантиметров, скрывая истинный его цвет. Обрывки и вырезки фотографий повсюду в комнате, а не только на полу, весь стол, да и половина фигуры сидящей на стуле засыпана ими. И на фоне всего этого монотонный однообразный звук, скрежет, скрип металла о металл и шорох бумаги, будто шорох падающих осенних листьев.
Человек сидящий за небольшим столом – парень лет 25-30-ти, в правой руке он держит ножницы. Его взгляд неотрывно следит за каждым их движением. Он так сосредоточен, что не обращает своего внимания на все остальное, будто в этом сосредоточился весь смысл его жизни. Он режет фотографии. Толстый слой обрезков укрывает пол, будто густое покрывало осенних листьев. Вот он берет очередную фотографию, вглядывается в фигуры и пейзажи на ней, медленно поднося ножницы. Он молчит. Короткое движение руки, щелкающий звук закрывающихся ножниц, будто челюстей, и на пол падает отрезанная половинка, кружась и танцуя свой последний танец. На обрывке сфотографирована девушка, брюнетка лет 20-ти или чуть старше с зелеными озорными глазами, она смеется, позади то ли осенний лес, то ли парк укрытый желтыми листьями. В углу фото выглядывает чья-то рука, держащая за руку девушку, владелец же этой руки остался на второй половине фотографии, оставшись загадкой, продолжает лежать где-то на столе.
Начинает казаться, будто в этой комнате остановилось время, а падающие обрывки фотографий под монотонный скрежет ножниц измеряют даже не секунды – а сами годы. Ведь действительно фотографии - это некая память для каждого, воспоминания о прошлом. На фотографиях запечатлены какие-то моменты нашей жизни, мгновения радости и счастья, важные события, люди, которые были близки нам…
Вот парень берет очередную фотографию, всматриваясь в лица изображенные на ней. Тени прошлого тихо подкрадываются к нему и с любопытством выглядывают из-за спины.
Тени шепчутся.
Тени переглядываются.
Тени волнуются. Они подергиваются и колышутся, танцую на стенах свой причудливый танец.
Тени грустны. Они прощаются с прошлым. Они провожают друг друга в забвение.
Короткое движение пальцев. Скрежет металла смешивается с шорохом бумаги и, кружась, вниз падает очередной обрезок, и стоящие рядом тени печальным взглядом провожают его, не замечая, что рядом уже нет одной из них. О ней забыли, будто ее и не было. А обрезок фотографии падает на пол, смешиваясь со своими многочисленными братьями.
Если присмотреться, то на фотографии можно рассмотреть чью-то кухню, за столом сидит та же девушка в красном гольфе, в руках она держит яблоко и нож, явно собираясь его чистить. Она улыбается. В ее зеленых озорных глазах светится какой-то странный огонь, на линии среза виден плед и чьи-то заботливые пальцы, придерживающие его на ее плечах.
Улыбается ли так же хозяин этих «пальцев», светится ли и в его глазах этот странный огонь?
Ответы на эти, как и на многие другие, вопросы остаются лежать на столе, оставаясь загадкой. Возможно, только тени знают и помнят эти миги прошлого, запечатленные на фотографиях, но все равно продолжают выглядывать из-за спины, будто пытаясь угадать, кто же следующий. Но сидящий за столом не замечает их, все его внимание приковано к тонкой невидимой линии разделяемой ножницами, будто на этой линии кончается прошлое, и когда замыкаются челюсти ножниц, прошлое окончательно превращается в обрезки фотографий и падает на пол. Будто сегодня был вечер осени воспоминаний.
Последних воспоминаний.
Десятки, сотни, тысячи фотографий превращаются в бессмысленные обрывки, будто сама память теряет свое значение и прошлое превращается в бумажный мусор на полу.
Память.
Память – картинки из нашей жизни, яркие и тусклые, счастливые и горестные, теплые и холодные, близкие и далекие, дорогие нам образы и люди, даты и события. Бесконечный калейдоскоп цветных и черно-белых картинок, хаотично чередующийся в нашей памяти. Фотоальбом лиц дорогих и близких нам людей. Осенние, пожелтевшие листья воспоминаний на дереве нашей памяти.
Сегодня в этой комнате осень, и листья-фотографии кружатся в последнем танце, даря последние мгновенья прошлого. А на хромированной поверхности ножниц отражаются лица и пейзажи с фотографий, улыбаясь прощальными улыбками.
Вокруг дерева памяти кружатся тени, прощаясь друг с другом и со своим хозяином.
Парень за столом берет очередную фотографию, медленно поднося ножницы, которые в предвкушении поживы размеренно поскрипывают и разевают свою металлическую пасть. Бездушный, прожорливый кусок железа скалится и блестит в его руках. И беспомощный, податливый клочок фотобумаги сжимается в страхе, но, не смотря на это, лица людей на нем продолжают все так же безмятежно улыбаться. Они счастливы, спустя дни и годы, спустя разлуки и потери, спустя боль и разочарования. Они улыбаются из прошлого неизменной улыбкой счастья и радости, даря нам память о прошлом. Прошлом, в котором люди на фотографии были счастливы.
А тени за спиной сидящего переглядываются.
Тени ждут. Ждут, кто же из них следующий отправится в страну забвения, превратившись в мертвый обрезок на полу.
Скрежет метала.
Шорох бумаги.
И очередной обрезок падает на пол. Еще один миг прошлого исчезает в веренице себе подобных. Еще одна улыбка желтеет на страницах памяти. Еще один взгляд гаснет на бездушной фотобумаге. Еще одна тень чувств уходит в забвение, молча, без слов, покорно склонив голову. Настал ее черед. Для нее больше нет места в настоящем.
А оставшиеся тени прошлого уже заглядывают через плечо сидящего человека, стараясь узнать, кто же из них будет следующей, чей черед сейчас. Но сидящий за столом не торопится, он еще держит вторую половину фотографии и разглядывает человека на ней.
Будто пытается запомнить его лицо.
Будто пытается понять причину.
Будто пытается найти ответ.
Будто пытается запомнить и забыть.
Будто пытается бездушными ножницами сделать невозможное – отделить прошлое от настоящего, стереть воспоминания, разрезать две части одного целого…
Все так же горит лампа.
Все так же сидит человек за круглым столом.
Все так же причудливые тени танцуют на стенах.
Фотографий на полу становилось все больше и теней за его спиной становилось все меньше, и вместе с этим все меньше целых фотографий остается на столе. Толстый слой обрезков укрывает фигуру сидящего уже на половину, скрывая очертания стула и ног. И куча осенних листьев прошлого превращается в снежный сугроб забвения, а метель из обрезков фотографий заметает дороги памяти, тихо нашептывая бумажным шелестом.
Малочисленные оставшиеся тени все так же выглядывают из-за плеча и перешептываются, ожидая своей очереди.
И все повторяется снова…
Вот в очередной раз рука парня долго копошится в куче обрезков на столе в поисках еще целой фотографии, а одинокая тень сиротливо ждет за его спиной, ожидая своей очереди. Она знает, что она последняя. Все остальные уже покоятся на полу, ставши лишь бездушными обрезками бумаги. Все остальные уже превратились в ненужный мусор. Как ни странно, но эта тень помнила все предыдущие, для нее они не просто куски и обрезки фотобумаги. Эта тень была особенной, она была последней. Вот парень за столом наконец-то нашел еще целую фотографию. Ножницы хищно озираются и ухмыляются, они все еще голодны. Они блестят и позвякивают в руках владельца, будто торопя его. Их нетерпение только подстегивает глянцевый блеск последней фотографии, ее шелест в руках, ее переливы. Вечный, стальной голод нестерпимым холодом впивается в пальцы правой руки, подхлестывая владельца, и контрастируя со странным теплом, идущим от фотографии в левой руке. Будто зима и лето борются за свои права где-то на границе октября.
А в это время тень рассматривает лица людей на фотографии. На ней двое – парень и все та же девушка, они смеются. Парень на фотографии очень похож на человека сидящего за столом, только сидящий выглядит старше и уставшим, и, в отличие от парня на фото, не улыбается. Во взгляде сидящего, отражающегося в зеркале ножниц нет того блеска, что виден на взгляде на фотографии. Будто два разных человека, похожих лишь внешне, но слишком разных внутренне. Но самое странное, что лицо девушки на фото было точной копией лица стоящей за спиной у сидящего человека тени, и ее глаза отражались в зеркальной поверхности ножниц рядом с глазами сидящего. У нее были большие зеленные глаза, в уголках которых, когда она улыбалась, вот как сейчас на фотографии, собираются маленькие морщинки.
Руки у человека начинают дрожать, выказывая то ли волнения, то ли какую-то неуверенность. И вместе с этим ножницы злостно позвякивают, будто напоминая о фотографии. Взгляд у тени становится грустным, она понимает, что настал ее черед. Человек за столом медленно подносит ножницы к фото, хромированная сталь неуверенно впивается в глянцевую бумагу, будто пробуя ее на вкус. И вдруг на фотографию падает одинокая слеза. Ножницы замирают, и парень подымает голову, оглядываясь по сторонам. Его глаза абсолютно сухи, и он явно недоумевает о причине появление какой-то капли на фото…
Будто одинокая капля октябрьского и далекого прошлого. Ему показалось, что вся комната в один миг наполнилась шумом падающих капель и свистом порывистого ветра, стало прохладно и совсем темно. Он будто оказался на улице дождливым осенним вечером, ему показалось, что по его лицу текут холодные струи дождя, а его ладони держат чьи-то ладони. От них исходит тепло, их кожа нежная и гладкая, от них исходит какое-то спокойствие и уверенность. На его лице промелькнули тысячи чувств и эмоций за один короткий миг, будто он вернулся в прошлое, или прошлое вернулось к нему. Все то прошлое, от которого он так хотел избавиться. От которого он хотел убежать, которое хотел отрезать, вычеркнуть, вырвать из своей памяти.
Он настолько забылся, что его рука непроизвольно дернулась, и изголодавшиеся ножницы вцепились в податливую бумагу, одним движением разрезав фотографию пополам. Но уже привычный шелест падающего на пол обрезка заглушил новый звук – звон падающих ножниц. От удара винт вылетел, и они распались на части, разлетевшись в разные стороны. А вслед за ними медленно кружил обрезок фотографии, кокетливо виляя своими краями на поворотах и смеясь над неуклюжестью своих палачей, бездушно валяющихся на полу среди своих бывших жертв. Обрезки бесчисленных фотографий постепенно укрывают остатки ножниц, заживо хороня их под собой.
А прямо в центре стола, среди кучи обрезков лежит последний. Разрез по его краю еще свежий, он еще помнит холодное прикосновение металла и, непонятно откуда взявшейся, капли. На фотографии стояла девушка. Она была одета в легкое белое пальто, была осень, и проливной дождь неутомимо лил на улицах неизвестного города. Был вечер, но пасмурная погода вовсе не портила настроение девушке на фотографии, она улыбалась. На ее голове был нелепый синий пакет, видимо как защита от дождя, хотя прическа под пакетом давно промокла насквозь, что вовсе не портило ей настроение, а, кажется, даже наоборот. В ее зеленых озорных глазах светится странный огонь, точно такой же, как и в глазах одиноко стоящей тени в комнате.
Вот еще одна капля упала на глянцевую поверхность бумаги. Это одинокая слеза или капля дождя, или же очередная тень прошлого, и это просто еще одна капля того дождя, вечного. Дождя, который вечно идет на этой фотографии. Короткий, почти неуловимый миг прошлого, ставший вечностью благодаря фотографии. Но вечен не только дождь в том осеннем городе, так же вечна и та улыбка, тот взгляд озорных зеленых глаз из-под смешного синего пакета.
Но бесчисленное количество вопросов так и останутся без ответов, потому как в комнате никого нет. И последняя тень, еще раз оглянувшись и взглянув на обрезок фотографии, сиротливо лежавшей на столе, развернулась и начала медленно исчезать. Настало и ее время.
А в комнате все осталось почти по-прежнему, за исключением количества фотографий на полу и столе. И горящая лампа больше не освещала сидящего на стуле человека, и поэтому на стенах больше не было теней.
Стул был пуст.
А на полу в ворохе фотобумаги лежали мертвые ножницы, прикрывая собой обрезок последней из упавших фотографий. На ней был запечатлен вечерний город, улицами которого рука об руку шли осень и дождь. Но они вовсе не портили настроение парня на фотографии. Он улыбался, держа за руку кого-то, кто так и остался на второй половине фотографии, что все еще лежала на столе. И на каждой из половинок шел дождь, и улыбались.
Будто две половины одного целого, навечно разделенных бездушной сталью блестящих ножниц.
Две части одного дождя и одной осени, что идет улицами одного города.
Две половины одного прошлого.
Две половины улыбок, которые раздельно не имеют смысла.
Будто человек без тени.
Будто тень без человека.
И теперь больше ничего не нарушает тишину в странной, полупустой комнате, в которой из мебели есть только небольшой круглый стол, стул и настольная лампа, и весь пол и стол усыпан, будто парк осенними листьями, обрезками бесчисленных фотографий.
С памятью о Кит и Вейсте
19.11.2003.В.П.