Кусок 3. Сон про героя
На ночь подкрепилось Чудовище двумя победителями всеукраинской олимпиады по физике, молоденькими такими хлопцами из провинции и заснуло в самом хорошем настроении, какое только и бывает, что после потребления технической интеллигенции. Потому что они люди ответственные и верят в разумное устройство мира. Поэтому когда увидят чудовище, то ужасаются во всю. Не то что всякие гуманитарии. Эти сволочи и в себе не уверены, не говоря уж об мире. Потому Жабе ничуть не удивлялись и даже ужаса в них было мало, сплошная рефлексия. Оттого никакого удовольствия, одна изжога. Так что любило чудовище вкушать тех, кто, как минимум, познал суть двойного интеграла.
И всегда организм принимал таких хорошо, но в ту ночь случился сбой. Может подпорчены школьники были литературой или изобразительным искусством, может другая причина, но вдруг приснился Жабе страшный сон. Раньше ему почти не снилось ничего, потому что животное беспечальное, питается хорошо, в будущем уверен, какие тут сны. Но вдруг на тебе. Сон. Одного этого хватило бы, чтоб Мерзавец испугался и встревожился. Вдобавок сон был страшный и с маленькой буквой "п" в правом верхнем углу. Говорят, это значило, что сон пророческий. Другие говорили, что сон ****ический. То есть видевшему его ****ец. В обоих случаях всё для Жабы было плохо. Утром Пакостник проснулся с дрожью в своём хладнокровном теле и весь измаранный собственным говном. Такого с ним никогда не было и Рыжий заперся в своём кабинете, чтобы вспомнить то, чего он так испугался.
И вспомнил такое. Будто сидит он в своём кабинете на Банковой и размышляет, кого бы ему съесть сегодня. Охрана только и ждёт, чтобы выполнить приказ. Перебирает Жаба в уме разные категории двуногой пищи, никак не может выбрать между детьми и спортсменами. Как вдруг раздаётся страшный грохот, будто тысячи громов враз ударили. Всё начинает падать и рушиться, пол под ногами дрожит, свет мигает. Ветер неимоверной силы врывается в кабинет и выдувает оттуда всю охрану и большую часть мебели. Только жаба, вонзив когти в паркетный пол, едва устоял под напором пахнущего опасностью воздуха.
Вдруг всё стихло, так же внезапно, как и началось. Яркий свет из окон с которых сорвало шторы. И приближающееся дрожание пола. Жаба сразу понял, что идёт Он. Наверное, подсказала мудрая задница, потому что никого не ждал и ни о каком Нём не знал. Вот растворяются двери и в залу входит человек. Взгляд его сосредоточен, поступь легка, руки сжаты в кулаки.
Мерзавец не успел рассмотреть лицо вошедшего, потому что сразу был скован предсмертной судорогой. Холод смерти напрочь сковывает хладнокровное чудовище. Лишает возможности сопротивляться, даже бежать. Лежал камнем и чувствовал, что человек подходит. Коснулся носком, обутым в кроссовок чудовищного тела. Поднял его своими сильными руками, взметнул вверх и со всей силы ударил об колено. Окаменевшее тело переломалось пополам и двумя обрубками рухнуло на пол. Несколько судорожных движений и Жаба умер. Но вопреки всем правилам сон на этом не кончился. Жаба ещё увидел, как его куски были собраны в картонные ящики и отнесены в большой костёр из высших чиновников. Пепел был собран и залит бетоном, чтобы навсегда изъять запятнавшие частицы из жизненного оборота. Потом ещё были грозные предзнаменования в устном виде, но Жаба их не запомнил. Хватило и того, что видел.
Сну Негодяй безоговорочно поверил, тем более, что сон уже несколько раз предупреждал его о грядущих опасностях. С буквой "п" в уголке. Что увидел, то и сбудется. Жаба затеял думать, чего ж он увидел. То есть пытался истолковать сонные символы в реальных опасностях. В этом изрядно помогла, скрывающаяся в филейных частях советчица. Она истолковала так, что сон предсказывает появление героя. Естественно отрицательного. Он соберёт в себе всю ненависть неблагодарного народа и придёт сокрушать президента. Этого героя нужно найти и переубедить. Сделать своим преданным слугой, потому что судя по сну у него огромная сила. Простому человеку не по плечу поднять взрослую жабу-людоеда и переломать об своё колено.
-Откуда, блять сила?
Задница предположила, что в нём сила народа, страсть десятков угнетаемых поколений. Он ответ на столетия бед и несчастий. Он будет слеп в своём гневе, как породившей его народ. Он будет гневлив и упрям. И чтобы избежать бед, нужно обратать и приручить его. Сила великое дело, но ещё большая сила, её приложение. Много есть мышц, способных на сильный удар. Но мало голов, способных направить удар самым достойным образом. Найти порождение народа, найти как можно быстрее!
Но Чудовище не помнило ни лица героя, во сне не была названа его фамилия и даже имя. Как найти иголку в почти пятидесятимиллионном стоге сена? Рыжий дал приказ собираться советникам своим. Если задница отвечала за судьбинные советы, то эти были сильны в процессуальном смысле. Пока светлейшие головы и рыльца в пушку съезжались, Жаба успокаивался тем, что раз уж пережил опасность, указанную сном.
Указующий перст
Однажды сон с буковкой "п" в правом углу уже являлся чудовищу. В вечер перед тем оно никого не ело, чувствуя лёгкое недомогание и долгоиграющий бодун ещё со вчерашнего приема друга из Польши. Поэтому спать лёг пораньше и заснул быстро. Как вдруг во сне явилось Жабе видение, не такое страшное, как второе, но также весьма неприятное. Грозный голос приказал ему, "рыжей твари", передать власть Александру Колию и бежать прочь из страны, иначе будет беда. Жаба, несмотря на многолетнее царствование и привычку к безграничной власти, испугался. Чувствительный его орган явственно сигнализировал об опасности, прося спасения. Да так сильно, что Жаба даже проснулся, полез рукой в кальсоны, успокоил пальцем расходившийся сфинктер и приказал охране найти этого самого Колия да побыстрей.
Хоть указание было строгим и президентским, но власть в стране была медленная, маховики раскручивались тяжело и потому к утру, когда президент завтракал и слушал доклад, этого самого Колия найти не удалось. Жаба тоже о нём не вспомнил, потому как имел привычку забывать страшные сны. Почему смолчала его жопа осталось неизвестным, может, надеялась на лучшее.
Но лучшего не случилось. Прямо на встрече с передовыми работниками науки опять раздался громкий голос, повелевший Жабе немедленно отдать бразды правления Александру Колию и уезжать, а не то хуже будет. Как бы в подтверждение тому, с потолка спустился палец и дал Жабе щелбан. Прямо в лоб Извергу. Загремел гром и ошеломлённый Жаба перекрестился, хотя в Бога не верил по примитивности происхождения. Всё исчезло, как и не было, но продолжать встречу далее Подонок не мог. Убыл во Дворец и спрятался там в окружении двухметровых охранников.
Хотя телекамер в зале было много, но ни один канал инцидента не показал и даже слухи не пошли, поскольку все боялись поверить, что есть на свете персты, способные указывать Рыжей сволочи. В сокровенных размышлениях думали об американцах, мол это они устроили негодяю подвох. Больше некому, кто же ещё против его всесилия пойдёт.
Сам Жаба воспринял всё куда правильнее. Тотчас же приказал изловить этого ****ого Колия, а пока суть да дело, велел собрать руководителей всех религиозных организаций, включая и маленькие. В час свезли иерархов, приказали улыбаться и выставили рядами. Президент сначала собрал воедино свои брови, чтоб напугать иерархов, потом улыбнулся, чтоб оттаяли и стал обвинять.
-Я ли не вам отец родной, волю полную дал, ни в чём препятствий не чиню, храмы строить разрешаю, по праздникам приглашаю и прочее! И вот благодарность такая! А ну сучьи дети признавайтесь, кто на меня богу настучал! Говорите, ёб вашу мать, кто осмелился на доброту мою плюнуть! Или, ****ь, смерти захотели!
Да как подпрыгнет, да как кулаком по столу. Тут все и обмерли то, религиозные предводители. Знали, что Ирод крут нравом, но чтоб так! Затрепетал народец, чуют беспримерные наказания и общие беды. А Жаба молний глазами набросался и говорит.
-Пидоров злоязычных найду! И так сделаю, чтоб и следа от них не осталось! А вам такое говорю. Кто сможет договориться с богом, чтоб больше громы не гремели и палец не являлся, того назначу главным и будет единая церковь по всей стране, чтоб разброда не было ни ***. Давно пора, ****ь, вас собрать в одну банду, чтоб глаза не мозолили. Кто договорится, тот и возглавит. Поняли?
Тут, как водится, раввин один возник, племя то быстрое.
-А если я отмолю?
-Тебе назначу. Был бы результат, а там *** то разницы. Вперёд!
Понеслись иерархи в разные стороны, а президент стал думать, какая сволочь под него копает. Оно понятно было, что свой кто-то, оппозиция на такую химию не способна. Теребил свой рыжий, немцами посаженный чуб да думал. Кто? И задница молчит. То ли ничего не знает, то ли плохое что чувствует и рассказывать не желает. Чудь даже страшно стало Жабе, хотя животное не из пугливых, как представил он, что уезжать придётся и власть бросать. Следом и пропитание исчезнет. Ведь в Европе людей кушать не получится, разве что по доброй воле, а поди найди таких.
К тому же в Европе обнаружить могут его земноводное происхождение. Убить то не убьют, там животные под охраной, но наблюдать будут так, что и не слямзишь никого. Расстроился и стал думать, что на всякий случай нужно людишек наесться, а то вдруг последние дни при власти.
Когда пришел к нему глава администрации и говорит, что нашли этих самых Колиёв. Только их Александров, аж семьдесят три человека и нет ли какой ещё приметы, чтобы выбрать нужного.
-Свози, блять, всех!
Хотел добавить, что в провалье, но смолчал. Опасно шутить с указующими перстами. А в провалье всегда успеется.
И помчались приказания по областям, что изъять таких-то из жизни и представить под ясные президентские очи да побыстрей. И чтоб в целости да сохранности и без шума.
(Кто я тогда был? Скот. Когда надо было открывать рот - закрывал глаза, когда надо было встать - склонял голову, когда надо было задуматься - смотрел телевизор. Что думать и зачем думать? Я человек маленький, паршивый инженеришка, меня не тронут. Это тем надо опасаться, у кого куски, у кого власть или кто о ней помышляет. Тех Жаба легко может в порошок, а я ведь песчинка, меня и тереть то не зачем, сам по себе раздавлен. Человек маленький, проживу, а задумываться не моё дело.
Только забыл я, как рассказывал мне дед о немцах. Сначала пришли они и забрали только евреев. Мы молчали. Потом пришли и забрали цыган. Мы молчали. Потом пришли и забрали коммунистов. Мы молчали. А когда пришли забирать нас, то не кому уже было слышать нас. И когда пришли за мной, то некому было услышать мой крик о помощи. Они свалили меня, связали, бросили в багажник и повезли. И почувствовал себя я скотом и стало мне горько на душе. А потом понял, что и есть скот и стало мне горько вдвойне. Молчал - получай! Пригибался - не жалуйся! Отворачивался - терпи! Чего заслужил, то со мной и было!
Пустят меня на колбасу. Слыхал я о заводиках, где из лишних людей шлёпают деликатесы, тем самым укрепляя экономику и режим. Все слыхали о тех заводиках, но хоть один сказал, что нехорошо это? Хоть один подумал, что нельзя из людей колбасу делать? Все боялись и все думали, что уж я туда не попаду, мелок я и Жаба меня не заметит. Только глаза Жабы - тысячи глаз и за каждым может смотреть. И вовсе не надо идти против неё, достаточно лишь, чтоб глянула Жаба и вот везут уже тебя на свежевание.
Понял я, что зря сокрушаюсь. Был бессловесной скотиной и достоин стать бессловесной колбасой. Не просто так, а за дела свои, за безделье. Ведь кушал колбасу из человечинки и посмеивался, что ишь против кого пошли, против самого Жабы. Так вам и надо гордецы, много захотели и низведены на положенное место, в колбасу. А я вот какой молодчик, я живу тихо да сладко, не залупаюсь и неприятности стороной обходят. Только жаба такова, что стороной не обойдёт, потому что со всех сторон она и теперь ученный я стал.
Когда привезли, то не плакал и не смеялся, не боялся и не сожалел, ко всему готов, потому что заслужил. Потащили меня куда-то, коридором узким, потом большой зал. Впихнули туда и закрыли следом дверь. В зале было с полсотни мужиков самого разного вида и возраста. Даже трое мальчиков, совсем еще маленьких, лет по пять. Сидели в углу и плакали. Остальные больше стояли и молчали. И мне знаками показали, что говорить нельзя. Кивнули вверх. Там с балконов торчали стволы автоматов. Молчание, натянутой тетивой наполнившее зал. По лицам было видно сколько у каждого вопросов и как бы нужно переговорить. В зал постепенно приводили новых, даже втолкнули девушку. Она была заплаканная и перепуганная.
Стал я понимать, что может и не колбаса. В неё без всяких предварительных ласк переводили, а тут поди ж ты, собрали зачем-то, держат. Может, хочет Жаба в веру свою принять? Про это я слышал. Что окончательно он распоясался и ввёл себяпочитание, объявился всемирным богом. А чтоб в жабью веру перейти, нужно ***ться и соучастие принять. То есть пасть перед жабой на колени, он тебя хуем по лбу пять раз стукнет, преподнесёт слизи мерзкой, глотнёшь и становишься жабистом. Многие на это были согласны, но уж очень ограниченный набор. Построже, чем в партию.
И как-то сразу всё во мне переменилось. То отчаялся, а то воспрял. Может это избранные, может станем жабистами, а это ж власть да уважение! Это ж повезло невиданно! Право дело, даже вспотел, хоть совсем не жарко было в зале. Вот ведь я инженер простой, а как стану жабистом, так мне сразу не меньше замначальника цеха должность будет! Заживу! Обрадовался я, чуть ли не заплясал. Слаб человек. Очень слаб. Дай ему ниточку надежду, паутинку дай и так себя оплетёт, что и не пошевельнётся, крепче цепей железных. Так и я, то укорялся, что скотом бездеятельным жил, а теперь обрадовался, что быть мне в начальниках! Тьфу, вспоминать срамно!
А тогда ликовало во мне говно, долго ликовала, часа три пока сидели в зале. Тут занесли еще одного, я так посчитал, что семьдесят третьего. И положили на пол. Потому что мертвый. По залу будто судорога прошла. Представилось многим, как защёлкают сейчас винтовки и весь пол укроется трупами. Это ж легче легшего. Я тоже испугался, потому что зачем мёртвый, по какой причине.
Приказали сверху строится в ряды. Стали толпиться, одни не хотели быть четными, другие в первом ряду, в общем начался разброд, рискующий перейти в мордобой. Боялись, что сейчас скажут каждого энного в расход и каждый с собственным пониманием эн стать пытался, чтоб минула беда. Я меж делом растерялся, потому что уверился уже в хорошее, а тут вроде и не совсем хорошо выходило. Ворвались в зал омоновцы с дубинками и мигом порядок организовали. Четыре шеренги с широкими проходами. Стоим, дрожим, не понятно, что и ожидать.
Как тут раскрылись ворота в зал и зашёл он. И стало тихо и стало холодно и стало страшно и дрожь пошла волнами и некоторые падали без сознания, другие бились в судорогах, третьи окаменели от ужаса. Потому что Жаба. Слыхали многие, что Жаба он, но понимали за брань. И удивлялись почему кричать некоторые - Жаба! Жаба! Жаба! Если ненавидят, так могли бы и похуже придумать оскорбление, а то ведь Жаба так себе. Вот ведь как бывает, когда слушаешь, а не слышишь. Жаба. Он Жаба. Настоящая жаба! Чудовищная жаба! Жаба. Хладная, кровожадная, мерзкая, гадкая, подлая, зверская, сволочная, Жаба!
Шёл он между рядов и падали люди, как подкошенные колосья к ногам его. Я хотел не упасть, я собрал все силы, но вот близко он и вижу пасть его безмерную и слышу зловоние дыхания леденящего, кровь и кости человеческие на огромных губах, смерть в глазах его, отравленную слизь на шкуре его, ***, третей ногой опирающийся на пол. И сколько я не крепился, но только стал он ближе подходить, как пал я и потерял сознание, потому что не может человек вытерпеть Жабу.)
Все собранные Колии были проверены как лично Жабой, так и лучшими его подручными, которые мацали, трясли, в глаза заглядывали, позвоночники изучали и анализы собирали. Как свидетельствуют акты, составленные персонально на каждого, все Колии оказались однозначными лохами. Среди них одна баба, Александра Колий и один помер в дороге от сердечного приступа.
Жаба задумался. Неужели Указующий перст повелел поставить ко власти лоха? Это ж насмешка какая-то выходила. К власти нужно долго идти, за власть нужно бороться, перегрызать людей пополам, не боятся крови и не знать совести. А тут просто на тебе. И зачем ему власть? Лох и есть лох, лоху власть даром не нужна. Он не поймёт и не оценит. Власть должна доставаться заслуженным. Мерзавец приказал готовить вагон, чтоб отвезти через пару дней весь этот мусор на фабрику в Конотоп, где делали колбасу из лишних людей. Он не мог отдавать лоху власть.
Ждал товарищей священнослужителей. Они что-то не ехали, видимо бог ломил слишком большую цену. Чудовище в бога не верило, это животным не положено, но то что есть он, знало. И полагало, что с ним вполне можно договорится. Денег не пожалеем, бог всё-таки, но тут и с его стороны нужно понимание, а не так чтоб сплошные выебосы.
Доложили, что приехали некие сектанты. Всё, договорились, никаких больше указующих перстов, когда можно окончательную реформацию по всей стране произвести. Жаба приказал их в тюрьму. Сам то не лох же, чтоб верить. Пусть пытают их хорошенько, иголки под ногти, яйца в дверь, чтоб языки развязались. А он подождёт несколько дней, а если перст появится вновь, то обманщиков в Конотоп.
-Потому шо со мной, блять, шутить нельзя, я кого хочешь переебу!
Собранных Колиёв приказал развести по камерам одиночным и жрать не давать, дабы в экстремальных условиях проявились их скрытые возможности. Подонок прохаживался по коридору, глядел в глазки, но как не всматривался, а достойного власти соперника не замечал. Рухлядь всё какая-то. Даже жрать их не хотелось за исключением одного пухленького с интеллигентскими руками. Писатель говорят. Жаба писателей ещё не ел. Спортсменов, артистов, художников, музыкантов, однажды даже басовую секцию хора имени Веревки сожрал, какалось потом тяжело. А писателей не пробовал. Интересно было что за пища, хотя ходили слухи, что говно люди.
Отвлекли, сообщили, что с десяток религиозных предводителей за границу намылились.
-За жопу и в конверт!
Это значило задержать до дальнейших указаний. Долго думал что указывать, но ничего определенного в голову не приходило. Советников привлекать не хотел потому что дело жизни и смерти, тут никому доверия нет.
Помучавшись, Жаба легла спать. Коли умилостивили указующий перст, то больше не появится, а коли нет, так может более подробные указания даст. У него же оправдание серьёзное. Семь десятков остолопов, поди разбери кому из них власть вручать.
Спал спокойно, как существо хладнокровное обладал значительным самообладанием. Но изряднейше испугался, когда среди ночи явился Перст, ничего не говоря схватил Жабу за шею и стал что-то выводить по лбу. Когда утром Пакостник проснулся, то почувствовал на лбу сильное жжение. Кинулся к зеркалу и увидел каллиграфическим почерком вырезанное промеж морщин "Петрович". Чудовище заорало во всю свою огромную пасть и приказало предъявить ему всех Петровичей из привезенных. Таковых оказалось два плюс баба, Петровна. Отдал приказ пустить обманувших сектантов и прочих Колиёв на колбасу, стал допрашивать тройку.
Девку не отбрасывал потому как был наслышан о европейских веяниях, когда бабы странами правили. Может и Указующий перст такого добра поднахватался. Кто его знает. Пока спецслужбы отыскивали всё про отобранных, Жаба поставил их в одной из комнат и ходил рядом, угрожающе позёвывая пастью. Трое отобранных дрожали. Впервые они видели президента рядом и инстинкт подсказывал им чудовищность его происхождения. Первым потеряла сознание барышня. Она была привезена из Запорожья, экология ни к чёрту, на каждого жителя по две дымящиеся трубы, поэтому о здоровье не спрашивай. Вроде чуть только устроилась в представительство солидной фирмы офисменеджером, про замужество стала подумывать, а тут такое. Где уж сил набраться, чтоб устоять перед жабой-людоедом, разгуливающей рядом.
Упала. Два других Александра Петровича Колия бросились её подымать и тут Жаба мерзко захохотал. Он всё наконец-то понял. По спинам нагнувшихся. Спина более молодого Колия, который из Сум, была округлая, выдавая тренированную гибкость позвоночника. Зато более старший Колий, сорокапятилетний мастер с Харьковского завода, наклонялся будто лом проглотил. Жаба приказал всех троих срочно на рентген, чтобы удостоверится в своей правоте.
Рентген показал, что действительно у харьковчанина есть крепкий внутренний стержень, существенно ограничивающий возможности организма по жизненной приспособляемости. У двоих остальных стержня нет и даже места под него не оставлено. То есть и захотят не нарастят. Эволюция серьёзная штука, особенно при украинском естественном отборе, когда прогиб единственный путь для жизни.
Теперь уж гадать было нечего, харьковского Колия имел в виду Указующий перст. А остальных в Конотоп, мясо молодое, колбаса отличная будет. Их погрузили в контейнер и отправили на вокзал. Здесь бы мне продолжить рассказ о том, что было дальше с выбранным человеком. Но рассказывать нечего, обдурил Жаба Указующий перст, подстроил Колию инфаркт да так умело, что комар носа не подточит. Перст и успокоился.
История Конотопской фабрики по производству колбасы из лишних людей
Но это всё дело будущего, а пока ехали два молодых человека с одинаковым ФИО и разным полом в славный город Конотоп, когда-то населённый редкой породой танцующий коней, в честь коих и получил своё название. Долго текла в этих краях спокойная жизнь, уж и война прошла, когда в самом расцвете Хрущевского правления стали на окрестных полях сеять кукурузу. А кони давай её жрать, вовсе без умысла, а потому что природа у коней такая.
Но умысел им быстро подвели, объявили контрреволюционными животными и прочим сбродом. Потому как не работают, земли не пашут, а собираются на конотопских площадях да танцуют развратные танцы, откуда и название к городу прилепилось вздорное. Тут ещё оказалось, что партийных среди коней почти нет. То есть как островок позора среди советского моря строителей коммунизма. Решено было позор ликвидировать. Собрали со всего Союза переселенцев и отправили в Конотоп, чтоб заменить конское население советским. Коням, понятное дело, такое понравится не могло, стали они сопротивляться, кусать да топтать. Время было строгое, в космос человек полетел, поэтому недовольных быстренько к ногтю. То бишь стрелять стали коней под предлогом сугубой опасности для человека.
Чтоб мясо зря не пропадало, построил колбасный завод и наводнили одно время весь СССР конской колбасой. Когда кони кончились, то завод некоторое время пустовал, пока некая светлая голова в Москве не придумала туда ненужных людей направлять. Коли не хотят коммунизм строить, так пусть хоть послужат пищей для тех, кто в строительстве задействован. Опять завод заработал. Большие надежды на евреев были, чтоб давать им визы, садить в самолёты и привозить в Конотоп. Только колбаса из них получалась слишком перчённая, мало кто хотел её есть. Да и мировое сообщество несколько заволновалось. Поэтому больших объемов завод не имел, кое-как перебивался на диссидентах. В перестройку чуть совсем не загнулся, потому как, то ли все нужные стали, то ли наоборот, но присылать сырьё перестали.
Пять лет стоял завод, пока не началась независимость. Пока рушили, так все хороши, а когда строить начали, то снова и плохие появились. С приходом ко власти Жабы, плохих стало больше. Администрация президента выделила кредит, купили современное немецкое оборудование, стали фасовать красиво и выбились в люди. Даже в Европу экспортировали, получая за украинский человеческий мусор вполне серьёзную валюту. Так бы ломай голову над бомжами всякими, пожизненно осужденными, оппозиционерами. А так грузи в вагон и не горюй. Есть человек, есть проблема, а тут проблемы нет, ещё и валютная выручка прилагается. Процветала конотопская фабрика.
И ехали туда двое молодых людей весьма половозрелого возраста. Ничего романтического у них не произошло, потому как напуганы были происходящим, у каждого гнетущее ожидание куда это их везут и что будет. Так как погрузили в грязную клетку со следами крови, то судя по всему ничего хорошего быть не должно. Потому сидели в разных углах и мучились. Он плакал, не готовый к смерти. Она костерила себя почём зря. Была ведь возможность мотнуть замуж за араба в какую-то южную страну. Так нет же, побоялась, что наберёт потом ещё кучу жен. Дура. Лучше быть второй женой, но живой, чем просто мёртвой. Идиотка! И этот мудак ещё плачет, будто сельская баба.
-Да не вой ты! И так тошно!
Колий, чуть пристыженный, затих, лишь тяжёлыми вздохами выражая свои переживания. Он больше всего боялся бесследно исчезнуть. Часто видел сны про камень и воду. Как падает большой камень в воду, несколько расходящихся кругов и снова ровная гладь. Будто и не было камня. Он хотел как-нибудь по другому прожить, оставить нечто более существенное, чем несколько сомнительных кругов в виде нескольких эротических романов.
От несправедливости хотелось плакать. Другой бы злиться стал, но этому мешала поразительная смирность характера. За то и любим был начальством, что работал много, в пререкания не вступал, с клиентами вежлив и располагающ, особенно для женщин за сорок, видевших в нём идеал сына.
Сквозь сон услышал, как кто-то за ногу дёргает. Открыл глаза - девица предлагала побег. Колий опешил. Он про это даже и не думал. Почти не соотносил свои думы с реальным миром. Приятна была трагичность мысли о смерти. Великая мысль, не какая то там дешёвка. Уже даже успел похороны продумать, как оно будет, кто что скажет и как даже враги хвалить будут, а тут побег. Это в кино только побеги случаются, а в жизни уж если смерть, то смерть.
-Дурак, решетка ржавая, проломим.
Если бы мужик предлагал, так и с места не сдвинулся бы, но барышне было не удобно отказывать. Поэтому подошёл к указанному месту и стал дёргать пруты. Они вроде точно выдавали некоторую видимость слабости. Стали их тянуть в разные стороны и за полчаса сделали некоторое подобие лаза. Барышня в него проскользнула, Колий следом. Уже представлял, как катиться по гравию железнодорожной насыпи, но оказалось, что дверь намертво заперта снаружи. Сколько не дёргали, даже на миллиметр не двинулась. Толково запаковали. Вернулся в клетку.
-Ты тоже обратно лезь, может и не заметят, что хотели бежать.
Делать нечего, залезла, прутья кое-как выровняли. Скоро и приехали. Вагон загнали в освещенный ангар и снаружи открыли, клетку краном погрузили в машину, где стояло еще несколько, повезли. В соседних клетках народу было побольше, человек по семь-девять. Люди самые разные. Одни вроде бомжи, другие вида приличного. Но почти все полураздетые. И молчат. Куда везут неизвестно, потому что брезентом накрыты, будто попугаи.
Завезли в другой ангар, клетки стали по одной освобождать. Людей уводили куда-то. Когда до однофамильцев очередь дошла, то толкнули в незаметную дверку. Там приставили к стене, всю одежду сняли и стали водой поливать да щетками, будто на автомойках, тереть. Вода была теплая, приятная, но тёрли больно. Как железо шлифуют, он такого не любил и кричать начал, но тыкнули в зубы и умолк.
Дальше работники в синей униформе связали руки и погнали дальше. В некотором неблагопахнущем помещении повалили Колия на стол и произвели клизьмование. Судя по размерам клизмы весомое. Усадили на толчок и несколько минут ждали. Потом повели дальше, попутно что-то уколов. Привели в большой светлый цех, где явственно пахло кровью. Свалили его, спутали ноги и подвесили за один из целой череды крюков. И понесло его. Кровь сразу прилила к голове, закружилось перед глазами, затошнило да рвать уж нечем было. Тащило на крюке, Колий обернулся, чтоб увидеть куда. А там был разделочный цех. Поступает человек, его током шарах и начинают потрошить сразу.
Колий этого не видел, но картину явственно представил. Не на помывку же вот так на крюках доставляют! Закричал, то есть открыл рот, но ничего произнести не смог. И спать захотелось. Удивительное спокойствие по телу разлилось. Будь что будет.
Очнулся от того, что упал. На холодный кафельный пол. Едва шею не сломал. Подумал, что глаза выкололи, потому что вокруг была темнота кромешная. Но глаза не болели и наличествовали. Удивился. Потом сообразил, что свет выключили. Люди наверху матерились, что совсем воры обнаглели, с предприятия государственной важности уже кабель прут. Стрелять таких.
Колий встал и начал на ощупь пробираться неизвестно куда и зачем. Три раза натыкался на препятствия, но тихо, на четвёртый что-то загремело. Ему крикнули не двигаться с места, а то будут стрелять. Колий пошёл дальше, потому что в темноте не попадут. А про оружие ночного видения не подумал, хотя в фильмах видел не раз. Если всё думать, так сесть и помирать.
Долго бродил пока не припал к стене и пошёл вдоль неё. Некоторые на крюках пришли в себя и стали разговаривать, люди вверху орали, что срочно нужно включать свет, а то мясо разбежится.
Колий вполне эти опасения подтверждал, нащупал в стене дверку. Навалился плечом, выломал и сам грохнулся. Так как в цехе стало шумно, то никто не услышал. Колий встал и стал красться дальше. Еще две дверки, на этот раз лишь прикрытые и он выскочил на улицу. Ночь, неспокойно, люди бегают, машины ездят. Не уйти бы Колию, сняла бы его опытная охрана, расставленная по периметру. Но потушены были прожектора, а ручные фонарики давно пропили. Поэтому Колий добрался до стены и стал дергать связанные руки о железный штырь, торчавший из кладки. С горем пополам расторг путы, рассчитанные больше на обмякших жертв. Потом приставил к стене полугнилую колоду и перелез.
Долго бежал в полях, часто падая и задыхаясь, поскольку работу имел сидячую, а физкультурой с самого техникума не занимался. Да и непривычные подошвы жгло. Однако жажда жизни гнала и к утру, два раза переплыв неизвестные речки, столкнувшись почти в упор с гадюкой и повредив глаз веткой, беглец зарылся в копну прелой соломы и заснул.
Ночью его щекотали мыши, но он не обращал на это внимания. Теперь Колий был сосредоточен на одном. Он ненавидел Жабу. Ненавидел и раньше, но как-то вообще и без личных оснований. Гад конечно, так они все такие. Но теперь, Колий ненавидел Жабу лично. Это чудовище, Колий ещё не знал какого рода и смысла, хотело убить его. Убить самым позорным образом. Не устроить судилище, чтобы весь мир узнал об Колие и поразился мерзости жабьего режима. Даже не нанять киллера, который бы убил простого человека. Но похитить и отправить на колбасу. Беззвучно стереть, будто и не было никогда Александра Колия. Злодей хотел убить не только его, но даже и память о нём. Уничтожить всякий след его существования, растереть будто окурок, разложить на атомы и забыть. Это было подло и мерзко. Потому Колий поклялся отомстить. Рассказать всему миру правда об ужасах чудовищного режима Жабы, чтоб мир содрогнулся и как поганую вошь раздавил кровососущего правителя.
(Тих и смирен был, пресмыкающ и ничтожен. Жил себе тихо, рассчитывал прожить незаметно и счастливо, но взяла меня Тварь и вырвала из жития, будто траву сорную. Мало того, что вырвала, так ещё в колбасу забросить хотела! Чтоб ели меня неизвестные люди, а потом покакали. Чтоб могилой моей канализация была. Растоптал и не заметил, уничтожил и забыл, дальше пошёл Жаба кровопийствовать. Так привык делать и плевать хотел на всех.
А я хотел мести. Когда оказался вдруг я сломанным деревом, которому уж не срастись. Одна даётся человеку жизнь и засрал её Мерзавец. Оставил меня без жизни и было мне только и того, что издыхать. Но сказал я себе, не чудо ли, что вылез я из пасти смерти и вместо колбасы целым телом существую. Не знак ли мне? И стал я другим. Был тих, а стал громок, был мягок, а стал твёрд. И поклялся себе, что отомщу я Жабе, что не оставлю так злодеяний его. И у воробья сердце есть, а я человек и не положено из меня колбасу делать! А коли осмелился, то готовься к ответу!
Говорю тебе, дрожи Жаба! Не замечаешь ты с высоты своих злодеяний угроз моих, но буду я упрям, буду я хитёр, и добьюсь того, что заметишь ты, так заметишь, как никогда не замечал, досмерти заметишь. Не боюсь я тебя Жаба, ненавижу я тебя, Жаба, каждую секунду буду думать позор той Жаба и сокрушение! Сдохни Жаба, сдохни тварь, пока не случиться того, буду я жить и колебать скалу власти твоей! Убей Жабу, всякий, кто может, убей! Слаб я, но настойчив и буду ждать и дождусь смерти чудовища! Истопчу ногами говёный труп его, спляшу на могиле его и сам умру от радости! Так будет! Дрожи Жаба, хоть и не видишь ты отчего, но знай, что сдохнешь!)
К обеду Колий ушёл из копны возбужденный от появившейся цели жизни. Он заболел идеей рассказать всю правду и тем спасти Украину. Несчастную страну, которую он любил от безысходности. Колий добрался до Харькова, поселился там на огромной городской помойке, где и стал воплощать свою мечту. Иного выхода у него не было, по правому статусу он был колбаса и достоин только съедения.
(Подавишься ты мной Жаба, ой подавишься! Буду я твоим сухариком, попаду тебе в дыхательные пути и падёшь! Ненавижу тебя Скотина, смерти тебе желаю Пакостник. Растоптал ты меня, из жизни выкинул, на помойку плеснул и забыл. Но я то помню, всю помню до самой малости и с процентами! И верну тебе долг смертью твоей! Подберусь червём незаметным и рвану с пасти твоей маску, чтобы видели все каков ты и зачем! Чтоб не спрятать тебе было окровавленной пасти и костей человеческих, застрявших меж зубами. Дрожи Изверг! Ничтожный Колий сокрушит тебя! Правдой сокрушит!)