Ранее опубликовано в журнале "ЮРИДИЧЕСКИЙ МИР", принадлежащем издательскому дому "ЮРИДИЧЕСКИЙ МИР ВК"
Даже самый беглый взгляд на деятельность правоохранительных органов Российской Федерации приносит стороннему наблюдателю устойчивое ощущение, что процесс расследования и судебного рассмотрения уголовных дел в практическом его исполнении регулируется не только действующим уголовно-процессуальным законодательством.
Уголовно-процессуальная сфера, наверное, как никакая другая отрасль права, подвержена воздействию «агрессивной внешней среды». Иначе говоря, не все проблемы в ней можно объяснить внутренним несовершенством и противоречивостью законодательства. Именно здесь разрыв между категориями «теоретически» и «практически» виден наиболее внятно и отчётливо, а некоторой частью населения он ещё и ощущается «на собственной шкуре».
Берусь утверждать, что на процесс расследования и судебного рассмотрения уголовных дел действует немало факторов, не находящих совершенно никакого отражения в действующем процессуальном законодательстве. Именно этим факторам, влияющим на продвижение уголовных дел, но не связанным с внутренним устройством процессуального закона, а действующим через иные «непроцессуальные» рычаги, я и хотел бы посвятить свой рассказ.
У каждого практикующего юриста имеется своя собственная коллекция неписаных «прелестей» Российской юстиции и бюрократии, коим следует посвящать отдельный полновесный трактат, ибо им не нашлось места в писаном законе. Я хочу лишь поделиться с почтеннейшей публикой популярными экземплярами из собственной коллекции.
Первым на этом параде канцелярских причудливых фигур выступает ведомственная статистика правоохранительных органов, которую ваш покорный слуга рассматривает на примере статистики МВД, с которой он знаком в большей мере, нежели чем с какой – либо другой. Впрочем, нет совершенно никаких оснований считать, что другие органы, осуществляющие дознание, следствие, чем-либо отличаются в этом отношении.
Взаимное влияние процессуальной деятельности и статистической отчётности обусловлено тем простым фактом, что оценка успеха или неудачи органов расследования производится исходя из количественных показателей, которые рассчитываются за период времени в месяц, три месяца, полугодие, девять месяцев и год. Влияние является именно взаимным, так как на практике не столько статистические цифры зависят от результатов работы дознания, следствия и т.д., сколько деятельность этих самых структур становится подчинена борьбе за наиболее выгодный статистический показатель.
В соответствии с этим фактом строится и система требований руководства к лицам, непосредственно осуществляющим процессуальную деятельность. А вот уже через этот рычаг статистические «соображения» проникают в конкретные уголовные дела. Объясню всё более конкретно. Положительное влияние на количественные показатели работы правоохранительных органов оказывает количество уголовных дел, переданных в суд, а также количество уголовных дел, прекращённых по так называемым «нереабилитирующим основаниям», то есть по ст. 6, 7, 8, а также п.п.3, 4, 8 ст.5 УПК РСФСР.
Одним из следствий стремления «органов» от «отрицательных показателей» к «положительным» является чрезмерное, преувеличенное значение, которое приобретает на практике ст. 6 УПК РСФСР /Прекращение уголовного дела вследствие изменения обстановки/. Под «изменение обстановки» подгоняется и факт призыва обвиняемого в вооружённые силы и факты примерения с потерпевшими /помимо случаев, предусмотренных в законе/ и увольнение с занимаемой на момент совершения преступления должности, возмещение материального ущерба, и даже прекращение противоправной деятельности, и т.д. Очевидно, что далеко не все перечисленные юридические факты соответствуют тем классическим формам «изменения обстановки», которые знает теория уголовного процесса. Иными словами, налицо расширительное толкование этой юридической категории.
Приведу пример. Так, одно из известных автору уголовных дел, возбужденное по факту дорожно-транспортного проишествия, совершенного водителем автобуса, принадлежащего крупному предприятию, по ст. 264 УК РФ, было прекращено по ст. 6 УПК РСФСР в связи с тем, что сам водитель получил при ДТП травмы, которые не позволят ему в дальнейшем пройти медицинскую комиссию для допуска к работе на автобусе, и уволился с этого предприятия. Насколько данный факт /увольнение с предприятия/ устраняет общественную опасность совершенного преступления и личности обвиняемого, сказать трудно, так как после лечения тот же самый человек может всё-таки получить допуск к управлению аналогичным транспортным средством и устроиться на работу в аналогичное предприятие. Или, по крайней мере, получить допуск к управлению другим транспортным средством /грузовиком и т.д./, и впоследствии снова совершить ДТП. Кроме, того, в результате ДТП, совершенного данным водителем, несколько человек получили вред здоровью различной степени тяжести. Я ни в коей мере не хочу показаться уважаемому читателю бессердечным, однако считаю, что телесные повреждения, полученные водителем не делают «менее опасными» травмы пассажиров, тем более не устраняют их общественную опасность.
Исходя из этих соображений автор считает, что в данном конкретном случае имела место заметная «натяжка» в определении устранения общественной опасности лица и совершённого деяния. Однако, статистически, данное преступление считается раскрытым, а уголовное дело окончено таким образом, что «улучшает» количественную сторону статистики данного конкретного органа. Лицо признано виновным в совершении преступления, хотя дело в суд и не направлялось. Вынес бы суд в отношение данного лица обвинительный приговор, будь дело направлено в суд? Не спрашивайте меня, это нескромный вопрос. Впрочем, очень даже вряд ли. Возможно, дело пришлось бы прекратить по «реабилитирующим» основаниям. Другими словами, человек либо виновен, что требуется ещё доказать, либо невиновен, что может «испортить» показатели всему органу расследования. Однако есть «третий путь» – статьи наподобее ст. 6 УПК РСФСР, которые используются для того, чтобы «и овцы были целы и волки сыты», но для этого применяется их расширительное толкование.
Почему же ещё ст.6 УПК РСФСР приобретает такое значение? Причина проста – статистические показатели «требуют своего». Поэтому очень хорошо заметно желание следствия прекращать максимальное количество уголовных дел по «нереабилитирующим» основаниям даже там, где подозреваемый либо обвиняемый при некотором упорстве мог бы добиться прекращения уголовного преследования, скажем, по ст.5 п.2 УПК РСФСР, либо по другим основаниям «реабилитирующим» его.
Другой стороной этой же самой медали является стремление следствия вменять обвиняемому максимальное количество эпизодов преступной деятельности из возможного. Так, например, органы предварительного следствия очень склонны квалифицировать продолжаемое преступление как совокупность отдельных эпизодов, ведь на каждый эпизод составляется отдельная статистическая карточка, как на отдельное преступление, и она даёт возможность показать хорошие результаты. Иными словами «держать хорошую мину». Как результат – вместо одного продолжаемого эпизода – преступления – список из великого множества «эпизодов». Учитывая, что иногда действительно непросто определить, имеет ли место продолжаемое преступление или совокупность отдельных эпизодов, этот приём «улучшения» показателей работы следствия получает распространение широчайшее. Отражается всё, впрочем, главным образом на положении обвиняемого, которому вместо одного эпизода /продолжаемого/ вменяется несколько плюс квалифицирующий признак «повторно».
Третьей стороной этой же медали является общий обвинительный уклон, присущий органам предварительного расследования. Это – следствие необходимости направлять в суд максимально возможное количество уголовных дел, или, по крайней мере, прекращать их только по «нереабилитирующим» основаниям. Иначе – статистический «крах», полный ужас, поиски виновных, и ведь обязательно их найдут /виновных/.
Ещё одной /четвёртой/ стороной той же самой медали являются «нежнейшие», тончайшие отношения между следствием и «спецслужбами» - ОБЭП, Уголовным розыском, ОНОН, налоговой полицией, ФСБ. Дело в том, что у этих служб тоже имеются свои статистические показатели, которые они также стремятся улучшать, иначе – читай выше.
Однако, основным показателем работы оперативных служб является не количество уголовных дел, направленных в суд, а количество возбужденных дел. Это порождает коренное противоречие, при котором одни службы /оперативные/ стремятся возбудить уголовное дело, пусть даже по неполно проведённой предварительной проверке, а другие /следствие/ стремятся дело по этому же материалу не возбуждать. Но ведь кто хочет – тот добьётся, поэтому здесь часто возможен компромисс, когда уголовное дело всё же возбуждается, но под некоторым давлением со стороны оперативной службы.
Зачастую в этом случае уголовные дела возбуждаются по неполным материалам проверки, без достаточных оснований. Впоследствии такие дела благополучно прекращаются, но это уже никого не волнует, поскольку перспектива их прекращения была часто вполне ясна с самого начала. Впрочем, статистические показатели соответствующих служб к тому времени уже «приведены в соответствие» и о судьбе мертворожденных уголовных дел уже никто не поплачет.
Рассмотрев воздействие статистики на органы расследования, можно убедиться, что непроцессуальные факторы, оказывающие влияние на процессуальную деятельность правоохранительных органов, существуют реально, но действуют невидимо, как, скажем, радиация или лекарство пурген, но так же ощутимо.
Второй «непроцессуальный» фактор, подлежащий исследованию, гораздо меньше виден воочию, однако не менее действенно, чем приведённые выше средства, влияет на процессы, происходящие в правоохранительных органах. Автор имел проблемы с наименованием для данного экспоната коллекции. После некоторых раздумий ему была дана кличка «местная практика» органов расследования. Можно, конечно, бросить громкий термин «произвол», но не всё так просто. Перейдём к конкретике.
Сотрудники, практически работающие в правоохранительных органах, наверняка сталкиваются с тем, что при переходе из одного территориального органа в другой заметно меняются требования к различным процессуальным действиям. Требования со стороны различных органов: прокуратуры, суда.
Так, например, один из известных автору районных прокуроров, «не практикует» арест подозреваемого в порядке ст. 90 УПК РСФСР и требует, чтобы лицо, задержанное в порядке ст.122 УПК РСФСР, представлялось к нему для решения вопроса об аресте только после предъявления обвинения. То есть обвинение предъявляется, согласно этих требований, лицу, задержанному в порядке ст. 122 УПК РСФСР.
Точно также, в некоторых районах случай, когда лицу в один день предъявляется обвинение и начинается выполнение требований ст. 201 УПК РСФСР, считается нарушением права на защиту и является основанием для направления дела на дополнительное расследование, в других же районах органы прокуратуры и суда «не обращают внимание» на этот момент.
С возвращением дел на дополнительное расследование вообще имеют место чудеса. Как прокуратура, так и суд подчас направляют уголовные дела на доследование по основаниям, которые в УПК РСФСР найти нет никакой возможности.
Автору известен, например, случай, когда прокуратура направила уголовное дело на доследование в СО ОВД на основании того, что одному из двух обвиняемых было вменено в вину вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления /ст. 150 УК РФ/, чего, по мнению прокуратуры, делать не следовало. Как будто эту статью нельзя было бы «отбить» в процессе судебного разбирательства. Оба обвиняемых в это время продолжали свое исследование смысла бытия в следственном изоляторе.
Понятие «законность и обоснованность заключения под стражу» трактуется а зависимости от района совершения преступления. Один районный прокурор арестует подозреваемого /обвиняемого/, другой в аналогичной ситуации по аналогичному преступлению не арестует ни в коем случае.
Впрочем, любой практикующий юрист приведёт массу примеров, когда толкование закона на местах, в большей или меньшей степени вольное, влияет на процесс расследования и судебного рассмотрения уголовных дел как отдельный самодостаточный фактор. Приведу ещё один пример. Так, например, в ряде судов, где профессионально довелось поучаствовать автору, «принято», что обвинительное заключение зачитывает прокурор, хотя, согласно УПК РСФСР, это должен делать судья.
Исследовав новую грань российского правоприменительного процесса, приходим к выводу, что такое явление, как творческая инициатива беспокойного российского чиновничества, объединённого в шуршащий -копошащийся бюрократический аппарат, является отдельным фактором, плоды которого предстоит смаковать ещё внукам наших внуков. Аминь.
Двинемся далее вдоль авторской коллекции – споткнёмся о следующий предмет для обсуждений - пересудов, лежащий прямо под нашими ногами. О чём я хочу сказать? Об известном всем и каждому. О том, как широка Россия, но куда ж от неё денешся. На вольных просторах её есть где совершить преступление, и есть где скрыться. Географическая протяжённость Родины является отдельным фактором, оказывающим влияния на всё вокруг, в том числе и на движение судебных дел.
Примеров тьма. Так, например, следственные работники, практикующие в «северных территориях», то есть там, куда только самолётом можно долететь, не скрывают, что крайне редко применяют заключение под стражу, даже в отношение убийц. Почему?
А куда он денется? Отсутствие какой либо связи с внешним миром делает само нахождение в посёлке мерой пресечения похлеще СИЗО. А арестовывать нецелесообразно, поскольку до ближайшего изолятора километров восемьсот – тысяча. Следствие в таком случае, при условии ареста обвиняемого, приобретает очертания экстремального вида спорта, связанного с преодолением всего сразу – дефицита билетов на самолёт, дефицита денег на оплату командировочных расходов, дефицита времени на то, чтобы мотаться за тридевять земель. Потому и не арестовывают.
Можно привести ещё немало поучительных, а порой и просто забавных примеров, как география влияет на юриспруденцию, и как юриспруденция не в силах одолеть географию. Так, один из знакомых автору районов в составе края делится примерно пополам гористым хребтом. Возникает полуофициальное деление территории на «предхребетную» и «захребетную» часть, причём все органы власти находится в первой части. Учитывая трудности в преодолении хребта, представим себе все особенности, действующие в данной конкретной местности в процессе расследования уголовных дел и рассмотрения их судом. Главной среди них является достаточно жёсткая привязка всей деятельности к графику движения воздушных средств сообщения. Данный фактор относится к роду тех, которые действуют, не коверкая соблюдения законности, а влияют главным образом через особенности тактики расследования и судебного рассмотрения дел.
Продолжу о банальном. Как известно всем, и даже неспециалистам, государство Российское пребывает в состоянии печальнейшей бедности. Как фактор, этот момент, может быть, и неожидан, и влияет на процесс продвижения уголовного дела не так прямо и напористо, как предыдущие, но не замечать его, было бы, наверное, неправильно. Нехватка средств на организацию командировок, оргтехники, иногда даже канцелярских принадлежностей, как это не смешно, оказывает своё влияние, хоть и не катастрофически, но ощутимо. Помните, не так давно в судах при подаче исковых заявлений требовали прикладывать писчую бумагу, конверты и т.д. это, конечно же, не самый удачный пример, но всё – таки. Кое – где эта практика сохранилась по сей день. В целом материальная «бедность» государственных органов влияет главным образом на сроки продвижения дел, и, конечно же, не в сторону сокращения этих сроков.
Самый сложный для описания фактор, к которому я хотел бы приступить сейчас, практически не поддаётся «подгонке» под какие – либо формулировки и определения. Этот фактор – особенности менталитета. Менталитета не только русской нации, но и других народов, с которыми приходится иметь дело правоохранительным органам. Так, некоторые люди, подвергнутые ранее репрессиям, крайне неохотно дают свидетельские показания. Практически автору столкнуться с этим автору пришлось лишь единожды. Пожилой человек был допрошен в качестве потерпевшего, но от проведения дальнейших следственных действий наотрез отказался. Недоверие к правоохранительным органам, присущее населению России вообще, имеет отчасти исторические, отчасти чисто психологические, отчасти объективные корни.
На процесс расследования оно оказывает только отрицательное влияние. Неявка свидетелей, потерпевших в органы правосудия затягивает расследование, рассмотрение дел судом. Хорошо видно всем, что среднестатистический гражданин нашей страны имеет стойкую неприязнь к государственным органам вообще и старается не соприкасаться с ними, если только это прямо не соответствует его интересам либо его не принуждают к этому силой.
Кроме того, заметно практическое злоупотребление правом, предоставленным подозреваемому, обвиняемому, подсудимому статьёй 51 Конституции РФ. Отсутствие обязанности свидетельствовать против себя воспринимается обвиняемым подчас как право давать необоснованные показания о совершении «своего» преступления другим лицом. Механизм реагирования на подобную ситуацию в законодательстве РФ, кстати, отсутствует.
Вообще, описание такой тонкой категории, как особенности менталитета, психологии, «человеческий фактор», как хотите называйте, не входит в полном объёме в планы автора. Она обозначена здесь только как один из факторов, а примеры её проявления /в самом широком смысле/ каждый может ощутить и в юридической практике и в частной жизни. Автор здесь просто понял опасность окунуться в пространные бесполезные рассуждения, поэтому ограничился только обозначением проблемы, полное и всестороннее исследование которой лежит скорее в сфере таких наук, как психология, социология, чем на профессиональном поле автора, в области уголовного правосудия.
По этой же причине я ограничиваюсь кратким описанием механизма воздействия такого значительного фактора, как коррупция, на уголовно – процессуальную деятельность. По сути дела, она /эта проблема/ является отдельной темой для изучения в силу своей обширности и специфичности. Здесь я могу коснуться только части общего - влияния явления коррупции на уголовный процесс, да и то в значительной степени вскользь, поскольку коррупция требует специфических средств исследования, которыми автор не обладает, а также потому, что её проявления в уголовном процессе столь многолики, что впору заниматься отдельным самостоятельным исследованием этого процесса. Кроме того, автор, конечно же, не сможет привести конкретных примеров, поскольку для их публикации требуются очень серьёзные доказательства, сбором которых заниматься как-то недосуг.
Так или иначе, понятно, что уголовное дело может быть возбуждено или прекращено под влиянием взятки или «кумовства» /взаимных услуг/. Также под влиянием коррупционного воздействия может быть изменена мера пресечения. Опять-таки размер залога может быть разным.
Тут уж кто во что горазд. Коммерсант, желающий «подставить» конкурента по бизнесу, платит за организацию возбуждения в отношение него уголовного дела. Коммерсант, которого «подставили», ищет возможности прекратить возбужденное уголовное дело. Интересы у каждого свои, проявления коррупции самые разные, но я же предупреждал. Следует только знать, что коррупция как непроцессуальный фактор присутствует всегда и действует наряду со всеми перечисленными выше.
Теперь следует, пожалуй, перейти к выводам, которые можно сделать из скромного авторского труда. Во – первых, непроцессуальные факторы, влияющие на процесс расследования и судебного рассмотрения уголовных дел, существуют объективно и независимо от нашего желания.
Во – вторых, они действуют через специфические, только им одним присущие рычаги воздействия. В – третьих, все эти факторы делятся на две большие группы: а/ те, которые влекут за собой нарушение норм УК РФ и УПК РСФСР б/ те, которые проявляются в особенностях тактики расследования и судебного рассмотрения уголовных дел, но их воздействие не влечёт за собой нарушений законности. Ну и, в – четвёртых, конечно, их существование не отражено ни в каких нормативных актах.
Они относятся к действующему законодательству, как негатив к позитиву, отчасти они восполняют недостатки закона, отчасти являются его извращением. Для каждого закона имеется своя величина, отражающая возможность его искажения в процессе исполнения или попросту нарушения. Чем ближе закон связан с правовой репрессией, тем больше эта величина. Для уголовно – процессуального кодекса эта величина достаточно высока, она, наверное, гораздо выше, чем для всех других законов.
Однако, не стоит забывать, что уголовное правосудие – прежде всего профессиональная деятельность по соблюдению правовых норм. Сила моих экспонатов в их практичности и выгодности в данных конкретных обстоятельствах. Для ослабления их влияния частью необходимо изменить требования к правоохранительным органам, частью это вопрос постепенного изменения образа мышления как государственных чиновников, так и граждан, участвующих в осуществлении правосудия в тот или ином качестве. Перечень «экспонатов», приведённый выше, конечно же, не окончателен. У каждого из читателей наверняка есть экземпляр – другой для пополнения этого «зоопарка».