Я стоял на крыше с крыльями за спиной. Мне казалось, что я могу взмыть под самые облака и долго - долго там парить. Сначала полёт был нормален, но где - то через сто метров я начал резко снижаться по какой то сложной траектории и шмякнулся об землю. И тут я ясно осознал, что нахожусь в роддоме уже внутри пелёнок, и ЭТА жизнь начинается точно также как и предыдущая. Я знал, что позже всё забуду, и все следующие, точно такие же жизни, буду так же всё забывать.
Папа с мамой в детстве часто меня выгуливали внутри Индийского океана. Я качался внутри маленькой лодки по огромным десятиметровым волнам и почти тонул, а родители стояли на берегу и уже ничем не могли помочь. Я часто потом задумывался, зачем они столько раз обрекали своё дитё на верную гибель.
Когда я пошёл в школу, то никак не мог научиться играть в карты. Все дети смеялись надо мной, но я знал что наступит моё время. Такое долгое ожидание продолжалось до десятого класса, когда я увидел стихотворение Кручёных "Дыр бул щыл". После этого мне уже требовалось меньше мускатных орехов, что б увидеть несуществующие тексты.
И вот я еду в тамбуре поступать в столичный ВУЗ. Возле меня какой то человек в белых штанах сидит на мешке полном белокочанной капусты. Он везёт её продавать на столичный рынок. Этот человек как раз таки и советует мне никуда не поступать. Но я назло ему поступил в Институт Нигде.
Далее перед глазами предстаёт следующая картина. Моя невеста лежит на кровати в почти бессознательном состоянии. Рядом лежат мои лучшие друзья, которые пересадили мою невесту с винта на героин. Родители, среди которых есть большие начальники, с серьёзными лицами, сидят на стульях на другом конце просторной комнаты, с белыми стенами. Моего тёзку вряд ли терзают угрызения совести, возможно лишь щекочут бока. Именно он первым предложил девушке героин, причём ради денег, так как его отец был меньшим начальником, чем отец девушки.
В столовой тот самый Саша предложил билеты в Санкт - Петербург по ценам вдвое ниже чем в кассе. Мне уже тогда это показалось подозрительным. И действительно, этих денег хватило только что бы доехать до Санкта. На той станции было табло, на котором профессор подробно демонстрировал строение человеческого сердца, а одна из известных писательниц стихиры объясняла правила построения текста, в котором все слова состоят из трёх букв, причём те буквы были непохожи на полученные мною после употребления мускатных орехов.
По выходным мы всей группой ездили в лес. Я отчётливо запомнил один фрагмент, когда мы находились как бы внутри супа. Изредка мимо на огромной скорости проносился черпак, и нас становилось всё меньше. Мы были в то время морковью и картофелем, а кто - то даже был укропом. Мы также часто любили ловить рыбу на горизонтальных постаментах возле реки. Прохожим в парке казалось, что мы греческие статуи. Да мы и сами воспринимали себя с изрядной долей окаменелости. Изредка нашу баню разбавляли собой женщины, с которыми я вёл длинные научные диспуты с применением математических терминов на основе русской поэзии.
Последним всплеском весла была моя собственная свадьба. Кто - то не посчитался с важностью моей роли в данном случае. Он взял меня и выбросил из окна. Это всё я вспомнил, когда находился на крыше с крыльями за спиной. А полностью забыл только примерно к семи месяцам.