Я ползала по полу и пыталась представить себе, как выглядят владельцы двух рядов ног, наблюдаемых мною на расстоянии четверти секунды полета. Конечно, можно было взлететь, чтобы увидеть туловище, руки, лицо, выражение глаз, морщинки на переносице, детали одежды, слои косметики на ресницах, названия газет, книжек и моделей мобилок в руках, но ведь все это ровным счетом ничего не добавило бы к моему представлению об отдельно взятом владельце пары ног, а летать я порядком подустала. Почему бы не ноги?
Вагон был наполнен как раз в меру: почти все сидели, стояла лишь одна целующаяся парочка в дальнем конце салона, поэтому весь промежуток времени от одной станции метро до другой я могла беспрепятственно бороздить пространство на полу, не опасаясь, что меня задавят, и развлекаться составлением маловероятных портретов личностей, чьи ноги мне доводилось лицезреть.
Ну вот, взять хотя бы самую левую пару ног в ряду у выхода. Ботинки черные, добротные, новые, их владелец пританцовывает то носком, то каблуком правой ноги (может, плеер в ушах?), по напряженности мышц можно догадаться, что ботинки тяжелые, с металлическими вставками, ноги сильные, возможно, привыкшие бить в живот лежачего, а может, просто натренированные частыми тусовками на панк-концертах, хотя вполне допустима мысль, что это ноги спортсмена или танцора, может даже лауреата какого-нибудь престижного конкурса - уж очень ритмично он пританцовывает. Вот так всегда - никакой четкости образа, сколько ни вглядывайся в шнурки, застежки и молнии.
Парень (без сомнения, владелец ног - мужчина) резко дернул ногой в мою сторону, намереваясь отправить меня в мир иной - пришлось отлететь чуть правее.
А правее грациозно свисает красивая женская ножка в остроносой туфле на высоком каблуке, возлежащая на точно такой же упирающейся в пол стройной ножке. Глянцевая лиловая кожа туфли с тесненной текстурой и оригинальной пряжкой, пошатывающийся каблук - очевидно, не очень удачная попытка совместить цену с качеством. Их хозяйка ленивым движением меняет положение ног на противоположное, случайно (случайно ли?) задевает протянутые скрещенные ноги соседа напротив. Может, продавщица в супермаркете, журналистка или секретарша, а может кандидат каких-нибудь нужных наук. Такие ноги могут быть и у добродушной медсестры в отделении грудничков, и у стервозной соседки по лестничной площадке.
Еще правее чуть косолапо расположилась пара кроссовок с нависающими джинсами клёш. Внешне различимые половые признаки у этих ног отсутствуют, но если бы я знала, мужчина это или женщина, разве это помогло бы мне узнать, что за человек их владелец? Все равно видишь только кроссовки и джинсы клёш. Или лицо и прическу - а какая разница? Просто у людей лучше получается запоминать друг друга в лицо, а мне и ноги для этой цели хороши.
Чтобы узнать подноготную человека, нужно совсем другое. Я сидела на полу и ждала это другое. И другое наступило.
Жизнерадостный голос на замусоленной пленке объявил очередную станцию, поезд остановился, и в вагон вошло несколько человек. Ноги как ноги - ничем не отличающиеся от ног сидящих. Только одна пара вошедших ног вызвала мой интерес. Обувь потертая, но чистая и аккуратная, походка тяжелая и болезненная. Ноги переместились в угол у двери, рядом на пол опустилась старенькая сумка с торчащими из нее хвостиками овощей.
И тут случилось странное. Обувь сидящих и уже неоднократно осмотренных мною пассажиров стала с шипением расползаться по швам, корчиться в своих кожанно-дермантиновых судорогах, разваливаться на части, с лязгом роняя внезапно насквозь проржавевшие молнии, пряжки и замки. Все вдруг увидели босые ноги друг друга.
Они были уродливы. Очень. Насквозь прогнившие ноги.
Легкое нервное притаптывание, невольное сжатие пальцев гнилостных ног в кулаки, недовольное потирание склизкими пятками друг о друга - всё свидетельствовало от том, что сидящие несколько раздосадованы появлением в вагоне ног, расположившихся рядом с сумкой с овощами.
Ноги, которые совсем недавно были скрыты парой изящных женских туфель, сосредоточились на придерживании отваливающегося омертвевшего мизинца. Левая нога ее соседа тщетно пыталась прикрыть червивые язвы на правой ноге. Сосед напротив старался вытереть об пол зеленоватую слизь на разлагающихся ступнях. Одни лишь "бывшие кроссовки" все так же немного косолапо, но уверенно стояли на полу, источая тяжелый трупный запах.
Почти все поначалу чувствовали себя немного неудобно в этой внезапной наготе, правда, смущение прошло на удивление быстро - видимо, сказалась выработанная годами привычка к этой довольно часто повторяющейся в их жизни метаморфозе - ноги постепенно успокоились и даже приобрели некоторую уверенность в позах.
Через две остановки сумка с овощами уплыла куда-то вверх и рядом стоящие ноги, тяжело переступая, унесли их владельца на перрон. Двери закрылись. В это же мгновение ошметки обуви начали воскресать и реинкарнировать в свой первоначальный вид, укрывая в своих недрах гнилую плоть и дух зловония - видно, очень уж хотелось их обладателям поскорее скрыть свою откровенно уродливую наготу. Ноги заняли прежние позы и по виду стали абсолютно неотличимы от прежних. Девушка снова эффектно положила ножку на ножку, продолжая охмурять соседа напротив, но мне это было уже неинтересно.
Поезд медленно тронулся, и я поспешила вылететь через открытое окно, чтобы отыскать в толпе тяжело ступающую по жизни пару ног. И рассказать их обладателю от том, что бывают ноги, которые в своей наготе прекрасны.
©2003 entropy