Кто начал эту войну и когда она началась?
Никто не знает.
Может быть, это началось вчера, а может
начнется завтра…
Год 1999, май месяц. Шел первый майский дождь. Голова кружилась от запаха свежести, а ноги еле шевелились от усталости.
Никто не хотел быть рабом, но что-то было выше Нас, и поэтому мы стали таскать камни, валить деревья ни за что – за право быть живым. А это право получали не каждые: только молчаливые «волы» в овечьей шкуре, еле блеющие в лицо своего хозяина и подставляющие спину для его лаковых сапог.
Усталость, слабость и … надежда – всё, что осталось у нас и всё это прошло внезапно, не заметно.
Ветер появился ни откуда, по Земле и по всем её обитателям прокатилась дрожь. Секунда – тишина. Тишина, всё замерло, всё притихло. На небосклоне силуэт солнца медленно заползал под черный силуэт луны. Жизнь прекратилась в тот момент, когда Земля оказалась во мраке. Мертвые вставали из могил, все крысы выползли наружу, черви, гады, все появились на тьму, Сатана шагнул на землю своими нечистыми ногами. То был страшный день, то был день начала конца… .
Нам хотелось жить и хотелось жить хорошо. Мы, прежде всего, заботились о самих себе, а потом о других существах. Только люди, которым разум дан был богом, могли изобретать, могли изменять свою жизнь так, как хотят они, и никто даже создатель не был им авторитетом. Они слушали только себя, только свои желания. Их голоса становились всё значительней и значительней в глазах их самих же. Всё – всё это кончилось. Теперь человек был внизу и искал свою изнанку, искал то, от чего он бежал всю свою жизнь, от ада он бежал, от того ада, от которого по ночам пробегает дрожь, от того, чем пугает злая мать своих малюток детей, от смерти бежал человек. Это был бег от собственной тени, в которую превратился теперь человек, он теперь внизу. А над ним, над ним ничего, только неведомый дух, напустивший на землю эту проклятую войну.
Я никогда не видел столько крови, она была повсюду: выходя из землянки, я первым делом смотрел, а не капает ли кровавый дождь. Второе, что я хотел это кушать, но я тут же забывал об этом. Об этом запрещалось даже думать. Еда была для нас чем-то нереальным, виртуальным, впрочем, как и вода. Я и забыл когда последний раз пил воду из источника. Обрывок тряпки, клочок земли, на который только что испражнилась крыса… вот что было источником воды.
Как быстро человек привыкает ко всему. Вот и Мы, за какие-то 20 месяцев превратились в существа способные жить без воды и пищи в землянках, пещерах.
Мы могли, мы научились есть землю, все человеческие отходы были на вес … нет, не золота, они были на вес жизни. Я видел, у человека не было 3-х пальцев, но его желудок был наполнен. У него ещё остались пальцы, но ему не надолго их хватит, потом он отрубит себе руку и съест её, потом ногу, потом уши, потом он вырежет себе почку, потом легкое,… только бы насытиться. Всю свою историю человек только и знает, что набивает свой желудок, это губило его не раз, это – погубит и сейчас.
Ночью опять трясло. Земля дрожала, с тех пор, как война достигла своего апогея, она содрогалась почти каждый день, как будто хотела скинуть оставшихся в живых в пропасть. Но и к этому привык человек, принимая землетрясение, как убаюкивающее покачивание матери.
Мы забыли, чем отличаются мужчины от женщин, так как никто не рожал детей, никто не показывал своих «знаков отличия» Да и за чем? Зачем всё это? Кто жил прошлым – сошел с ума, кто пытался жить будущим, того убили. А кто жил настоящим, тот только и делал, что гонялся от смерти, которая в открытую ходила между нами.
Очень часто люди видели призраков. Это не было последствия радиации, это были действительно призраки то появляющиеся, то исчезающие, как неведомые шпионы.
Ещё пару месяцев назад здоровые люди уходили на гибель, уходили на войну. Из каждого города забирали сначала мужчин, потом молодых парней и женщин, но погибали все. Война не выбирает: старик ты или молодой человек. Сначала их называли защитниками, потом их называли смертниками. Умирали все.
Но хуже всего было то, что с каждым днем люди всё сильней отчуждались от людей, они стали бояться друг друга. Отшельничество –вот что стало нормой жизни, а это верный путь к исчезновению человечества.
Я шел не понятно куда, (хотя тогда это считалось, что ты занят делом) искал хоть что-то человеческое, уцелевшее от прежней жизни. Вдалеке я заметил фигуру человека, стоящего с палкой и что-то чертившего на земле. Подойдя ближе, я стал рассматривать что он чертил. Это было похоже на что-то реально существующее, но я не мог понять что это. Меж тем странный человек исчез в неизвестном направлении. Может это был призрак, но с его исчезновением не исчезли рисунки на голой земле. Я так заинтересовался ими, что забыл о еде и чего я не ожидал от себя, я стал мыслить, анализировать, вспоминать… . Напрягая извилины я пытался вспомнить на что походит нарисованный круг с линиями отходящими от него; через мгновение, другое, мне это надоело, я даже собрался уходить, и тут меня осенило – это было солнце, это было то, что когда-то называли солнцем, что-то ласковое, теплое. Но с тех пор, как Земля сошла с орбиты мы не видели приятного зрелища, мы не чувствовали тепла от нежных лучей. Больше года мы не видели солнца, больше года, мы видим только маленькие точки на небе еле освещающие нашу Богом забытую Землю… .
Я побежал и стал кричать: «Я вспомнил, что такое солнце, я вспомнил!» Это было что-то великолепное, я просто бежал и кричал, не знаю, кто меня услышал или нет, но вспомнил-то я. Вместе с солнцем я вспомнил, что когда-то был день и ночь, когда-то было лето и зима. Радиация так сильно подействовала на наш мозг, что мы за какие-то несколько месяцев забыли это – стерли из памяти всё радостное и счастливые моменты нашей жизни.
Я остановился, нашел палку и стал рисовать, я нарисовал 100, нет, 1000 солнц, получилось целое поле. Изнемогая от усталости, я рисовал и был счастлив. За последние месяцы я не был так счастлив как сейчас. Палка раскололась сначала пополам, попом… потом превратилась в щепку, а потом она стерлась о жесткую землю. Встав с колен, и, оглядев свое детище, меня охватило такое чувство, которое я никогда не забуду, такое чувство испытывает мать, когда родив своего первенца заглядывает ему в глаза. Я окрестил это поле: «поле 1000 солнц». На коленях я дополз в самый центр и упал от усталости.
1998г.