Теоретически люди должны ходить на работу каждый день. Однако на моей бывшей работе каждый день делать было совершенно нечего. Я корреспондент. Моя прежняя радиостанция – настоящая “Шарашкина контора”. Ежедневно мы общими усилиями выпускали часовую программу. А потом, курьер отвозил пленку на радиостанцию посерьезней, где все, что мы наваяли, выходило в эфир. По выражению моего тогдашнего начальника – это единственный случай в истории радиовещания, когда сигнал передавался в целофановом пакете. Про начальника, кстати и пойдет речь. Звали его Максим Бесшабашкин. Фамилия ему очень подходила, он был похож на Иванушку дурачка из сказки, только постаревшего. В эфире Макс представлялся как Максим Зеленый. Откуда выплыл этот странный псевдоним, он и сам, кажется, не знал. Но страшно им гордился. Было этому Максиму Бесшабашкину-Зеленому около сорока. Может, чуть поменьше…
Однажды в середине дня, когда я уже сделала, все что собиралась и даже чуть больше, мы с сослуживцами пили пиво прямо на рабочем месте. Я сидела, положив ноги на стол, отхлебывала «волшебный напиток» прямо из бутылки и думала о высоком. То есть об одном приятном парне, ростом под два метра. Любовь это, или не стоит тратить на него свои лучшие годы? В самый разгар моих размышлений в комнату вошел Бесшабашкин.
- Есть материалы на завтра? – спросил он у
присутствующих. В этот момент мой напарник и приятель по совместительству Олег начал быстро прятать недопитую бутылку пива за шкаф. Другой наш друг, Сашка стал шарить в своем «дипломате» в поисках жвачки. Только я не сдвинулась с места. И именно это обстоятельство привлекло внимание Максима.
- У тебя что-то случилось?
- Да. – соврала я.
- Понял! – сказал Максим, и ушел курить. Выражение лица при этом у него было хитрющее.
Я сняла ноги со стола и, чтобы хоть как-то убить время, принялась за рисование. Картина шариковой ручкой по оборотке «тассовки» называлась «Мое настроение». Большинство моих подруг рисуют цветы, принцесс, зайчиков. Я же рисовала иллюстрацию к песне Цоя. Той, где его «… настроение зависит от количества выпитого пива». Все, кто заходил в комнату, останавливались за моей спиной и пытались понять, что же означает странный набор линий и пятен на моем рисунке. Засмотрелся на сиё творение и вернувшийся Бесшабашкин.
- Слушай, подари мне этот шедевр, я его у себя дома повешу, - попросил он.
- Без проблем. Только дорисую сначала…
Бесшабашкин воткнул в уши наушники и стал монтировать какой-то материал. Он долго что-то резал, клеил и чертыхался над результатом. Потом снова вернулся к моему столу.
- Хочешь послушать песню Чижа, которую никогда не слышала?
- Таких нет…
- Есть! «Урал-байкер-блюз» называется! Они ее вчера на концерте первый раз пели. Я прямо из зала записывал!
- Я была там. Но послушать хочу, а еще лучше, если ты мне ее на кассету запишешь… - Я выудила из своего плеера кассету и протянула Максу. Теперь мне будет чем похвастаться перед Маринкой.
На следующий день я работу попросту прогуляла. Но, чтобы не выгнали, позвонила. Представилась, и спросила с кем говорю. Я узнала Бесшабашкина, но мне стало интересно, как он себя назовет.
- Это Зеленый. Где ты бродишь?
- Максим Алексеевич? Это просто здорово, что я на вас попала. Я на записи. Буду завтра. Классный материал про военное училище. – я сочиняла на ходу, но получалось складно.
- Будешь мне «выкать», вообще никому ничего не передам!
- В смысле? – Но, Максим уже повесил трубку. «Все страньше и страньше», как говорила Алиса в стране Чудес…
Однажды Бесшабашкин отправил меня в клуб «Четыре комнаты».
- Там выступает группа «Квартал», ты возьмешь у
всех интервью, завяжешь нужные знакомства… Я может быть тоже появлюсь. Да, юбку надень покороче.
Я приехала вовремя, в почти вечернем платье. Максим - через час после начала, в джинсах и дурацкой зеленой маечке с капюшоном. Смотрелись мы дико.
- Ты уже тут? – вроде бы удивился он. Пойдем чего-
нибудь съедим, а потом уже займемся «Кварталом». Макс заказал себе бутерброд и кофе, а мне какой-то немыслимый коктейль. Голова начала кружиться после первого же глотка. Все время, что мы провели за барной стойкой, Максим трепался. Он жевал, курил, прихлебывал кофе, снова жевал… И рассказывал. О своих бывших женах, подругах, трудовых подвигах и службе в армии. О том, что мы в клубе по долгу службы, он напрочь забыл. Что ж, начальству виднее…
- У меня просто настроение погулять, побродить по городу. Смотри какая чудная ночь…
Я в этот момент как раз допивала уже пятый коктейль.
И мы пошли. Максим продолжал говорить о чем-то. Я думала о своем, но Бесшабашкину, казалось, было все равно, слушают его или нет:
- А знаешь, когда я понял, что разойдусь со своей первой женой? Мы были в гостях. Там на столе стояло огромное блюдо с бутербродами с черной икрой. Их съели довольно быстро, и остался только один, последний… И представляешь, она ни слова не говоря, взяла его и съела!!! Ты понимаешь, о чем я?
- У тебя есть часы? Сколько сейчас?
- Не знаю. Не важно… А еще такой случай был. У меня была совершенно ненормальная подруга. Один раз мы ехали на машине. У меня «Вольво» была. Мы с этой девицей едем, а я весь такой «неформальный», в джинсах драных, небритый трое суток, в бандане… И останавливает нас мент. Гаишник. Уже такой не молодой, но все еще старший лейтенант. Я светофор случайно пролетел. Говорит: «Ваши документы!» Я выхожу и сую ему в нос свое удостоверение… А я тогда майором был. Он, естественно, начинает заискивать, а я ему : «Ну что ж ты такой дядя взрослый, а все еще старлей….» Сажусь в тачку и собираюсь свалить». А он вдруг наклонился к стеклу, и говорит – «Товарищ майор, а я знаю, почему вы на красный свет проехали… Это потому, что вы с девушкой!». А надо сказать, что с девицей той, мы вообще никогда мою жизнь не обсуждали. Она понятия не имела, кто я такой. Что я военный. И вот отъехали мы на порядочное расстояние и она говорит: «Ну-ка останови!» Я торможу. «Ну и что мне теперь будет?»… пауза… «За пьянство, наркотики и остальное?!» Она, дура, решила, что меня следить за ней приставили… Я так ржал! Говорю, «Если к каждой ****и опера будут приставлять, кто ж остальным заниматься будет?»
- Пройдем по Арбату?
- Я не люблю Арбат. Там сплошные матрешки и иностранцы. Вот когда я был примерно в твоем возрасте…
- Я хочу домой.
Бесшабашкин поймал такси, загрузил меня туда, а сам пешком пошел на работу, благо наступило утро.
На следующее утро мне позарез нужен был материал про армию. Любой. И я пошла на Арбат. Решила, что, в крайнем случае, сделаю опрос. Типа – «Как относится молодое поколение к военной реформе?»… Однако мне повезло. Я встретила знакомого художника. Он рисовал портреты всех желающих, но в отличие от творений остальных арбатских живописцев, на его работы можно было смотреть без слёз. Познакомились мы с Лешкой много лет назад. Он был сильно нетрезв и пытался меня склеить, а в итоге получилось, что мы подружились.
- Привет, мне нужна твоя помощь…
- Пойдем в домжур. Кофе выпьем, и ты мне объяснишь, что случилось.
Я вообще кофе не пью. Но тут вдруг захотелось. Мы присели в кафе, во дворе «Дома Журналиста».
- Ты дашь мне интервью? Представиться можешь, как хочешь. Можешь врать. Главное, чтобы ты отвечал на вопросы.
- Угу…
Я вытащила из сумки диктофон и нажала на запись.
– Итак – ты в армии служил?
- Да.
- Где, в каких войсках?
- Под Курском, на зоне охранником.
- И кого ты охранял?
- Зэков.
- И как это было? Как у Довлатова? И заключенные и охранники живут по одним правилам и едят в одной столовке?
- Да, так все и было. Он все верно написал.
- А ты с ними общался как-то?
- Да, мы их жалели. Через забор вещи им разные бросали, еду… В обмен на деньги, конечно. Мы охраняли их, а они, наверное, нас.
Я задавала кучу наводящих вопросов, провоцировала, но Леша, как большинство людей, при включенном микрофоне цепенел и терял дар речи. Зато при выключенном – разговорился. Например, рассказал, что мой бывший любимый теперь играет в одной известной группе. Его клавишником взяли.
- Ты представь, Юрка тут рассказывал: «Прихожу я как-то домой, а мне мама говорит – тебе Макаревич какой-то звонил! Представляешь, так и сказала, «какой-то Макаревич»!
«Ну что ж, подумала я не к месту, надо взять интервью у Макаревича, и узнать, служил ли он в армии»!
Когда я принесла интервью художника-охранника Максу, тот сказал, что это то, что надо. И пригласил меня в очень дорогое кафе, чтобы обсудить концепцию новой программы. Заказал сразу три пива для меня, а себе сок. «Почему он ничего не пьет?» А он разорялся по поводу нашей совместной работы. Я слушала в пол-уха. Пока Макс не произнес:
- Я знаю, что у тебя сейчас проблемы с начальством. На тебя серьезно наезжают. Но я не дам тебя в обиду. Я хочу, чтобы ты работала только на меня и мои программы. Ты классный корр. Мне нужны материалы на молодежно-туссовочную тему. Например, о наркомании.
- Почему ты не пьешь?
- Я раньше пил. Очень сильно. А сейчас закодирован. Но это все фигня. Достаточно того, что ты пьешь… А мне и так весело.
- Поздно уже, домой надо ехать…
- Кстати скоро метро закрывается, так что еще по стаканчику, ловим машину, и едем к тебе.
- Макс, я не могу, у меня стрелка через полчаса.
- То есть всю ночь будешь Маринку развлекать?
- Ну, развлекать-то я всю ночь буду далеко не Маринку…
Мы дошли до метро. Он проводил меня до вагона, и когда поезд подъехал обнял и попытался поцеловать в губы. Я оттолкнула его и убежала. Было ужасно противно. Интересная логика у человека – если у меня с кем-то роман, значит я и ему не откажу… На следующий день я написала заявление «по собственному желанию», и больше мы с Максом не виделись. Только говорят, что новым молоденьким корреспонденткам приходится с тех пор выслушивать его байки про то, «почему он со мной расстался». Это помимо историй о бывших женах и службе в армии.