Все началось со сдачи экзамена по Теории связи.
На принимающей экзамен кафедре было несколько адъюнктов и докторант. Кому-то из них срочно потребовался подробный перевод текста патента, умыкнутого нашими разведчиками у одной из иностранных держав. Краткой аннотации на русском языке к заказанному по соответствующей пересылке материалу было явно недостаточно. Поэтому четырем курсантам-отличникам старшего курса военного инженерного училища связи было предложено, вместо подготовки и сдачи экзамена, перевести с иностранного языка патент. За соответствующее вознаграждение. Т.е. за пятерку в зачетке.
Курсанты, естественно, сразу же согласились. Какой студент, а тем более военный студент, отказывался от халявы? Пусть даже и заслуженной упорной учебой в семестре? Было озвучено, что того патента всего-то четыре машинописных листа. И, хотя в училище учили всего два иностранных языка (английский и немецкий), - библиотечные фонды содержали словари всех технических или просто способных воевать держав. Даже такие экзотичные в те времена словари, как русско-арабские и арабо-русские. И так вплоть до суахили.
Любой словарь – всего лишь разновидность справочника. А какой инженер не сумеет воспользоваться справочником?
Халява не прокатила.
Пахать пришлось не разгибаясь.
Патент оказался на японском языке.
Первые же страницы словаря повергли самодеятельных переводчиков в шок. Оказалось, что в Японии принято иеролиграфическое письмо, что, впрочем, было известно заранее. Было также известно, что иероглифы в качестве средства японской письменности были заимствованы из Китая. Не было только известно точное количество этих самых иероглифов… Более двух с половиной тысяч! И это притом, что для среднего европейца два наугад взятых иероглифа похожи так же, как два наугад взятых японца.
Курсантам повезло… Патент был написан слоговыми иероглифами!
В VIII-IX веках в Японии, для упрощенного написания документов, было принято две разновидности слогового фонетического письма. Катакана и хирагана. Базовые иероглифы характерных слогов-слов были предельно упрощены, и теперь можно было собирать слова из слогов как мозаику. Грамотный японец вполне узнавал знакомое, со времен третьего тысячелетия до н.э., хотя и значительно упрощенное, начертание прототипа. И слоговое письмо прижилось.
Но сфера употребления катаканы и хираганы была довольно узка. И в 1969 году, специально для документов техногенного характера, в Японии была принята еще одна версия упрощенного слогового письма. Злые языки говорили, что это было сделано в угоду изготовителям японских печатных машинок, желавшим сэкономить на количестве клавиш. В последней версии слогового письма базовых слогов оказалось всего-то немногим больше двухсот пятидесяти.
Через несколько дней мытарств перевод японского патента был завершен. По ходу работы горе-переводчики понавыписывали себе кучу нужных и не очень японских слов. Естественно, с переводом. Получилось нечто вроде словаря-разговорника. С какой-то странной, для взгляда со стороны, направленностью. Внимательный аналитик назвал бы его словарем до дури военного, технически подкованного оккупанта-мародера.
Чего только в нем не было.
Начинался он со слов "онна – юваку-суру – рэмбо-суру – самэру" (женщина – соблазнить – любить – слинять). Плавно переходил к джентельменскому набору для допроса плененного самурая с пристрастием, начинавшемуся с тривиального "рётэ-о-агэро" (руки вверх!). Затем следовали давно набившие оскомину команды ежедневного распорядка дня (только уже на японском), и заканчивался "разговорник" приятными слуху словами: "тя-но-ю" (чайная церемония), "рабу" (любовь) и "сисю" (сборник стихов).
Как-то незаметно словарик скопировало себе подавляющее большинство любопытных до всего необычного курсантов.
Ежевечерние разгоняющие скуку упражнения с "тарабарским" разговорником привели к тому, что понемногу весь курс научился вполне сносно командовать и посылать друг друга на языке Страны Восходящего Солнца.
Все бы так и осталось невостребованным казусом, коими полна жизнь любого военного связиста. Но…
По замене из Афганистана в училище на кафедру автомобильной подготовки и систем электропитания прибыл новый преподаватель. Подполковник. В роскошной шитой фуражке-капелюхе с красным околышем.
Надо заметить, что, носившие черные околыши связисты, к "красным шапочкам" относились с изрядной долей презрения. Не было для связиста большего позора, чем принудительное надевание на него в очередном месте службы фуражки с "петушиным" околышем. Не счесть числа взысканий, полученных упрямцами "за нарушение единообразия формы одежды", как и не счесть числа отказавшихся от карьерного роста, связанного с непременным надеванием на голову описанного головного убора.
Вместе с тем, указывать чужакам, что в нашем монастыре сей кошмар, цвета пожарной машины, не носят, было как-то не принято.
Вот и проходил кафедральный подполковник в красной шапочке довольно долго. Достаточно долго, чтобы заступить в наряд дежурным по училищу. Естественно в той самой режущей глаз красной шапочке.
Стоит он себе вечером, после заступления, на крыльце курсантской столовой и принимает рапорты старшин, приведших на ужин свои курсы.
– Заводите! – коротко бросает он после каждого рапорта, и курсы, один за другим, заходят в просторную столовую на прием пищи.
Но строем на ужин в инженерном училище связи ходили только младшие курсы. Старшие просачивались по одному за спиной того же дежурного, пользуясь тем, что вход в столовую был одновременно обычным подъездом старинного здания. С мраморной лестницей вверх, к учебным аудиториям, библиотекам, казармам и т.д. И, соответственно, – привычным путем из аудиторий и библиотек к вечерней каше с гарниром.
У тех же, кто попадал на ужин из общаги и из новых корпусов, был свой способ проникновения в столовую. Завидев издалека переминающегося на крыльце дежурного, отдельные группки старшекурсников быстро сбивались в компактный строй, кто-нибудь из них командовал:
– Шагом, … марш!, – и самонародившееся подразделение, расшаркавшись, в согласии со Строевым уставом, в сторону принятого ритуала и олицетворяющего его дежурного по училищу, попадало вовнутрь столовой.
Так было всегда. Но подполковник был не в курсе. Мало того, он об этом даже не подозревал. Поэтому, когда уже третья подряд группка курсантов доложила ему, что семнадцатый курс для приема пищи прибыл, - ему захотелось разобраться. И навести. Порядок. Уставной.
Лучше бы он этого не делал.
– Та-а-ак, товарищи курсанты…, – сурово сказал подполковник, - и сколько же у вас этих семнадцатых курсов? Давайте разберемся!
Курсанты опешили. Старшие курсы трогать по мелочам было не принято. К этому привыкли. Это воспринималось как должное. Поэтому раздавшаяся из середины строя реплика ни в коей мере не была попыткой оскорбить подполковника. И произнесена она была с искренне растерянными интонациями.
– Ты глупый от старости или с детства? – спросил голос из строя.
Подполковник побагровел. А на несдержанного на язык шикнули. Дернули за ремень. И весь строй, не сговариваясь, сделал в сторону дежурного виноватые лица.
Подполковнику лучше всего было бы сделать вид, что инцидент исчерпан. Но он зачем-то повысил голос.
– Вы хоть понимаете, кто вы, а кто я?! – рявкнул он.
– А как же! – тихо, но очень отчетливо сказал всегда скромный и вежливый Лешик Бондаренко, – Ты "ангел с яйцами"! (У автомобилистов очень своеобразная эмблема: два высоко воздетых роскошных крыла, шоферская баранка между ними, вниз рулевая стоечка, заканчивающаяся перекладиной переднего моста с двумя внушительными колесами по краям. Совсем не надо особо изощренной фантазии, чтобы узреть в описанной эмблеме озвученного крылатого осеменителя).
Дежурному по училищу стало плохо. Он был уже совсем не рад. Ни за устав, ни, тем более, за себя. Перед ним явственно замаячила угроза, раз и на всю оставшуюся в училище службу, получить не самую благозвучную кличку.
– Готовьтесь! – нашелся подполковник, – Я самым тщательным образом проверю, как ваш курс выполняет распорядок дня! Готовьтесь!
......................
– Ку-у-урс "ки-сё"! (подъем!), - внезапно гаркнул лениво следивший за стрелкой часов дневальный.
Дежурный по училищу недоуменно оглянулся на него.
– Показалось, – подумал он, – или курсантик зело косноязычен, или – … показалось!"
По комнатам общежития, в просторечии незатейливо именовавшихся камерами, раздались дублирующие команды: "Ки-сё! Ки-сё! Ки-сё!", - надрывались дурными голосами старшие комнат.
– Дуркуют! – подумал дежурный по училищу, – Началось! Вот она та самая курсантская проверка на вшивость, о которой говорили на кафедре!
Вставший вместе со старшими комнат старшина рывком открыл ближнюю от дежурного комнату, в которой, не смотря на суету в соседних камерах, было подозрительно тихо. Дежурный через плечо старшины увидал безмятежно спящих старшекурсников. Старшина, ругнувшись себе под нос, набрал в грудь побольше воздуха, и, специально для сонь, гаркнул:
– Татиагару, ёвамуси! (встать на ноги, бабы!).
– Сорэ-ва е кунай дэс, сэнсэй! (нехорошо, начальник!) – не открывая глаз, заметил один из курсантов, – мацу (ждать) полчасика, а?
– Сорэ-ва е ий дэс! (ан, нет – хорошо!) – ответил старшина, – Кунай ёко-ни нару! (хорош валяться!) Татиагару, имбайфу! (подъем, бл… женщины нехорошего поведения!). Татиагару, дзёро! (вырезано цензурой).
Примерно через три минуты одевшиеся курсанты уже стояли в коридоре общежития в относительно ровном строю.
– Нарэ-э-э! (равняйсь!), – протяжно скомандовал дежурный по курсу.
Курсанты перестали переговариваться, и замерли, повернув головы направо.
– Ки-о цукэ! (смирно!), – резко и отрывисто продолжил дежурный, - Касира миги! (равнение направо!).
Он привычно приложил руку к обрезу пилотки, четко повернулся налево, и двинулся было к дежурному по училищу.
Тот сразу же живо представил, что сейчас ему будут докладывать на этом непонятном языке о том, что подъем произведен, и что курс готов следовать на зарядку. Ему стало окончательно не по себе. Он судорожно замахал правой рукой, показывая, чтобы дежурный по курсу докладывал старшине.
– Касира хидари! (равнение налево!), – нашелся дежурный по курсу, и развернулся в направлении к старшине.
– Модору каэру! (прекратить движение; идти назад!), – тут же отозвался старшина, – Отонасику наса!. (сядьте; вернитесь на свое место!).
Дежурный по курсу буквально испарился, а старшина повернулся к подполковнику.
– Отправляйте курс на зарядку! – мгновенно отреагировал тот, и мысленно перекрестился. Ему было уже совсем нехорошо.
– Ку-у-урс! – скомандовал старшина, – Сусуму! (идти вперед!)
– Ику! Ику! (марш-марш; иди-иди) – подгонял он проходящих мимо курсантов.
Вскоре они, один за другим, быстро исчезли в провале узкой лестницы.
Момент, когда ушел старшина, впавший в ступор дежурный по училищу пропустил.
– Э-э-эээ…, – сказал он, немного придя в себя, и уперся взглядом в стоявшего у тумбочки дневального. Дневальный старательно вытаращился в ответ. В его взгляде не читалось ничего, кроме беспредельной готовности немедленно, точно и в срок выполнить любое распоряжение дежурного по училищу.
– Э-э-эээ…, – наконец решился дежурный, – а на каком это вы? Языке?
– На японском, товарищ подполковник! – звонко отчеканил дневальный, и ничего, ни единая мышца, не дрогнула у него на лице.
– А… чего? Это? На японском? – совсем уж жалобно спросил дежурный, – Зачем это?…
Стоявший на квадратной подставке и без того рослый дневальный доверительно наклонился к самому уху подполковника.
– Так ведь… эта…, – с таинственным видом сообщил он, – у нас курс того… с обучением на японском языке!
– ???
– Сам понимаете…, – продолжил дневальный, – Япония – электронная держава. А мы – училище связи… инженерное…
– Там, – и он показал пальцем в бетонное перекрытие, – Готовятся! … Уже скоро…
Недавно вернувшийся из Афганистана подполковник-автомобилист удивился, но не очень. Он, скорее, восхитился. Япония – это вам не первобытный Афган! Там и машины-иномарки, и… опять же сакура с Фудзиямой… И изящные, как фарфоровые статуэтки, японки. Красота однако… Подполковник представил свою замену в ГСВЯ (Группу советских войск в Японии), новенькую "Хонду" серебристого цвета в своем гараже, и у него захватило дух.
.........................
Через полчаса подполковника с дежурства сняли. Но домой не отпустили. Его повезли. В окружной госпиталь. К психиатру. На беседу.
Катакана и хирагана….
15.10.2003 г.
В соответствии с заключенным с издательством TERRARUS договором ОСТАВЛЕН ТОЛЬКО ПРИВЕДЕННЫЙ ВЫШЕ АНОНС. Полный текст произведения пожно приобрести в виде HTML-книги на сайте издательства TERRARUS по адресу: http://www.kniga.terrarus.ru или на бумажном носителе (в сборнике рассказов автора - "СТРАНА ДУРАКОВ", выпущенном в 2007 году московским издательством "Вест-Консалтинг")