Кусок 4. Истории Люды Жабоед
История антижабских выступлений в Украине была небогата, но начиналась со знаменательного восстания в городе Ямполе, которое запомнили многие и надолго. Никто не ожидал от этого глухого угла земли украинской ничего, кроме медленного умирания, но вдруг явлено здесь было то, чего никто уже от украинцев и не ждал. Хотя начало было самое полубандитское.
В областной центр, то есть Сумы, собралась приехать одна тонкоголосая певичка. Первые афиши в городе появились аж за месяц до концерта и народец сразу же потянулся в кассы приобретать билеты. Не так чтобы уж очень приезжавшую певичку любили, но была она мать трёх детей, вида не разъёбанного и вполне олицетворяла доброту и порядочность за которой успели изрядно соскучиться. Притом и голос вроде хороший был, то есть не минетами на сцену выбилась, а поделом. Проститутки всякие, голожопые пидорасы всем уже надоели, поэтому народ и стал деньжата собирать, стремясь отдохнуть душой.
Уже через неделю стало ясно, что билетов не хватает, поэтому решили делать второй концерт. Ко дню приезда созрел и третий. Певичка, как и положено, посетила радио, где вяло отвечала на вопросы, насторожив своей тупостью. Но певица не знаток, петь должна, а не умные вещи рассказывать, поэтому слушатели только благодарили да спрашивали о самочувствии детей, чтоб поумиляться ответам заботливой мамы. Её можно понять, работа, три ребёнка, муж-продюссер, всех тянуть надо, так что не до разговоров. Пусть поёт, голос то ангельский.
Для дамочек под сорок и за, голос навевал воспоминания о молодости, мужичкам аналогичного возраста позволяет возбудиться в рамках дозволенного, не получив при этом инфаркт. В общем к трем часам главный городской концертный зал был переполнен. Лучшие люди города пришли именно на первый концерт, опасаясь, что на последующих певица будет усталой. А кому охота потреблять подпорченный продукт? После первого концерта отцы города и области отбыли, вслед за ними и большая часть милиции. Беспорядков не ожидалось, поскольку певичка была спокойная, поклонники у неё публика благопристойная, всё семейные, от них хулиганства можно не опасаться.
Осталось человек десять милиционеров, стояли между рядами и позевывали. Прошел второй концерт и начался третий. Певица и так не очень была подвижная, а то и вовсе почти застыла, неудосуживаясь шевелиться. Рот исправно открывала и пела хорошо поставленным голосом хорошо известные песни. Где-то на седьмой в зале началось непонятное движение. Никто не заметил как, но из зала исчезли все милиционеры. Потом на сцену вышли трое дюжих мужиков в кожухах. Бесцеремонно певичку взяли и скрутили принесённым покрывалом. Концерт прекратился, зал зашумел, музыканты полезли заступаться, но получили в лоб и мигом остыли. Зал был успокоен двумя выстрелами в потолок. Под кожухами у мужиков оказались ружья, а у одного был даже пулемёт.
Зрители притихли, шептали, что ж это такое делается и где милиция. Некоторые пытались выйти, но на входах стояли вооруженные люди. Трое со сцены взяли певичку, отрезали большущий кусок понравившегося занавеса и убыли восвояси, уведя с собой музыкантов и пригрозив начать стрельбу, если не будут сидеть тихо. Первому, кто откроет дверь из зала пообещали пулю в лоб. А тому, кто первый поднимется, пулю в задницу. У них мол стрелки на балконе.
Так как люди пришли на концерт серьёзные, то жизнь свою они ценили и лезть на рожон не собирались. Через полтора часа дверь снаружи открыл какой-то мужик. Он пришёл провожать жену домой, театр обнаружил пустым и тихим. Поднялся в зал, там тишина, все сидят. Потом сорвались бежать и в образовавшейся давке были раненные, слава богу без убитых. Вызвали милицию, те приехали, долго не могли поверить нескольким оставшимся зрителям, но когда в одном из туалетов обнаружили на полу связанную администрацию и милиционеров, то поняли, что дело серьёзно.
Через час на место приехал сам милицейский генерал, по всей области был объявлен план "Перехват", началось следствие по факту исчезновения гражданки соседнего государства. Тут ещё до сотни зрителей хватились, что нет их верхней одежды. То ли её попутно взяли похитители, то ли ранее вышедшие зрители. В театре царил хаос, граждане устраивали истерики, особенно женщины за свои шубы, прибежали вездесущие журналисты, к утру ожидалось уже центральное телевидение.
А самое страшное, что ничего не было ясно. Генерал громыхал на подчиненных, требуя результатов, взволновано докладывал губернатору. Вскоре в театр приехала прокуратура со спецслужбами. Свидетелей допрашивали, они давали похожие показания. Какие-то люди, частью в овчинах, частью в шинелях, с ружьями, был пулемет, стреляли, взяли певицу, вещи! И ушли. Незнакомые, молчали, без требований, кроме как сидеть на месте. Никаких догадок, что за люди. Словно пришельцы. Свидетели снаружи правда показали, что к театру подъезжал автобус. Но было темно, не разобрали какой.
Милицейский генерал тёр себе виски, рядом курил прокурор. Оба были мужики опытные, и потому случившиеся было для них, как гром с ясного неба. Оба прекрасно знали, что область под контролем, что нет здесь никаких сил, кроме подчинённых. Да, была преступность, была оппозиция, но никто бы не посмел на такой демарш. Никто. Тогда кто такие? Приходилось думать, что это столичные недоброжелатели губернатора устроили провокацию, чтобы облить его грязью при всей стране да ещё и в соседних. Губернатор то имел виды на Киев, а тут такой позор. Будто Чечня какая, людей крадут. После этого не про Киев надо думать, а про то, как бы на нынешнем месте удержаться. Губернатор это понимал и ясно сказал генералу, что если не найдут виновных к утру, то генерал станет безработным, а папка с очень интересными документами ляжет в дело.
Генерал и сам не дурак, догадывался что ему будет, поэтому поднял на ноги весь личный состав и устроил мощнейшие поиски. Все дороги были перекрыты, телефоны прослушивались, дома обыскивались. К утру стало ясно, что перехват успехов не принес, вдобавок пропали восемь работников ГАИ и три машины. Узнавать куда они делись было некогда, утром губернатор ждал на доклад, поэтому пришлось действовать по чрезвычайной схеме. Застрелили нескольких уголовников среднего ранга, двоих оставили в живых и так припугнули, что получили признательные показания. Можно было и заговор против президента вплести, но генерал побоялся выходить на такие высоты. Как старый служака, предпочитал синицу в руке.
В десять часов докладывал губернатору. Вводили виноватых, они признавались в своих мерзких действиях и ещё более мерзких намерениях, просили снисхождения. Генерал обещал, что певицу скоро освободят, оставшихся на воле бандитов повяжут, в офисе компартии обыски уже провели, нашли много вещественных доказательств и наркотики. Мешок. Губернатор, несмотря на 20 лет в партии, был яростный антикоммунист, вдобавок создал себе партию, занявшую одно из самых первых мест в президентском жополизании. Поэтому удовлетворённо улыбнулся и сказал, что никакой угрозы демократии в области нет. Всё это заснимали журналисты из Киева и даже парочка московских. В этот день губернатор стал царём экрана, мелькая во всех новостях. Ничего не потерял, даже приобрёл от этих неприятностей.
Но все ждали, когда освободят певичку. Показывали непонимающих, заплаканных детей, взволнованного супруга. Рейтинги сериалов невиданно упали, а новости стали смотреть все. На телеканалах стали делать ежечасовые срочные выпуски. Потом стали пускать выпуски через каждые полчаса и почти также повышать расценки за рекламу. Радио крутило только певичкины песни и новости, в прямом эфире звонили люди и плача говорили, что это удар и по ним, что они не переживут. Губернатор, тот ещё змей, понимал, что если к вечеру Валерию не найдут, то появятся первые обвинения в его адрес. Что не обеспечил и не смог.
Поставил крайний срок, на лбу генерала появилась новая морщина. По-прежнему не было ничего известно о настоящих похитителях. Никаких следов. Пришли, забрали и ушли. Местные журналисты проводили остроумные параллели с какими-то черными крысами, генерал проконсультировался в санстанции, но там только испуганно дрожали и ответствовали, что крысы не причём, а объем площадей, подвергшихся дератизации в текущем году увеличился на семь процентов. Тут еще головная боль с пропавшими гаишниками. Куда делись неизвестно. Опять бесследная пропажа.
Это уже походило на мистику. Сообразив откуда ноги, генерал сразу поехал к лучшей сумской гадалке и чуть ли не ведьме Татьяне Чаросветл. Дамочка приторговывала всякой наркотой, поэтому встретила генерала приветливо и приняла вне очереди. Мигом раскинула карты и подтвердила, что корни идут в Киев. Генерал достал пистолет и щелкнул курком.
-Где эта ****ина! Певичку давай!
Чаросветл работала с милицией давно и сообразила, что дело вполне может дойти до рукоприкладства. Поэтому не стала тратить время на оправдания, а напряглась, поднимая в себе магические силы. Пошла пена из рта, судороги, упала со стула, лбом о финский паркет, набухшие вены. На медиумном уровне искала и вроде бы нашла. Когда очнулась, тихо прошептала:
-Ямполь.
Голова упала и главная ведунья города отключилась на компенсацию. Генерал выбежал, яростно мотая головой. Фигня какая-то. Ямполь, обыкновенный райцентр, тысяч десять населения, даже банд нет. Причём тут мог быть Ямполь? Но так ехать было больше некуда, то приказал туда. Сто пятьдесят километров расстояния, час езды, если на джипе, но два автобуса с ОМОНом означали минимум удвоение времени. Каждому бойцу по два боекомплекта и вперёд.
Уже когда отъехали от Сум, генерал стал волноваться, что начудил. Мало ли что гадалка сказала. А он поверил, будто баба. Может ей показалось, что. Защипел генерал от сомнений, но тут же успокоился, что ничего лучшего не придумал, а раз так, то лучше ехать, чем на месте сидеть. Потом еще заместители подсказали, что все пропавшие гаишники были с дороги в этот самый Ямполь. По дороге. Развернули карту, проверили и стали потирать руки, весьма довольные тем, что кажется смогли взять след.
Генерал приказал передать по рации, чтоб подымали ещё людей для подкрепления. На карте вокруг Ямполя обозначались леса, вдруг придётся облавы делать. Во всех райцентрах по дороге должен был оживать личный состав управлений, пограничники пообещали вертолёт и собак. Наконец то связались с Ямпольским УВД.
-Где майор Чубренко!
-На больничном, а кто говорит?
Генерал взматерился и пообещал таких бед, что у адъютанта даже поднялось давление. В Ямполе положили трубку. Генерал растоптал свой сотовый и стал набирать на адъютантском.
-Ты уволен! Чубренко тоже уволен! Все уволены!
-Так кто говорит?
-Генерал Петухов!
-А зачем кричать?
-Через час мы приедем и кричать будешь ты, я тебе устрою!
-Так вы к нам едете?
-Всем ****ец!
-Лучше не едьте, а то беда будет.
Генерал растоптал и второй телефон, пообещав, что лично пристрелит сволочь.
-Что это за Ямполь?
Адъютант доложил, что райцентр, как райцентр. Рассказывать о тамошних неладах побоялся. А нелады были такие, что начальник УВД уже с год в области не показывался, приезжал только зам. Ходили слухи, что вроде так какие-то беспорядки были, но ямпольцы это отвергали, а посылать комиссию для проверки ввиду малости района и тёмности слухов смысла не было. Теперь вот всплыло непонятно что. Генерал курил, иногда рычал по рации. Несколько успокоился, когда в райцентрах стали присоединяться подкрепления. Хоть тут всё в порядке. Имел разговор с губернатором, сказал, что к вечеру непременно будет и певицу привезёт. Губернатор сказал, что последний шанс и бросил трубку.
Генерал приказал прессу не пропускать, мало ли чего. А сам задумался, что делать. Ну приедут, возьмут город под контроль, что успеют прочесать, но леса то вокруг большие, их за неделю не проверишь. А баба нужна к вечеру и отговорок никто слушать не станет. Думал пока приедут личный состав местного управления мобилизовать, а там такие безобразия. Главное, чтобы это не открылось, иначе здравствуй пенсия. Помощники сообщили, что 350 человек всего в отряде и ещё столько же к обеду подтянутся. Сила не маленькая, делать нечего, надеялся, что нахрапом найдут. Потом её в машину и на максимальной скорости в область. Машина была у генерала мощная, джип редкой масти, ценой чуть ли не 200 тысяч долларов. Подарил эту цацу один вор в законе, за что получил возможность поставить фабричку для переработки маковой соломки. Хорошо развернулся, но ошибся в дележах с властью и был найден взорванным.
Только вспомнил генерал дымящуюся воронку, остатки машины и разметанную кровь, как вперед что-то бухнуло и началось резкое торможение. Так как адъютант был не пристёгнут, то вылетел в переднее окно. Шофер сильно повредился грудью о руль, генерал просто ударился, тем более, что сзади джип поцеловала девятка одного из районных начальников.
Генерал выскочил и матерился, пока не увидел пламя впереди. Побежал туда. Горел автобус, кто мог оттуда выскочил, но несколько трупов осталось. Впереди автобуса ничего не было, значит не авария. Колона сгрудилась, все друг другу мешали, суетились, кричали, явно не понимаю, что случилось с автобусом. Генерал сам сперва растерялся, но потом сообразил, что надо срочно всё налаживать иначе можно и под суд пойти. Приказал послать вперёд машину, а пожар тушить. Только полилась квелая пена из огнетушителей, как метрах в ста взорвалась посланная машина. И чей-то голос через громкоговоритель приказал убираться, а то всех перестреляют. Генерал приказал в пешем порядке прочесать придорожные кусты, но оттуда началась стрельба и ОМОН залёг. Автоматы то были, но патронов немного да и воевать как-то не хотелось. Они же не солдаты, они порядок наводить. А тут война какая-то.
Война. Генерал даже за сердца взялся. От произошедшего совсем одурел. Ладно явились в областной центр, натворили дел. Это было необычно, но хоть можно было представить. Тут же мины на дорогах и стрельба. Да ни один нормальный бандит, увидев такую армаду милиции не стал бы связываться. Тут же приказывают через громкоговоритель уходить. И это в каком-то сраном Ямполе! Забитый район забитой области, а тут война целая. Ну он этим земледёрам покажет!
Приказал транспорт отвести, бойцам занять оборону, сообщил в область, что мятеж. Там никто не поверил, подумали, что кто-то хулиганит. Дозвонился губернатору и рассказал всё. Пока были банды, это только генеральская беда, но мятеж это уже беда всех. Губернатор выслушал и загнул маты. Он объяснил, что в области не может быть мятежа, потому что тут некому восставать, тем более в Ямпольском районе, где одни заброшенные сёла и умирает каждый год вдвое больше, чем рождается.
-Там одни алкаши, там некому мятеж поднимать!
-У меня автобус взорвали и машину, десять человек убито! По нам миномёты работают!
-Да не может такого быть!
-Может, армию сюда надо, армию, а я пока их попридержу.
-Кого их?
-Бунтовщиков, кого же ещё. Самолёты сюда нужно, самолёты, ракетами их.
-Ты что, с ума сошёл!
Бухнул пушечный выстрел. Генерал смотрел, как из леса выехал танк и прямо по полю едет к дороге. Танк Т-34, как в фильмах про войну и выглядел ненатурально. Но снаряд настоящий, перелетел метров на пятьдесят дорогу и гулко разорвался в поле. Второй попал в грузовик. Милиция побежала. С танками воевать их никто не обязывал. Да и нечем. Когда голос в громкоговорители приказал лечь, все легли. Генерал остолбенело смотрел, как вслед за танком из леса выехало три трактора с прицепами, полными вооруженных людей. Эти люди, быстро собрали оружие у милиции и приказали той уходить в пешем порядке. Генерала и трёх полковников посадили в прицеп и повезли в Ямполь.
Там их представили толстой женщине с бородавкой на носу. Она сидела в роскошном кожаном кресле прямо на площади перед райадминистрацией. Перед ней стояла толпа народа, одобрительно гудевшая на все слова бабы.
-Ну что сволота, получили! Говорили же тебе не соваться сюда! Или наград захотел от своего дьявола рыжего? Они хотели уничтожить нас! Хотели вернуть нас в покорность сатане!
У бабы плохо пахло изо рта и красные щёки. Народ взревел:
-Мамаша, убить их!
-Убить. Головы долой, генеральскую Щербатому в подарок передать.
Щербатым в области называли губернатора. Тут же повалили генерала, шею на шахматную доску и начали тюкать топорами. Но те были маленькие, висели для украшения на стенах чиновных кабинетов, поэтому пришлось долго возиться. Но толпа подбадривала, завыли все, когда голову стали паковать в коробку от торта "Сумские каштаны". Её погрузили в багажник легковушки, адъютанта за руль и отправили. Потом баба приказала празднование прекратить, всем разойтись по местам, чтобы враги не смогли внезапно напасть на их благодатный район. Всем держать бдительность и дисциплину, а не то…!
Люди радостно содрогались и обещали биться за счастье до конца. Баба же ушла в здание администрации, где ещё болтался на веревке труп руководителя. В актовом зале уже всё было приготовлено, музыкантам дан строгий наказ играть хорошо, дерзкого трубача даже выпороли. Певичке пообещали или аплодисменты или к стенке, она вся дрожала и оттого когда запела, так получилось необычайно проникновенно. Баба сидела и тихо хлюпала, рядом оставив автоматы, печалилась её охрана.
Не прошло и половины концерта, когда машина с головой генерала Петухова въехала во двор обладминистрации. Адъютант вышел, взял коробку и понёс. Видя его лицо, пропустили в самый кабинет, где обитал губернатор. Там уже сидели все силовики. Они обсуждали, сошёл ли Петухов с ума или белая горячка. Потому что смешно даже слышать было про заминированные дороги и подорванные машины в краю, где ОМОН изнывал от безделья, потому что хватало кулаков участковых. Хоть семь шкур с аборигенов сдери, сидеть будут тихо. Бандиты тоже не дураки, чтоб пиротехнические безобразия устраивать. Значит никаких взрывов на дорогах, а тем более мятежей быть не может. Петухову же пить надо меньше, а работать больше, чтоб певиц не воровали, позоря область на весь мир.
Когда из коробки ошалелый адъютант достал голову, то все выпучили глаза и задрожали. Голова покойного Петухова была весомейшим аргументом того, что в области что-то не так. Раз смогли генерала, то смогут и их. Первая мысль - убежать самим и увезти семьи. Но у губернатора семья была за границей, так что он мог не паниковать. Потрогал голову, вспомнил каким славным генералом был Петухов, сколько тостов знал и все приказания выполнял на отлично. Жаль кадра. Но губернатор не любил жить воспоминаниями, а потому голову на вынос, а военным приказ начать наступление и мятеж подавить. Журналистов выдворить всех, на улицах комендантский час, по телевидению и радио - промывку мозгов.
С двумя последними пунктами дело сладилось быстро, а вот с военным наступлением не получилось. Начальник гарнизона доложил, что наступать нечем. Танков нет совсем, три бронетранспортёра на приколе, так сказать требуют капитального ремонта. В местном артучилище есть самоходки, но они старые, может за город и выедут, а до Ямполя точно не дотянут. Да и подбить их легко, раз у бунтовщиков танки.
Решили, отправлять солдат и курсантов автотранспортом, Ямполь штурмовать пешим порядком. Спецслужбам дали задание вызнать что оно там делается в том чертовом городке. Президенту губернатор доложил о заговоре врагов государства с целью свергнуть демократию и ввергнуть страну в пучину того и этого, но одинаково плохого. Нужны авиация и бронетехника в помощь. Жаба, судя по всему, сильно испугался, всё пообещал и на следующий день уехал демонстрировать свою уверенность в срочное иностранное турне.
К Ямполю потянулись танки, а оттуда первые донесения с очень странной информацией. Оказалось, что власть в районе взяла некая крестьянская баба, очень любимая народом. Обещает справедливость и уничтожение безобразий. Президента называет не иначе как Рыжая пакость и грозит его посадить на кол народного гнева. Что за баба, кто за ней стоит и чего хотят - неизвестно. Только имя всплыло. Звали бабу
ЛЮДА ЖАБОЕД
Как уже известно, по отсутствии жаб-людоедов скоро вымерли в Ивоткинских краях и сами жабоеды. На том бы истории и конец, если б не генетика. Оказалось, что не затерялись жабоедские гены, а дремали себе под спудом в местных обитателях, иногда просыпаясь в людях упорством чрезвычайным и не склонностью к рабству, хотя последняя черта в продолжении веков истреблялась истово. Зато крепость организма, привыкшего к простой пищи, здоровье и сила необычайные, а также устойчивость в мыслях, ввиду их отсутствия почти полного, обеспечивали потомкам жабоедов выживание. Даже колхозы пережили и голодовку, от которой почти все население местное, не имевшее в крови жабоедных примесей, повымерло.
Года за три до войны, явился в ивоткинское село, называемое Донным, человек. Росту малого, глазёнки пуганные, худ, оборван, к труду не обучен. Даже скотину выпасать не мог, потому как здоровьем хил, дождей и солнца боялся. Взяли его в колхоз писарем, потому как жабоедская кровь умственной работе не способствовала, а людишки с другой кровью вымерли. Мужик на хлебе из травы, толченных буряках да калине отъелся немного, от шорохов уж не дрожал и прибился к одной крестьянке, муженёк которой комсомольцами застрелен был за неповиновение. Так как в бабе часть крови была жабоедская, то между ног змея обитала, но маленькая и совсем не ядовитая, поэтому мужичок пристроиться мог и когда отмяк на буйных телесах бабьих, рассказал.
Что сбежал из города, где грозил ему арест с последующей Сибирью, а скорей всего бы помер, потому как здоровьем слаб и тюремных мучений не выдержал бы. Баба понимала только, что сбежал мужичок от напасти и жалела его, заботилась, чтоб легче ему жилось на свете, мелкому такому да хилому. Для подкрепления его, била в прудах лягушек, против которых имела природную неприязнь, и варила из них борщи. Так и жили, без достатков, но в согласии. Он тихую гавань нашёл, где желал отдыхать до самой смерти от жизненных перипетий, она же нашла кого жалеть и нежить, так как детей, несмотря на разменянный третий десяток не имела.
И продолжалось бы дальше сие скромное счастье, но война вдруг загремела. Сначала только по радио рассказывали, потом мужиков почти всех забрали, человечка за хромую ногу и припадочность оставили. К зиме приехали некие в железных шапках, по человечески не разговаривающие и стали грабить. Но такая нищета, что и умелому человеку забрать что-то трудно. Люди разозлились и спалили несколько хат, попутно застрелив и человечка за еврейский вид. Уехали, а баба упала на труп выть. Два дня лежала, потом руками могилу вырыла, человечка туда сложила, сверху камней навалила из давно разрушенной церкви.
Пошла умирать, но оказалось, что крепка очень и как смерть её не грызла, а съесть не смогла. Вдобавок баба беременная оказалась. То ли смиловался бог, то ли счастье бесплодную её плоть растопило, но понесла. Соседки подсказали ей, что жить надо, ребеночек появиться, будет о ком заботиться и лелеять. Она и осталась. Родила девочку, крупную, сильную, которая голод выдержала и морозы. Когда советы обратно пришли, то стали остатки население переписывать и по совету назвали девочку Людой, фамилию же написали Жабоед по неизвестной причине, все ведь уже про истребителей жаб-великанов забыли. Наверно чудо.
Девочка росла, видом похожа была на мать, но соображала в отца. Даже в школе училась, где освоила буквы и сложение с делением, оставив без внимания умножение. После того, как третий раз осталась в пятом классе, бросила учебу и стала матери помогать. Устроилась в колхоз скотницей и работала там много лет, замуж так и не вышла, мать похоронила. Когда безобразия начались, колхоз их и так на ладан дышавший, распался, живи, как хочешь. Людмила хозяйство завела, двух коров, кабана, кур порядочно. Трудилась много, но по еде не бедствовала. Ещё и старушке-соседке помогала, с которой они одни на своём конце села остались. У старушки был телевизор, вечерами, когда свет был, сходились и смотрели какие там безобразие показывают.
Раз Людмила поехала на усадьбу колхоза, зерна выписать. Право имела, землю то в аренду отдала, но председатель заартачился. Видит, что баба темная, неразумная, причины выдумывать стал. Но Люда обман почуяла сразу и заупрямилась. Председатель привык обманывать легко, поэтому разозлился и матом гавкал пока не получил по голове да так, что пластом слёг. Люда сама в амбар зашла, нагрузила на санки положенных три мешка и потащила по траве. Вечером к ней милиция нагрянула, затащили в машину и повезли в район тюрьмой угрожая. Посадили бы бабу, но раньше председателя поймали за воровство. С кем-то не поделился и сел, а Люду отпустили.
Пришла она домой и села плакать, чтоб хоть немного унижения прошедшие облегчить. И били её и дразнили и туалеты мыть заставляли, голодом морили, один даже изнасиловать пытался, но змеи испугался. Пока она за решеткой сидела, хозяйство всё её растащили и дом даже. Переселилась к старушке, чему та была только рада.
Однажды смотрели они старенький телевизор, тут как раз президент вылез врать. Стал своё заливать и так выходило, будто сейчас хорошо. Вертит своей головой, улыбается во весь рот, довольный як сволочь. А Люда вспомнила беды свои, тут ещё кто-то крест железный с материной могилы украл, сдал наверное на металлолом. Сволочь же всё про достижения заливает, что скоро будет лучше и улыбается, улыбается. Люда сначала мельком заметила, не поверила. Присмотрелась - точно! Даже дыхание перехватило от омерзения. Потому что ясно увидела Люда, что президент то Жаба. Маскируется, конечно, под человека, но жаба. Самая натуральная жаба. Огромная. Жаба-людоед. И вспыхнула тут в Людмиле ненависть, всколыхнулась жабоедная кровь. Потянулись руки к экрану, чтоб эту пакость взять и придушить, сердце его похабное вырвать и растоптать, как дохлую мышь.
-Люд, ты чего?
-Жаба он, Егоровна, жаба, сама посмотри.
Егоровна сначала испугалась, непривыкла про власть плохо говорить, а потом присмотрелась и точно жаба. Слизкая, мерзкая, ротатая и глаза убийцы. Старушке плохо стало, капли пришлось принимать, а Людмила собираться началась.
-Ты это куда?
-В район. Расскажу, что жаба, нельзя ведь жабе подчиняться, жабу убить надобно!
Взволнованная она была и старушкины увещевания не послушала, пошла в Ямполь. По темноте и дорогу знала плохо, пришла только к утру и тут же стала всем рассказывать. Ей бы может и не поверили, но собирались единственный городской завод закрывать, а как же жить? Тут баба пришла, по возрасту в матери годиться, видно, что не пьяница, не дура, говорит, будто президент жаба. Многие вспоминать начали и точно жаба, только не понятно, как же они раньше не догадались. Стыдно сказать, жабе подчинялись, позор на весь мир.
Единственная площадь города собрала несколько тысяч народу, обсуждали. Районный правитель испугался как бы чего не было, приказал милиции народ разогнать. А у милиции недавно совсем льготы сняли, они сами недовольные. Но вышли, стали кряхтеть и дубинки показывать. Им газеты с президентским портретом, объяснили, что и как. Они посмотрели, и впрямь жаба. Ещё и льготы отнимает, сволочь! Начальник райотдела попытался было подчинённых от бунта уберечь, но эта самая баба, взявшаяся неизвестно откуда, так ему залепила кулаком, что только фуражка поскакала по выщербленным бетонным плитам. Баба приказал повесить майора за ноги и вытаскивать "этих мерзавцев из начальства". Тоже вешать, чтоб не предупредили Жабу о народном восстании.
Поверили, вытащили, повесили, попутно обнаружив, что начальник района тоже жаба. Ишь как мерзавцы претворяются, не зная и не поймёшь! Баба сказала, что их всех жаб убивать, иначе добра не будет. На дороге в область приказала выставить пост, чтоб жабьи силы не могли городок взять наскоком. Начала Людмила восстанавливать справедливость, чтоб не обижали людей и всё как надо. К вечеру висело по Ямполю уже человек тридцать и дело на лад пошло. За следующий месяц, почти все безобразия в районе искоренили и стали дожидаться улучшения жизни, которое несомненно должно наступить.
Потому что во главе не жаба стала, а мать. Все Людмилу так чувствовали. Верили ей, доверяли, знали, что не обманет. Жила она скромно, из начальственных хором выбрала маленький кабинетик, куда лежак поставили и кожухов несколько постелили. Ела, что и все, целыми днями по городку ходила, помогала людям, чем могла. Они себя должными почувствовали, а тут узнали, что певичка в область приезжает. Эту певичку Людмила очень любила, всегда, когда слушала - плакала, глядя на неё худенькую и хорошую. Песни не похабные пела, а жалостливые, приятные песни.
Два отставника, которые остались в Ямполе от расформированного полка и прозябали, а ныне в военачальники выбились, решили Людмиле приятное сделать. Заправили автобус, отобрали два десятка мужиков крепких, вооружились и поехали. Там дождались, пока несколько концертов девица отпоёт, не хотели зрителей обижать, потом милицию повязали, её забрали и в автобус. Попутно шуб прихватили и дорогих пальто, потому что всё равно за народные деньги куплено.
Поехали обратно. Километров сто проехали, когда на дороги гаишники повылазили, начали тормозить. Мужики их крутили, машины и оружие забирали. Людмила то обещала на освобождение страны поход, там и пригодится. Певичку привезли к Матери, сказали петь, а сами, чтоб зря не тревожить, подальше от городка дорогу заминировали и поставили огневые точки. Не дураки были, понимали, что жабы такого не потерпят, полезут свои земноводные порядки наводить. А мы им в глаз.
Дождались, подорвали, подстрелили, в самый нужный момент несколько умельцев, танк в ход пустили. Танк стоял памятником на площади, его с неделю уже ремонтировали и успели в боеготовность привести. Впечатление произвёл, милицию обезоружили, генерала повезли к Людмиле. Та увидела и хоть растрогана певичкой было, но вспенилась. В кабинете, куда её на издевательство водили, кроме президентского портрета и фотография генеральская была.
Приказала голову долой и отправить губернатору, который тоже несомненно жаба, несмотря, что из степных краёв рядом. Бывают ведь жабы и земляные. Потом Мать успокоилась, вывела певицу на площадь и приказала всем петь. Потом отпустили её с мешком гречки и стали к обороне готовиться, потому что главная жаба выступила по телевизору и пообещала мятеж подавить.
Стали гнать на Ямполь танки, но половина их по дороге сломалась, а экипажи оставшихся сами сдались, когда послушали её разоблачение про жаб. Посланы были автобусы с ОМОНом, но частью разбежались, а частью сдались, потому что нечего им было против слова Матери говорить и стыдно было кровь за Жабу проливать. Почуяла она у себя в Киеве неладное и затеяла подлости, в чем была главная ее сила. Сперва так измыслила, что нашли недалеко от Ямполя с десяток молодых солдатиков, со следами страшных пыток. Потом стали по телевизору показывать, что процветает в городке свальный грех и человекоядение. Опытные пропагандисты работали и так взялись за промывание мозгов, что едва там что-то и осталось. Сперва стали бояться нашествия ямпольских дикарей во главе с дикой своей предводительницей, а потом соглашаться стали, что врачевать сию язву нужно исключительно операционным путем. Все самолеты, какие в стране еще оставались, подняли и пошли утюжить городок бомбами. В два дня и управились, потому как был Ямполь мал и одноэтажен.
Потом уже, по развалинам и пеплу пустили цепи автоматчиков, но были они встречены огнем. И еще несколько дней вместе с артиллерией возились, пока не убили последних. И никто не сдался в плен. Затрепетал тогда Жаба, сам приехал на пожарище, сам ходил и принюхивался к трупам. Что за люди такие, оттуда взялись? Ведь были рабы, что одного тычка в зубы хватало, чтоб в чувство привести. А тут клали жизни свои и ни один не скурвился. Вроде и украинцы, вроде из самого забитого угла, а откуда в них эта завзятость была? Откуда в бесхребетных хребет появился и в безответных ответ? Не знаки ли этого того, что встает народ украинский? Что есть в нем соль, которая падет на раны Жабьи.
Испугался Мерзавец и приказал сравнять Ямполь с землёй, а сверху насыпать химикалий, чтоб отравить здесь и землю и воды и воздух, что во всей округе лишь царствовала смерть. А труп Людмилы Жабоед так и не нашли, потому что спрятала его украинская земля.