В этот день она не успела купить ему газету в дорогу, чтобы он, ненароком, не уснул в автобусе. Сняла с книжной полки маленького формата книгу – глупый, единственный бульварный роман, неизвестно как, оказавшийся среди книг в ее доме. Он небрежно бросил чтиво в спортивную полупустую сумку, зная, что читать не станет.
В автобусе, чтобы скоротать время поездки, все же достал потрепанную книгу и невнимательно пробежал глазами начало романа. Отметив про себя надуманность сюжета, зевнул и стал просто перелистывать страницы. Неожиданно его взгляд зацепился за один абзац, сердце сбилось с ритма, словно чего-то испугавшись. Он отложил раскрытую книгу на свободное место рядом с собой, откинулся в удобном кресле, пытаясь восстановить нормальный ритм сердца глубоким дыханием. Несколько минут спустя, успокоившись, снова взял в руки роман. Перечитывал строки, словно пытался проникнуть в разгадку самого себя. Не выпуская из рук книги, задумался или задремал, не заметив, что огни родного города заискрились в лобовом стекле автобуса.
Потом он шел по вечерним улицам к дому, а из головы не выходил смысл прочитанного. Поднимаясь по щербатым ступенькам длинной лестницы старого дома, все еще не мог избавиться от расстерянности, что пришла на смену первому испугу. Услышав знакомые шаги хозяина, собака за дверью залилась радостным лаем. Он порылся в карманах куртки, отыскивая ключи от входной двери. Щелкнув замком, вошел в квартиру. Собака, подпрыгивая от избытка чувств, повизгивала, пытаясь лизнуть его в замерзшее лицо.
- Привет, привет, дружище! Соскучался, говоришь? – он потрепал собаку по загривку и огляделся.
Ничего не изменилось за три дня его отсутствия. Старая мать в своей комнате смотрела по телевизору очередной сериал, герои которого на всю квартиру выясняли между собой отношения. Мать была глуховатой и включала звук на полную мощность, поэтому не сразу заметила его возвращение. Скорее, догадалась по заливистому лаю собаки и, только потом, в приоткрытую дверь своей комнаты, заметила знакомую фигуру усталого сына.
Она ждала его возвращения: в квартире витал аппетитный запах ванили, корицы и свежеиспеченных пирогов. На маленьком огне газовой плиты пыхтел эмалированный чайник. Аккуратно нарезанные квадратики его любимого пирога с творогом были заботливо накрыты чистой голубенькой салфеткой.
Мать, боясь пропустить ответственный момент в развязке сюжета, улыбнулась ему, приветливо помахав рукой, и снова переключила свое внимание на экран. Телевизор был новый, недавно купленный в рассрочку по каталогу. Он ежемесячно отдавал матери часть своей небольшой зарплаты на выплату суммы за телевизор.
Пока возился на кухне с ужином, мысли отвлеклись от абзаца, так неожиданно растревожившего его. Хотел принять душ, но, заглянув в ванную комнату, передумал – таз с грязной водой, в котором мать всегда мыла собаке лапы после прогулки, еще стоял в ванне. Ему хотелось скорее принять горизонтальное положение, после двухчасового сидения в автобусе.
Прошел в свою комнату, сумеречную от наступающего зимнего вечера. Бросил под голову диванную подушку с вышитым умелыми руками, когда-то еще не старой матери, замысловатым орнаментом. Ему всегда казалось, что он помнит этот узор с самого рождения. Нераздеваясь, опустил уставшее тело на жесткую поверхность дивана. Нащупал пульт на полу возле дивана, пощелкал кнопки, переключая каналы и не вникая в смысл происходящего на экране. Звук телевизора, доносившийся из комнаты матери, перебивал диктора, пытавшегося поделиться с ним сегодняшними новостями. Он отключил звук. Теперь диктор беззвучно шевелил губами, внимательно глядя на него.
Невольно вспомнил о своей новости в холостяцкой жизни и шрифт абзаца из романа снова возник перед его задумчивым взглядом. Это было похоже на наваждение.
- Черт! – он вскочил с дивана и вышел в прихожую.
– Ма, сколько мне было лет, когда ты вышила эту подушку? – крикнул в приоткрытую дверь комнаты матери.
- Ты поел? – приподнялась с мягкого кресла еще крепкая пожилая женщина, не раслышав вопроса. – Представляешь, он, этот Альберто, все-таки, решил жениться на Джулии,- поспешила поделиться своей радостью мать.
- Ну и дурак, - рассеянно обронил он, роясь в сумке в поисках книги. – Я поел. Спасибо, ма!- крикнул уже громче для матери.- Пироги у тебя, как всегда, великолепны. Я почти все съел!
Мать услышала привычную похвалу в свой адрес и успокоенно опустилась в кресло.
Он вернулся в комнату. На экране телевизора все еще мелькали кадры из новостей. Лег, повыше приподняв подушку, нащупав включатель бра над изголовьем, мягкий свет поплыл по комнате. Раскрыл роман, который он не собирался читать. Пальцы сами торопливо перелистывали страницы, взгляд бегал по отрывкам романа, в поисках знакомого абзаца.
Наконец, он нашел то, что искал. Неглядя, нашарил рукой на преддиванном столике очки и стал медленно, словно смакуя пироги матери, перечитывать строки. Потом взял со столика фотографию белокурой женщины, пристально вглядываясь в выражение ее лица. Перевернул фотографию, помня наизусть надпись, сделанную ее рукой этим летом - «Пока смерть не разлучит нас!». Заложил страницу фотографией и выключил бра.
Мать вскоре выключила свой телевизор, и ее легкие шаги не нарушили наступившей в квартире тишины. Он напряженно думал и не откликнулся на тихий голос матери, заглянувшей к нему в комнату. Решив, что сын уснул, она ушла на кухню, неслышно ступая, пожурив собаку, развалившуюся на полу посреди коридора.
Он не заметил, как его мысли перешли в сновидения. Она лежала на его плече, и он чувствовал уже привычную тяжесть ее головы, запах шампуня, исходящий от волос, настолько ощутимо, что проснулся и включил свет. Курил в ванной комнате, потом - долго ворочался в постели, пока сон не сморил его снова.
В пятницу он снова ехал в автобусе, чтобы увидеть ее и вернуть книгу, которую достал только перед сном.
- Знаешь, какое место в этом романе поразило меня больше всего? Угадай с трех раз!
Она лежала уже в постели. Взяла из его рук книгу, быстро пролистала страницы и, найдя тот абзац, ткнула в него пальцем:
- Это?
По ее взгляду он понял, что она обо всем догадалась раньше его.
- Прочти мне этот абзац вслух , - попросил, глядя на ее волосы, разметавшиеся по подушке.
Она улыбнулась, откинула слегка одеяло, молча, приглашая его лечь рядом. Устроившись поудобнее на его плече, начала читать грудным голосом:«Георге перебирал пальцами пряди белокурых волос внешне хрупкой, но сильной духом Лючии и впервые чувствовал странную неземную зависимость от женщины. Она постоянно присутствовала даже в снах: он ощущал гибкое тело Лючии рядом с собой и просыпался. Теперь Георге знал точно: куда бы он не уехал, непременно будет возвращаться снова и снова - к мелодии их любви».
- Вот этого я и боялся всегда больше всего – зависимости от женской любви, - он беззащитно смотрел на нее и чувствовал непреодолимое желание к продолжению романа...
Спустя несколько лет, бульварный роман исчезнет из ее квартиры, оставив в памяти только один абзац.