За поворотом, что у Амбера, на дороге триста девять, там, где сухое дерево и плакат «Live forever !» -- вдруг открылся тайный смысл вещей, и Шон проехал следующую милю слепым от счастья. Стал понятен смысл озера Намисон, и реки Делавар, и дороги на славный город Бристоль. Когда же это случилось, Шон утопил педаль газа, открыл в машине все окна и запел «Piano Man».
Не говори Лоре о том, что Шон пел в машине. Лора будет смеяться.
Ещё сегодня утром всё было почти как всегда, Шон проснулся ровно в 6:05 утра, было ещё темно, миссис Уилмер уже вывела свою собаку на прогулку... Потом Шон чистил зубы, принимал душ, по дороге на работу застрял в автомобильной пробке, на работе сидел на собрании, позвонил Лоре, потом забрал из школы Кевина и сказал ему:
-- Делай уроки.
-- Sure thing, Dad, -- ответил Кевин, включая игровую видео-приставку.
Шон поднялся к себе наверх, перелистал пару журналов. Включил телевизор, но тут же его и выключил. Открыл было книгу, да споткнулся о фразу: «Она глубоко вздохнула». Пришлось выйти на балкон и закурить.
Она не только не вздохнула, она вообще ничего не заметила. Или сделала вид что не заметила. Ну, да это всё равно... Всё равно... Шон продолжал курить. Докурил сигарету и достал новую. Она не заметила и не заметит... И правильно сделает... И уже скоро вернётся Лора.
Не говори Лоре о том, что Шон курил на балконе. Лора будет сердиться.
Шон докурил сигарету и зашёл в дом.
-- Ты уроки делаешь ? – спросил Шон у Кевина.
-- What !? – недослышал Кевин.
Весёлый игровой Марио продолжал бежать куда-то в компьютерном лабиринте.
-- Я спрашиваю, ты уроки делаешь ?
-- Don’t you see ? I am playing here…
-- Вижу, что ты ни хрена не делаешь ! А ну-ка, выключай свою игрушку.
-- But Dad, I have to complete this level, I must !
-- Даю тебе ещё пять минут, пять минут, слышишь...
-- Thank you, Dad !
Если смотреть с балкона на дорогу в солнечный день, кажется, будто она золотая... Если смотреть на неё в туман – её нет. Удивительно, что почтальон не замечает это, наверно, потому, что он едет по этой дороге, а не наблюдает за ней сверху. У почтальонов дороги бывают будничные и воскресные, многолюдные и пустынные, но всегда серые как асфальт...
-- Я сейчас вернусь, -- говорит Шон. – Только проверю почту.
Содержание писем, как и цвет дороги, тоже зависит от настроения почтальона. Если почтальон был не в духе – приходят многочисленные счета за воду и электричество. Если почтальон напевал что-то, раскладывая письма, -- приходит книга, заказанная по интернету или приглашение на новую работу.
Не говори Лоре о том, что почтальон сегодня был не один. Лора всё равно не поверит.
В почтовом ящике конверт без марки. Обычный конверт с надписью в верхнем углу: «Место для марки». «Разве бывают письма без марок», -- думает Шон, доставая странный конверт. Нет ни марки, ни обратного адреса, зато в графе «Кому» -- большими буквами: «ШОНУ».
Смотри, Шон ! Это тебе.
Как правильно разрывать конверты знает только Лора. Шон никак не может овладеть этим искусством. Тем не менее, это очень важно – уметь правильно разорвать конверт. Страшно подумать, что может случится, если вместе с конвертом, случайно, разорвать письмо на слове «люблю». Но Шон не умеет разрывать их правильно. Шон рвёт их быстро и неумело.
Внутри лист бумаги, а на нём: «Жду тебя в семь у кинотеатра. Люблю.»
Не подписано.
Шон перечитывает: «Жду в семь... Люблю...»
Потом ещё раз: «... Люблю».
И ещё раз.
Шон держит лист бумаги в руках. Ровно шесть вечера. Время начинаться концерту в Лаунтауне. Десять скрипок, два альта и виолончель. Все собрались и готовы. Дирижёр поднимает палочку...
«... Люблю».
Тринадцать смычков падают на струны.
Дорога взлетает вверх.
-- Я скоро вернусь, Кевин, слышишь ? Вернусь к девяти...
«У кинотеатра в Лаунтауне», -- думает Шон.
Почему в Лаунтауне ? В письме не сказано где.
«Непременно в Лаунтауне», -- размышляет Шон. – «В Лаунтауне, в кафе, мы сидели с Келли после её ирландского танца, после проб на киностудии... В Лаунтауне я ждал её, пока она танцевала. В Лаунтауне я остановился на середине улицы, потому, что услышал Te Deum в здании под крестом. В Лаунтауне облака соединились в лицо, и я испугался, и бежал от него, и это был не сон...»
Келли танцевала ирландский танец, это было в субботу, в мае, у реки... Всё несли оранжевые и белые цветы на зелёных стеблях. Всё было оранжево-бело-зелёным, даже река. На следующий день, в воскресенье, после службы, пастор спросил у Шона и Келли давно ли они женаты ?
-- Мы не женаты, -- ответила Келли.
Тогда пастор сказал Шону:
-- У тебя кольцо на руке, -- и пошёл прочь.
Не говори Лоре... Лора не любит оранжевые цветы...
После этого, целых пол-года на Шона смотрело с неба странное лицо, то ли пастора, то ли ещё кого-то... Этот кошмар закончился только в январе, когда они с Лорой пришли на службу в ту же церковь. Вокруг было так много снега, что кто-то вылепил снеговика, и не просто снеговика, а с рогами. Шон рассмеялся и от смеха упал в снег:
-- Он не слуга Божий
-- Кто ? – удивилась Лора.
-- Пастор, -- ответил Шон.
Если ехать по дороге триста девять, то за двадцать минут можно доехать до Лаунтауна. Дорожные рабочие, обычно, измеряют расстояния в милях. Им, конечно, виднее... Они чертят на асфальте большие белые стрелы дорожной разметки. Они точно знают куда следует ехать, и сколько миль осталось до ближайшего тупика.
За поворотом, что у Амбера, на дороге триста девять, когда до Лаунтауна оставались две песни в магнитофоне, огромное оранжевое солнце встречным ударом в лобовое стекло на три секунды стёрло дорожную разметку с асфальта. Три секунды Шон летел в золотой пустоте, без правил и указателей, до тех пор, пока стена кладбища не закрыла этот оранжевый свет. Шон съехал на обочину и остановился. Ветер раскачивал буквы на плакате у входа:
«Live forever !»
В Лаунтауне очень любят музыку, поэтому вечерами там играют «Серенаду солнечной долины» или «Розовую пантеру», зато по утрам всегда Бах или Гендель. Сейчас был вечер и в кинотеатре играли джаз. Шон сидел в кафе, рядом с оркестром, чашкой кофе и афишей фильма «Последняя пустота». Скоро должен был начаться сеанс и будущие зрители уже выстроились в очередь за бутербродами и кока-колой.
Навстречу будущим зрителям, из зала, выходили зрители бывшие, уже просмотревшие фильм.
-- Ну, как фильм ? – спрашивал зритель будущий.
-- Ерунда... – отвечал зритель бывший.
-- Как же, так ? – удивлялся первый.
-- Да, понимаешь, мура полная... Один чувак едет в машине сам не знает куда, песни орёт...
-- И это всё ?
-- Всё...
-- А закончилось чем ?
-- Да, не понял я..., снится ему какой-то бред...
Шону очень захотелось курить и он вышел на улицу.
Вот, Шон курит и смотрит через дорогу на магазин безделушек под странным названием «Четыре года спустя...». И ещё, Шон думает о том, как он завтра проснётся в 6:05 утра, как он будет чистить зубы, принимать душ, как, по дороге на работу, застрянет в автомобильной пробке, как, на работе, он будет сидеть на собрании, как он будет звонить Лоре, потом заберёт из школы Кевина и скажет ему: «Делай уроки». Как, в воскресенье, он с Лорой пойдёт на службу и пастор будет ухмыляться им вслед, как Шон будет курить здесь ещё «четыре года спустя», а потом ещё четыре года спустя..., а затем, магазин закроется.
«Скоро придёт Келли», -- думает Шон. – «Придёт Келли, и мы будем смотреть фильм. А потом будем танцевать ирландский танец.»
Можно ли угадать время года, если смотришь на холм, поросший сосновым лесом ? Смотри на небо, потому, что сосны не меняют свой цвет. Смотри на траву вдоль дороги, что идёт вниз, под гору... Если в сумерках видишь последний свет, и трава вдоль дороги бежит к тебе, если небо вращается, если цвет... у дороги, что на земле, одинаков с тем, что над ней. Эй !!!
«Когда танцуешь – небо должно вращаться», -- говорит Келли.
Вж-ж-ж-ж !!! Скрип тормозов. Грузовик останавливается посреди дороги, в сантиметре от груди Шона.
-- Where do you think you’re going, ass hole !!!
Шон стоит на середине дороги и смотрит на грузовик, на «Четыре года спустя...», на кинотеатр, на вылезающего из грузовика рыжего водилу.
-- Sorry, -- говорит Шон.
-- Get a fuckking way out here ! Stupid crazy idiot ! – вопит водила. Водилу можно понять, он сегодня работает с четырёх утра.
Вслед за грузовиком, неторопливо движется фольксваген, очень похожий на фольксваген Лоры...
Когда Шон приехал домой, Лора уже вернулась.
-- Ты ужинать ходил, что ли ? – спросила Лора.
-- Да, -- ответил Шон. – Заглянул к ***, и теперь жалею..., от их музыки оглох и голова просто раскалывается.
-- Прими таблетку, -- советует Лора.
-- Пожалуй, придёться... – соглашается Шон.
После принятой таблетки все звуки вокруг навалились на Шона. Ему стало так тяжело, что он прилёг и уснул.
И приснилось Шону будто снится ему сон, а в этом сне – ещё один сон, и в этом, втором, -- ещё один, третий. И, так, он проваливается всё глубже и глубже, как сквозь прогнившие этажи заброшенного дома. А затем, чья-то рука хватает его сзади за волосы и несёт куда-то вверх. И нельзя оглянуться и посмотреть чья рука... И голос зовёт его: «Шон ! Где ты, Шон ?». «Здесь я» -- отвечает Шон. А потом, уже Шон ведёт машину, и рядом с ним Келли, но на самом деле это не Келли, а Лора, и вообще, нет никакой машины, и солнце слепит Шона до слёз.
Шон проснулся от света настольной лампы. Лора читала, на часах была половина первого ночи. «Хорошо, что это только сон, и уже нет его», -- подумал Шон. – «И ещё, хорошо, что голова больше не болит».
***
Примечания к английским фразам:
Live forever ! – Живи вечно !
“Piano Man” – «Пианист» -- Одна из самых знаменитых песен Билли Джоела (Billy Joel)
Sure thing, Dad. – Ясное дело, папа.
What !? – Чего !?
Don’t you see ? I am playing here… -- Разве не видишь ? Я тут играю...
But Dad, I have to complete this level, I must ! – Но папа, я должен доиграть этот уровень, я просто обязан !
Thank you, Dad ! – Спасибо, папа !
Te Deum -- Te Deum laudamus — We praise you, Lord – Восхвалим же Господа нашего – католический гимн.
Where do you think you’re going, ass hole !!! – Куда это ты собрался, грязножопый ?
Get a fuckking way out here ! Stupid crazy idiot ! – Пошёл на х.. отсюда, придурок !