РОМАНТИК И ДВА АССЕНИЗАТОРА.
УТРО.
Утро – это не обязательно полигон для похмелья. Это может быть еще и повод для хорошего настроения или глубокого пребывания в собственном мире. Вот именно в собственном мире и пребывает сейчас Леонид, который направляется в сторону остановки. Его мысли текут ровно и беспрепятственно. Они приятны своему создателю. Они в противовес эпохе на редкость романтичны и… инфантильны, что ли:
«Каким насыщенным бывает иногда утро. Солнце и какая-то оптимистическая свежесть. Пространство кажется безграничным, и многое начинаешь находить глупым, напускным, лишним. Жаждешь только добра, мечтаешь только о светлом и хочется улыбаться миру, не замечая дурного. Да и, может, нет этого дурного, может все только обман, галлюцинация, а есть только это вечное утро, лучи его солнца и мое желание любить жизнь. И конечно, мое стремление совершенствовать себя и все, что вокруг моего «Я»? Разве не это цель? Разве не в этом смысл?».
Из-за угла выныривают два ассенизатора. Начинает дурно пахнуть. Один обращается к другому. Он что-то весело рассказывает:
- Прикинь, бля. Он мне говорит, короче. Ты, значит, эту ***ню мне делаешь. Я тебе сразу бабки. А я чувствую – разводит падла. Думает, я – лох. Я говорю: «Не, на хуй, на хуй. Давай сначала бабки, а потом я тебе делаю товар. А он мне: «****ись. А если ты кинешь?» А я: «Ты че, не доверяешь мне. Ты пацанов спроси – они скажут. Я – парень конкретный и порядочный. Я пацанов не кидаю. А вот если меня, то сразу закопаю.
- Ну и че – дал бобы-то?
- Не ***, прикинь.
- Ну и *** чей с ним.
- Я так же считаю. Слышь, а пойдем по пивку приколимся.
- У меня бабок нет.
- У меня есть. Угощаю.
Ассенизаторы заворачивают за угол. Леонид подходит к остановке. Инфантильные бабушки ругают местную власть.
ДЕНЬ.
День. Обеденный перерыв. Легкая перманентная нервозность в воздухе. Шум авто, размытая ругань, все пронизано тревогой и недовольством. Присутствует элемент истерии. Леонид пытается сопротивляться. Его мысли несовременны и… невинны, что ли:
«Сколько злости. Откуда, почему? Ведь жизнь придумана не для зла. В мире столько красоты, но человек почему-то выбирает уродливые вещи, которые и не следует замечать. Что это? Болезнь? Или такова человеческая природа? Хочется думать, что это болезнь. Болезнь, которая излечима. Нужно только научиться замечать красоту и понять, что ты не случаен, что твоя жизнь – это осмысленный путь к Богу, а не набор нелепых столкновений с саранчой и крысами».
Из-за угла выныривают два ассенизатора. Они уже пьяны:
- Я ему говорю: «Ты че - охуел?» А он: «Сам охуел». Это он мне, прикинь! Сука, бля…
- А ты че?
- Ебнул ему.
- И че?
- Че, че. Там его дружки сбежались. Ну, вроде все решили. Разошлись нормально.
- Слушай, давай щас зайдем к одному моему корешу, возьмем у него бобов в долг. Продолжим.
- А он далеко живет?
- Да здесь, бля, рядом.
Ассенизаторы обгоняют Леонида и через некоторое время становятся двумя маленькими, но шустрыми точками. Леонид подходит к остановке. Обманутые государством старички ругают местную власть.
ВЕЧЕР.
Вечер. За почерневшими домами прячется заходящее солнце. Улицы таинственно шепчут. Улыбка умирающего дня отражается в равнодушных лужах. Леонид возвращается домой. Сегодня он слопал очередную порцию яда под названием «правда» и теперь пытается свести в систему разрозненные правила чужого мира:
« Что происходит? Это все вокруг скатывается в пропасть или это я проваливаюсь в какой-то бездонный овраг? Темно, грязь, обида, недоумение, растерянность, больно… А ты катишься и катишься как колобок, но только черный колобок - черный от глины. А ведь могут и пнуть. Но почему? Откуда все это? Этот вопрос заботит меня даже сильнее вопроса «Зачем я?». Кому нужна эта злоба, спесь, безволие, скотство, нелогичность - все эти запахи и образы зла? Сумасшествие посредственного художника – вот, что происходит вокруг меня. Нет гениев порока, нет отрицания Бога, но есть пустота и безбожие, ****ство мыслей и оплеванная вера в существование души. И цинизм власть имущих в сочетании с интеллектуальным убожеством большинства. Или я все-таки ошибаюсь. Боже! Как я хочу ошибаться! И я продолжаю жаждать чистоты и света!»
Из-за угла выныривает два ассенизатора.