Писано Гармом, стражем Асгарда, верным псом Одина.
Понедельник.
Всё – как всегда: Один ругается, норовит пнуть. Фрейа добрая – утешала, гладила, угощала кабанятиной.
С утра гонял эту чертову белку Ротатеска по всему Асгарду. Прыткая, зараза: помучила часа два и – фьюить на верхние ветки! Прыгает, дразнится, швыряется ореховой скорлупой. Мерзкий крысёныш! Ну ничего, в другой-то раз я ей точно хвост оторву, чтоб не задавалась!
К полудню приехал Тор, хмурый и злой. Он, вообще-то, редкий у нас гость: все по Мидгарду мечется, зло забарывает, великанов изводит. Похоже, всех уж почти истребил: ни единого за неделю не встретил. Точнее, вру, один-то попался: здоровущий, как тролль, черный, как сажа, ликом страшен, волосья – что твоя овчина.
Ну Тор к нему и подступился: «Прими смерть свою, исчадье Мимира!» Уж и пришибить собирался, как тут понабежали местные людишки, крик подняли. Оказалось, не великан это вовсе был, а тамошний вроде как почтенный герой - весьма горазд он круглый кожаный шар в кольцо с сеткой забрасывать. А прозвище его, кажется, Шакал Нильский. Почему - не знаю. Но шакалы – мои близкие родственники, поэтому я порадовался, что не стал его Тор губить.
Вечером приходил какой-то хмырь, имечко у него – не выгавкаешь: Снорри Стурлусон. Брал у наших асов интервью, щелкал фотоаппаратом – аж в глазах от вспышки рябит. Обещал состряпать развернутый репортаж.
Вторник.
Асы гуляют. В Валгалле веселье, дым коромыслом. Много объедков и мозговых косточек. Что определенно радует…
Но все ж таки мне с ними скучновато, а друзей настоящих нету. Гнусная белка Ротатеск – не в счет: это так, на один зубок забава, а никакой не друг.
Есть, правда, конь хозяина. Исключительная особь, об осьми ногах – создан по подобию заморской ратной черепахи БРТ-80.
Да только собеседник из него никакой: то ржет невпопад - то ноет, на слепней докучных жалуется: «Слепни! Рррр! Слепни! Рррр!» Его так и зовут – Слепнир. Рычать, кстати, я его научил. Но это и все, что из навыков общения втемяшить удалось, а так - тупое животное…
Тоскую я, тоскую по другу, разумом мне достойному… Индо сам с собой порой гавкаю на разные лады, диалоги всякие выдумываю: о божественном начале, о золотой середине, о мрачном конце… Ну и всякая такая заумь…
Среда.
Дым уж даже не коромыслом – сплошным пологом стелется, боевые секиры так и летают под сводами.
Тор пытался напоить меня пивом. Чуть за руку его не тяпнул: терпеть не могу пьяных!
Потом всем кагалом поехали кататься на летучей колеснице Тора – он как раз новой моделью обзавелся, в две козлиные силы. Хеймдалль пробовал остановить: «Торик, убьетесь!» Но того не вразумишь, знай себе рычит: «Я – ас! Небо наш родимый дом!»
Действительно, вернулись благополучно: пьяным море по колено, а небо – вовсе по… подвластно!
Четверг.
Пирушка продолжается. Пели всем хором «О скалы грозные…» Я тоже подпевал, а голос у меня зычный, звонкий: «Гарм! Гарм!» Оттого и фамилия моя такая.
Нежданно-негаданно заявился Локи. Хотя пущать не велено было – но эта шельма всюду без мыла просочится.
Не люблю я Локи – да никто его не жалует. Вредный он. Язык – ядовитый, как воды Эливагара, и острый – хоть колья теши!
Локи пришел уже тепленький, под крепким хмельком, добрался пивом в момент. Ну и давай ко всем приставать да изгаляться. Толкает Одина локтем: «Один, вот почему ты Один? Ик-какой же ты Один, когда я ч-чччёт-И-ко вижу, что вас двое? Или даже трое…»
Потом к Тору прицепился: «Тор, вот ответь мне: почему ты Тор? Почему не Шар, или, скажем, Конус?»
Тор не стерпел – он вообще темпераментный мужчина – рявкнул «Мерзостный, смолкни!», запустил в Локи Мьёльниром. Это кувалда у него такая – великанов в землю вколачивать.
Локи, конечно, увернулся, но посуды побито… Да, весело живем!
Пятница.
Утром Один проснулся с тяжелой головой. А рука-то у него завсегда тяжелая – стараюсь держаться подальше.
Очухался и Тор – тряхнул свалявшейся бородищей и заявляет: «О! У меня белочка!»
Локи тут же подколол: «И ничего удивительного!»
«Мерзостный, смолкни! Не в этом смысле белочка…» - сунул лапу под одеяло, порылся – извлек Ротатеска: тот ночью под бок нашему Тору пристроился, так и спали вместе. Ну что за наглая тварь, этот Ротатеск!
Все посмеялись, лишь Один настроился на серьезный лад и молвил вису:
О, славные асы, собратья и сестры!
Живем мы неверно и в пиве мы топим
Могущества Бора наследство,
И нашего срока часов
Песчинки мы топим все там же,
А после хлебаем - что вредно для почек!
Поскольку все уставились в озадаченности, Один пояснил обычными словами:
«Короче, если не завяжем – допьемся до полного Рагнарека, урроды!»
Тут же посыпались возражения: «Ну так ведь климаты у нас суровые! Замерзнем же, без сугреву-то!»
Один ответил: «А я вот что подумал… А не метнуться ли нам всей бандой к корефану моему Зевсу? Давно уж в Элладу приглашал… Прогуляемся, так сказать, из варяг в греки!»
Суббота
Едем в Грецию – Один говорит, там есть все, кроме пива.
К полудню вымотался до полусмерти, язык уж не на плече – до хвоста вываливается. За Слепниром не угонишься! Ну куда мне, при моих-то четырех лапах, с этой восьмикопытной скотиной тягаться?
Сделали привал.
Подходил какой-то дедок, из местных. Не то скальд, не то что-то вроде аса, только не задиристый, пацифист. Колоритный такой дед: борода до колен, на ногах – шлепанцы из лыка. Говорит, что Перун его имя.
Один удивился: он, де, припоминает, что так квантовый арбалет друга Зевса называется. Спрашивал, не родственник ли? Нет, оказалось, однофамилец просто.
К вечеру достигли Аттики. Видели одного слепого старика на лужайке – все повествовал овцам о каком-то шоп-туре в Турцию. Или не шоп-тур то был, а девицу эллинская братва из Илионского борделя вызволяла? Путано очень и длинно старик докладывал – ничего не поняли… Решили не останавливаться.
Еще одно усилие – и мы на Олимпе.
Зевс встретил, как родных. С Одином облобызались, на стол накрыли.
И тут открылась непредвиденная деталь: пива в Греции нет, а винища – залиться! Эх, опять пьянствовать будут…
Еще как будут…
Да уже надрались до синих норнов!
Аполлон тычет нетвердыми пальцами в струны мобильной кифары – вызванивает нимф и муз… Что будет, что будет!..
Тор с Гефестом учинили армрестлинг: три стола паросского мрамора - в крошево.
Локи, верный своей пакостной натуре, принялся дразнить Олимпийцев и выдумывать им обидные клички: Гермес – «Герпес», Арес – «Парез», Посейдон – «Пассий Дом» (это при Амфитрите-то!) Самого Кронида обозвал «Хроником», будто по ошибке (ха-ха!). А уж Феба, Геру и Ананке так просклонял – что и повторять неприлично…
Драка вышла – Тор с Гефестом по всей зале Локи гоняли, чуть в две кувалды не уделали.
А как утихомирились, почему-то все вспомнили обо мне. И весьма некстати…
Что?!
Нет, ну это переходит всякие границы! Им все ж таки удалось накачать вином Вашего покорного слугу! Тор за хвост держал, Дионис, главный их алкаш-заводила, тирсом пасть раздвинул, а Один, собака, в глотку лил…
Беспредел…
Хотя, если посмотреть с другой стороны…
Не-пре… Непредвззззято!
Гав! Гав-гарм! Это кто тут Асгард не уважает? Гав! Ас-гард – чем-пи-он! Гав-гав – гав-гав-гав!
А Цербер ихний – просто щенок! Да! Гав! Даром, что три головы – все ж пустые! Да я таких стаями… Да ты кто вааще такой, кутенок? Да ты по жизни не сукин сын! Гав!
Воскресенье.
Нет, Цербер, на самом деле – невредный пацан: совсем не в обиде за вчерашнее. А ведь я ему три уха порвал… Ну и у меня рана на боку - сама Афина зашивала.
После разговорились с Цербером: душевный он, в сущности, товарищ. Только жизнь у него тяжелая, служба скучная: сторожит ихнее метро, чтоб всякие Орфеи эври-диски и прочий инвентарь не воровали. Или что-то вроде того…
А так Цербер оказался на удивление приятным собеседником и вообще славным малым. Анекдоты особенно артистично рассказывает, в лицах. Точнее, «в мордах» - в трех.
Нет, вот сейчас слушаю его и думаю: неужто чудо свершилось? Неужто в самом деле у меня появился Друг (а не какая-то пушистая сволочь Ротатеск и не жеребец-мутант Слепнир!) Вот, стоило ж полмира пробежать… Ничего, сто верст, как говорится, не крюк…
Наладив отношения, занялись мы с Цербером геополитикой: разметка зон влияния, обозначение демаркационных линий, всякое такое. Богам не понравилось – и нас низвергли с Олимпа.
Невелика беда: нас и на земле неплохо кормят, а попойки да дебоши небожительские и вовсе души истомили. Покоя хочется. А еще – любви и ласки.
Знали бы вы, как истосковались мы по достойному женскому обществу! Нет, овчарочек тут преизрядно бегает по склонам, на все вкусы – но не станем же мы, аристократы духа и существа божественной породы, якшаться с этаким отребьем!
Спору нет, Цербер, конечно, друг, но… но любовь – это другое!
Хотя Цербер, сдается мне, держится иного мнения… Как же диковинно мне слышать сии туманные намеки! Нет, я понимаю, что все эллины весьма вольны в своих нравах, но я, как правильный скандинавский кобель, на это пойтить не могу! О чем сказал сразу и честно.
Цербер понял и обратил все в шутку: он достаточно деликатен. Перевел беседу на какую-то волчицу из долины Тибра. Мол, она-то нам ровня, не то, что эти Жучки смертные. Только, говорит, волчица та нынче щенная – своих кутят вскармливает, да еще двух приблудных человечьих «маугли»… Подождем…
А покамест дел и так невпроворот у нас с Цербером, работы ратной вдосталь: чертоги небесные от ворогов из преисподней обороняем! Ибо стражники мы, первым-то делом, ну а девушки, как говорится, потом!
И теперь нас двое – плечо к плечу, хвост к хвосту службу держим! Никому спуску не даем.
Вот поналетели как-то демоны Ракшасы из страны полуденной, все лезут и лезут без прописки – так мы этих скотов душили-душили, душили-душили! Гарм! Гарм-гарм!
Или, вот, с Гадом Зилом довелось нам в бой вступить – страшилище лютое, доложу я вам. Чудище обло, стозевно и фырчит, и воет – жуть нагоняет!
Ну да нас с Цербером за просто так не напугаешь – не на таковских напал! Гарм! Гарм! Мечет он в нас камнями великими да комьями земляными, огрызается – а нам хоть бы что! Только б ухватить извернуться – шкура уж больно крепкая у Гада…
Цербер! Заходи слева! Отвлеки его, Цербуля! Гарм!
Бум! Еще один валун по ребрам… Добрый такой шарик. Ха! «Шарик»… Нда, для меня, пожалуй, и «шарик»…
- Шарик!
Демон Гад Зил самоликвидировался… Как-то очень просто… Подозрительно…
- Шарик!
В чертоге полумрак. Уже Рагнарек? Гарм!
- Шарик, собачий ты сын!
Нет, это не Рагнарек…
Это деревня Кукуево… Дом №7 по улице Отрадная…
Жидкий и блеклый, как молозиво, рассвет промочил занавески на окнах… Поворачиваю голову: на тахте у стены – силуэт, темный и монотонный, как вонючая шершавая дорога, что начинается за подстанцией.
Лица не видно, но я знаю, что оно злое - у Тора с похмелья такое же. Потому что Терентич тоже с похмелья – и тоже зол…
Подле моего коврика покоятся два ботинка, в неестественных, как говорится, позах… Рикошет от ребер…
- Шарик! От ишо погавкай во сне – на двор выгоню! – грозит Терентич.
Не выгонит – там холодно и мокро, а он только сейчас сердитый... Так-то он добрый… Мы с ним ладим, хоть ему и не дано понять, что я – инкарнация Гарма, стража Асгарда… Я сам лишь недавно уразумел – куда уж человеку… Они ведь и звуков почти не слышат – не то, что тонких колебаний астрала…
Но ладно – буду сознательной инкарнацией. Ворчу в знак понимания, снова сворачиваюсь калачиком, накрываю нос лапой – это чтоб нечаянно пасть не открылась и лай не вышел…
Засыпая, думаю о последней битве с Гадом Зилом. Хорошая тема для спортивной ролевой игры! Надо будет завтра Герцогу рыжему предложить. Он, конечно, не Цербер, но тоже парень не промах: отмороженного городского стаффорда о прошлом лете порвал… И ЗИЛ у нас есть – Егорка навоз на нем возит. Ну чем не Гадость?
Ох, и порвем же мы этого Гада ЗИЛа с Цербером-Герцогом! Гарм! Гарм! (но это я уже про себя лаю: потому как сознательность и лапа на носу!)