Глава 1. Биография.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Не без дрожи душевной приступаю к теме, глубоко взволновавшей меня и подарившей упоительное чувство вдохновения. Да что вдохновения! Неистовства! Настоящего эстетического неистовства.
Впервые пришедши на сайт зелёным пацанёнком и прочитав свысока две миниатюры самого читаемого автора, Питера Свиря, я, со свойственной молодости горячностью, расхохотался. Мне показалось, что литература в Сети слабая. Я оставил под миниатюрами свои юношеские снисходительно-насмешливые рецензии и остался ими вполне доволен, рассуждая заодно, что самое светлое место под фонарём.
Промчалось полтора года. Я внимательно изучал жизнь и законы сайта, наблюдал повадки населяющих его авторов, читал их произведения, следил за складывающимися блоками, вспыхивающими склоками, искромётными дискуссиями. И обнаружил три интереснейших, на мой взгляд, явления: явление клонирования, явление современной литературы и явление Питера Свиря.
Явление третье (я имею в виду творчество известного писателя Питера Свиря) заставило меня в корне пересмотреть свои прежние взгляды на этого уникального литератора, уникального с большой буквы "У". Я понял, что не всё так просто, как показалось мне вначале, что трижды прав Питер Свирь, заслуженно упрекая своих оппонентов в том, что они судят о целом по части, и этот упрёк так же касается и меня самого. Ибо нельзя составить правильное мнение о писателе, не изучив его творчества в целом.
И я стал изучать его, Питера Свиря, творчество не фрагментарно, как некоторые, а в целокупности. Для этого я "скачал" все его произведения на жёсткий диск (чтобы не быть привязанным к капризному и дорогому Интернету), создал у себя, так сказать, личную авторскую страничку писателя (копия которой, к слову, находится по адресу http://maxtkhor.narod.ru/) и от начала до конца проштудировал 255 его произведений и их обсуждение, тщательно конспектируя и размышляя над прочитанным. Результаты ошеломили меня.
Итак...
Находясь в здравом уме и трезвой памяти (или, наоборот, в трезвом уме?), я вполне отдаю себе отчёт в том, на что замахиваюсь и что обо мне могут подумать и сказать, но, как говорил Виктор Ерофеев, раз уж я начал...
Вот что удалось мне узнать о личности этого незаурядного, как оказалось, деятеля отечественной и мировой культуры.
БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
(Все данные приводятся со слов самого Питера Свиря. Источники информации: http://www.proza.ru:8004/author.html?epg, http://zhurnal.lib.ru/g/ganin_ewgenij_petrowich/,
Питер Свирь (Peter Sweer) - литературный псевдоним русско-американского прозаика, поэта и педагога Евгения Петровича Ганина (Eugene Peter Ganin, или Юджин Питер в русской транскрипции), родившегося 26 октября 1935 года в прекрасном городе Ленинграде, в СССР. Первая часть псевдонима "Питер" была выбрана Евгением Петровичем в честь родного города. Вторая часть, "Свирь" - в честь прекрасной русской реки, сестры Невы, где родился отец писателя и где родина его предков.
Когда началась война, Жене было всего шесть лет. Он прошёл вместе с матерью концлагерь. В 1941, когда их везли в Ильинские лагеря для русских на Ладоге, он видел русского солдата, прибитого к доске моста. В 1944 (писателю тогда было 9 лет) после освобождения, когда он "служил" сыном полка на карельском фронте, его детской "забавой" было - во втором эшелоне - стрелять из карабина по убитым немецким солдатам. Их в полку было двое (двое сыновей полка, вероятно), но товарища убило миной.
Его мать умерла молодой, потому что немец ударил её прикладом по голове за нарушение комендантского часа (часы у всех были отобраны). Отец, Пётр Иванович (1905 г.р.), был убит 9 октября 1941 года на реке Олонка под Тихвиным (что на правом берегу устья реки Тосно под Ленинградом).
Сам мальчик был легко ранен и контужен, подорвавшись на мине, - открыл дверь заминированного немцами дома. Потом некоторое время жил в Германии у простых людей.
Судьба бросала его по многим странам света. Жил и работал в Азии, в Африке, на Ближнем и Дальнем Востоке, почти во всех странах Европы, в Южной и Северной Америке, в Канаде, на Аляске. Преподавал в Африке, учил детей и взрослых во Франции, где жил много лет, в Германии, в США. Жил и работал в Монголии. В Эстонии часто бывал во все времена года в 70-х годах. Жил в отелях и у друзей. В Париже жил и работал в 80-х годах. Часто менял квартиры. Но дольше всего жил на Rue de La Federation в доме друга. Это рядом с Parc du Shamps de Mars. Чудная улица, но место очень шумное. Перед сном любил гулять по набережной Сены: любовался Эйфелевой башней.
Евгений Петрович не эмигрировал, - "Меня вытеснили. Меня Америка приняла по спецвизе для высокоодарённых людей - "ОО"", - пишет он.
Евгений Петрович Ганин - профессиональный музыкант (концертист и дирижёр), имеет профессиональное отношение к сцене и актёрскому исполнительству. Концертант. "Заслуженный артист". Преподаёт и даёт сольные концерты. Профессор русского языка и литературы, музыки и истории мирового искусства в американском университете. Говорит на четырёх языках. Захаживает во французские, немецкие, англоязычные литературные сайды. Публикует свои работы. В прошлом рисовал. Писал акварелью. Журналист. Сотрудник старейшей русско-американской газеты "Русская жизнь" в Сан-Франциско. Печатается. Его дочь - художник-реставратор.
Вот как этот незаурядный человек описывает свою нынешнюю жизнь в Америке: "Таких как я,православных русских американцев,живёт в райне Сан Франциско около 80 тысяч.(Рускоговорящие еврейские беженцы из ссср живыут отдельной коммунной. Их, примерно , 110 тысяч человек)
В районе 16 русских православных храмов, наш Русский культурный центр (огромное большое здание),русская гимназия, газета "Русская жизнь", своё ТВ. Русско-американское общество взаимопомощи,литературное общество. два больших книжных магазина русской литературы,кадетский союз,казачий союз, русские скауты и ещё много вских обществ и объединений.
Я живу 140 миль от Сан-Франциско.Здесь русских почти нет,но есть американская православная церковь".
По русскому литературному кружку в Сан-Франциско Евгений Петрович был знаком с прекрасной русско-американской поэтессой Ольгой Скопиченко, ныне покойной. "Сюжеты бродят вокруг нас..." - учила она писателя. Видимо, не без её помощи пришла к Евгению Петровичу слава. В числе прочего писатель создал цикл литературных лекций "Гении русской поэзии". На нашем сайте хранится одна из них: "Предсказания Лермонтова", глава V "России черный год". Также при желании можно ознакомиться с фрагментом лекции, посвященной 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина, прочитанной американским студентам: "137.Безвозвратная любовь Пушкина".
И это не считая остальных 253 произведений всевозможнейших жанров, размещённых на Прозе.Ру (все данные приводятся по состоянию на 20.08.2003). А 1814 написанных им собственноручно рецензий на произведения других авторов сайта и на свои собственные? А литературная полемика с авторами, написавшими 1734 рецензии на его произведения (в это число входят, вероятно, и его краткие, но ёмкие самоанонсы)? А многие ли авторы могут похвастаться девятью тысячами тремястами восьмью читателями? Остаётся только поражаться удивительной работоспособности этого выдающегося деятеля современной литературы и искусства!
Гордыню и самомнение писатель считает грехом. Православный. Один раз женатый. "Построил дом. Посадил сад. Вырастил внуков", - как шутит он сам про себя. Называет себя прогрессивным оптимистом и считает, что его Душа действительно летает над просторами России. 26 октября 2005 года педагогу и музыканту исполнится ровно 70 лет, но он до сих пор чувствует себя молодым и задорным, возраста своего не ощущает, выглядит, как говорят другие, лет на двадцать моложе.
Противник алкоголя, табака, поэтому не курит и совершенно не употребляет горячительных напитков, справедливо полагая, что жизнь прекрасна без искусственного веселения и добровольного умопомешательства. Много работает.
Владеет пятью адресами электронных почт: Atwater1094@yandex.ru (для сообщений на русском языке), eugenepetergan@aol.com (для сообщений на английском языке), Peter010@e-mail.ru, peter1094@km.ru, Atwater1094@freemail.ru (для прочих сообщений) и двумя телефонами: 1-209-357-7436, 1-209-658-3653.
Сторонник здорового образа жизни, правды, шутки, смеха, заботы, добра, высокой нравственности и чистой морали. Есть уже взрослые внуки. Может быть, скоро появятся правнуки. У Евгения Петровича много учеников во всех частях мира. Он - счастливый человек!
Адрес для писем и контактов:
Peter Sweer (Eugene Ganin)
1094 Poppy Hills Dr.
Atwater
CA 94301-4824 (по другим данным CA 95301)
USA
======================
Глава 2. Язык.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПЕРЕКРУЧЕННЫЙ МИР
--------------------------
Читая опусы современной русской прозы, не перестаёшь удивляться оскудению русского литературного языка. Порою кажется, что не было Пушкина,Гоголя Тургенева,Чехова,Бунина....
О, где ты - "великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!?".
Питер Свирь, "136.Русский язык,где ты?"
--------------------------
У каждого писателя свой неповторимый мир художественного вымысла, с уникальной, легко узнаваемой атмосферой, с особой аурой. Войдя в мир произведений Питера Свиря, мы оказываемся будто в странном лесу, где на каждом шагу подстерегают всевозможные кочки, сусличьи норы и коварно прикрытые молодой травкой страшные "окна" трясины. Не глазом на сучок, так ногой в жижу попадёшь. И на каждой веточке, на каждой кочке сверкают, слепя глаза, алмазы "красивых" слов и чувств. Странный лес. Перекрученный мир.
Перекручено всё: слова, предложения, логика.
"Соава", "любок", "тулу", "нанпроком", "хамстов", "познёшь", "шантазирует", "тонките", "ноаве", "испыть", "предстить", "покунуть", "поски", "концеры", "высокерное", "друза", "поряке", "биоскусуальные", "выпыды", "токовавния", "матафа", "эготзму", "пароксах". "Должна быть связь поколей". "Сосем маленьких звоников". "СпасибоЁ".
Ладно уж со "связью поколей": посидишь, подумаешь, да и подберёшь нужные буквы, расшифруешь послание профессора читателям. Но иногда количество опечаток переходит в качество, и тогда чудесным образом вдруг рождается посторонний тексту смысл, выпрыгивают, как чёртики из табакерки, "сосатели маленьких звоников". Что, безусловно, расширяет смысловое поле произведения. В комическую сторону. "СпасибоЁ".
Продираться сквозь заросли смысла в текстах Питера Свиря (к текстам я отношу не только собственно художественные произведения, но и реплики в обсуждениях, поскольку представлены они в текстовом виде, а по содержанию являются разновидностью эпистолярного жанра) также мешает отсутствие пробелов после знаков препинания. Это никак не сказывается на качестве текста, но очень затрудняет восприятие.
Масса грамматических ошибок не просто настораживает, но заставляет усомниться в самом святом, в искренности информации о заработанных потом и кровью чинах и медалях Питера Свиря. Причём уровень ошибок говорит о незнании писателем самых основ грамотности: сосисек, филосовский, фектовальные, сайдах, нарциссцизм. Тут уже на помарки не спишешь, поскольку многие ошибки повторяются систематически. Сам профессор объясняет подобную манеру письма следующим образом: "Русский язык - труднейший в мире! В нём множество исключений и огромных иных написаний.Грамматика находится в постоянном творческом движении".
Да-да, конечно. Можно ещё добавить, что ошибка как таковая индивидуализирует писательскую речь, как, скажем, "щекатурка" Гоголя. Соответственно, "сосиськи" индивидуализируют речь исследуемого нами автора. Как, впрочем, и его рассуждения вроде: "... так говорят на севере России."Знамо"."Ждано"."Гадано" - не знамо, не ждано, не гадано. Там это - существительные,а не наречия и не глаголы". То есть и морфология, наряду с грамматикой, также "находится в постоянном творческом движении".
Следующий уровень перекрученности - словообразование. Питер Свирь смело вводит целый массив неологизмов: плотоугодливость, подонство, наркотизм, дуэлянство, трагедизм, пасквилянство, гомосекс, дебильство, сексискунс, нормал, шоферистка, тождествовать, полётность, обнахалились... Это можно простить, - человек оторван от родной речи, практиковаться не с кем, разве что с такими же оторванными; а язык - существо живое, он и в отдельно взятых резервациях продолжает видоизменяться, рождая диалекты вроде американского; а воздействовать на массы как-то надо, раз уж взял на себя должность рупора. Питер Свирь заявляет: "Действительно, моя любовь к Достоевскому беспредельна... Но на первом плане - Пушкин." Тут бы и ориентироваться на язык Пушкина. Однако в языке Питера Свиря нет ничего общего с языком Пушкина, за исключением, конечно, какого-то количества общеупотребительных слов.
Другая характерная черта профессорского наследия - неточное словоупотребление. Лобное место у него "громоздится", любовь "перекидывается" с одного человека на другого, "жиденькая цепочка работающих баб" "шевелится", равновесие автор пытается "совершить", некий образ "целомудренно врывается" в сердце героя, улыбка на лице "расползается", праздник Крещения является "центральным Праздником Русской Зимы", лес становится "полузимним", некая Жаклин "всю ночь пробуждается", болит "в груди под правой лопаткой", "метафора предполагает увеличение определения", фантазия "фонтанирует", плагиат равен копирайту, режиссёр "монтирует своей рукой", а "литература рисует взлёт или падение души человека" "через метафоричность".
В невероятных количествах рождаются "воланчики пинг-понга", "японо-китайские цивилизации", "антикоролевские заговорщики", "долгожданные свадьбы", "антитеррористические погромы", "фиги с перцем" и "разгулы произвола". Конечно, в таком шабаше "рука ваша невольно тянется к пилюльке с ядом"!
Или взять, к примеру, сочетания "автоавторский автопортрет", "любил и люблю любоваться". Просто руками разводишь. Это же символ какой-то! Автор в кубе. И любовь - тоже в кубе. Это очень характерно для творчества Питера Свиря. Словарный запас небольшой, чтобы усилить действенность выдвигаемых лозунгов, приходится повторяться, тавтологии наползают на плеоназмы, рождаются всевозможные смысловые монстры.
"Ориентироваться надо на мировую историческую и современную культуру цивилизации".
"Люблю покой упавших листьев...
...и страстное желание излить
осенюю пленительность стихами".
"Это детская болезнь молодости".
"Образ Русской зимы ... отразился шедеврами ... в звуках Русских композиторов".
"Целуй мой аналигус!.." (имеется в виду, вероятно, аналингус).
"Жизнь прекрасна своим многообразным чувствованием жизни".
"Этим всё и многое сказано".
"Вся эта красота дополнялась пением птиц...". Я имею в виду, что атмосфера перекрученности художественного и эпистолярного мира Питера Свиря сгущается, помимо уже сказанного, за счёт логических, стилистических, сюжетных неточностей и ошибок.
Например, в рассказе "126.За песнями " лошадь героя по ходу действия превращается в жеребца, затем обратно в лошадь, затем в коня. Автор, вероятно, таким способом борется с тавтологией.
В том же рассказе герой, студент Ленинградской консерватории, в туалете садится почему-то "на очко".
Стихотворение в прозе "148.Улыбка далёкой незнакомки" начинается следующими словами (настройтесь предварительно соответствующим образом на стихотворение в прозе об улыбке далёкой незнакомки): "...Шёл,гуляючи по Невскому проспекту, морской походкой салаги,щеголяя подогнанной чёрной формой новоиспеченного курсанта Высшего военно-морского училища инженеров оружия...". Даже если предположить, что в раздел стихотворений в прозе этот текст попал по ошибке, всё равно непонятно, чем оправдать цепочку из четырёх родительных падежей подряд.
Другое стихотворение в прозе "32.Река - беглянка от истоков" предлагает вниманию вдумчивых читателей ещё более поэтический образ: "Ты позволяешь гладить грудь свою винтами теплоходов грубых". Ну, предупреждал же Чехов, что метафора не должна доминировать над изображаемым предметом! Иначе и получится грудь, обработанная теплоходными винтами. И покажется, "что не было ... Чехова".
Ладно. Надоело мне ломиться в открытую дверь, доказывая очевидные вещи. Закончу эту главу лакомым кусочком, иллюстрацией упомянутых мною в самом начале "окон" трясины. Прочитайте внимательно следующий отрывок из переписки Питера Свиря: "Мир всегда дышал жизнью и смертью; падением достойности и взлётом подлости; миром и войной; ненавистью и любовью; добром и злом...". Прочитали? Нога вроде бы уверенно стоит на незыблемой почве банальности. И тут автор добавляет: "Но бывало и наоборт..."! Попробуйте совершить этот самый "наоборт". И не надо, не надо хвататься за жиденькие кустики ивняка! Примите горизонтальное положение, разведите пошире руки и ноги и постарайтесь делать как можно меньше движений. У вас ещё есть шанс дождаться помощи со стороны заблудившихся геологов.
=================
Глава 3. МАСКАРАД. Маска первая.
Однако феномен Питера Свиря далеко не исчерпывается противоречием между восстановленным нами в первой главе, фактически, автопортретом великого деятеля культуры и искусства и более или менее объективной оценкой элементарной грамотности (безграмотности) упомянутого деятеля во второй главе нашего исследования. Не стоило бы и огород городить. Всё значительно сложнее и интереснее.
Перечитывая литературно-эпистолярное наследие Питера Свиря, постоянно находишься в состоянии некоего дежавю. Вопрос "где я раньше уже всё это читал" преследует с маниакальным упорством. И в какой-то момент приходит озарение, из отдельных фрагментов складывается роскошная литературная мозаика, настолько богатая и сложная, что поневоле снимаешь шляпу перед... кем?
Вообще Интернет - большой карнавал, мир теней и масок. Люди общаются друг с другом, не видя лица партнёра, что приводит, с одной стороны, к желанию кем-то "выглядеть", а, с другой, - к настороженности: а не пытается ли кем-то "выглядеть" собеседник. Приходит на память незатейливая карикатура на эту тему: худой очкарик общается в чате с мускулистым мачо; очкарик описывает себя как Шварцнегера, а мачо себя - как длинноногую блондинку. И на этом маскараде не остаётся никакой другой опоры, кроме непосредственно текста (и иногда изображения на авторской странице, долженствующего прояснить (?) образ автора текста).
И возникают всякие вопросы: а случайно ли у нашего "русско-американского прозаика и поэта" фамилия Ганин, как у главного героя
романа "Машенька", произведения другого великого русско-американского прозаика и поэта? И псевдоним Свирь, продолжающий традицию, создавшую Онегина, Ленского, Печорина, ..., Ленина? И кого, чёрт возьми, напоминает мне этот портрет с галстуком-бабочкой и жизнеутверждающим выражением лица?!
Ну, как тут не хлопнуть себя по коленям и не расхохотаться! Ах, бестии, ах, пройдохи! Провели, как маленького! И прозреть накуренную комнатку с монитором, перед которым собралась группка молодых мистификаторов, умниц и эрудитов, что заливаясь смехом и перебивая друг друга, морочат голову огромной окололитературной аудитории. И в который раз снять шляпу перед Козьмой Прутковым, Фомой Опискиным, Видоплясовым, Иудушкой Головлёвым, Ардальоном Борисычем Передоновым, слегка поклониться Грушницкому и приветственно помахать рукой героям Ремизова, Гашека, Булгакова, Ильфа и Петрова... Литература FOREVER! И клонирование (интернетовское) тоже FOREVER!
Однако, отхохотавшись, умоемся холодной водичкой и попытаемся разобраться в этой литературной мешанине "коротко", - как говорил В.В. Кунин, - "но по порядку".
КОЗЬМА ПЕТРОВИЧ ПРУТКОВ
-----------------------------------
... то изливает ласку без остатка;
то необъятное пытается объять...
Питер Свирь "26.Письмо мужчины"
------------------------------------
Вымышленные Козьма и Евгений Петровичи - земляки, второй родился, а первый всю жизнь проработал в Петербурге. Оба занимали государственные должности: Прутков - директора Пробирной Палатки, где удостоился получить чин действительного статского советника и орден св. Станислава 1-й степени, Евгений Петрович - преподавателя и профессора русского языка и литературы, музыки и истории мирового искусства в американском университете. Но как бы ни были велики их служебные успехи и достоинства, эти успехи не доставили бы им даже сотой доли той славы, какую они приобрели литературною своею деятельностью.
Оба героя считают себя поэтами и писателями, в чём убедились, читая других: мол, если они поэты и писатели, так и мы тоже! Оба рассчитывают на читательскую беспристрастность, вынося свои произведения на суд широкой аудитории:
"Читатель, вот мои "Досуги"... Суди беспристрастно!.. Я ищу справедливости; снисхожденья не надо; я не прошу снисхожденья!.. Смотри же, читай со вниманием да не поминай лихом!
Твой доброжелатель - Козьма Прутков".
"Отдаём наши творения на строгий суд наших читателей!
Ни меня,ни моего друга,Сергея Скрипаля никакие рейтинги совершенно не интересуют.Нам необходима ваша суровая, честная критика.
С уваженим, <Питер Свирь> ".
Обоим приходилось нередко вступать в жаркую полемику по литературным и политическим поводам. В атмосфере многообразной полемики постепенно и оформились образы Козьмы Пруткова и Питера Свиря. Литературные опыты обоих весьма разнообразны, оба выступают и стихотворцами, и баснописцами, и историками, и философами, и драматическими писателями. У обоих много неконченого (d'inacheve). Оба ставили себя на равной ноге с великими творцами прошлого: "Едва ли кто оценил бы Гомера, Шекспира, Бетговена, Пушкина, если бы произведения их было воспрещено прослушать более одного раза! Но я не ропщу... Я только передаю факты" - пишет Козьма Прутков. Питер Свирь, отвечая на сочувственное замечание по поводу нанесённых ему оскорблений, вторит: "Увы!..Такова участь нормальных писателей.
В своё время унижали Пушкина и убили его.
Толстого травили с помощью церкви нашей!
Достоевского упрятали на каторгу.
Чехову пророчили и желали спиться и умерет под забором.
Куприна называли подоком "ямы". Список бесконечен..."
Но всё это, так сказать, более формальная сторона родства двух знаменитых персонажей. Немало общего и в самом творчестве этих литераторов. Основное, на наш взгляд, сходство их творческого наследия - в тотальной афористичности. Не смея подозревать читателя в незнакомстве с произведениями Козьмы Пруткова, мы, однако, возьмём на себя смелость привести кое-какие "мысли и афоризмы" его, единственно дабы освежить их в памяти:
" Жизнь нашу можно удобно сравнивать со своенравною рекою, на поверхности которой плавает челн, иногда укачиваемый тихоструйною волною, нередко же задержанный в своем движении мелью и разбиваемый о подводный камень. Нужно ли упоминать, что сей утлый челн на рынке скоропреходящего времени есть не кто иной, как сам человек?"
"Никто не обнимет необъятного".
"Наука изощряет ум; учение вострит память".
"Слабеющая память подобна потухающему светильнику".
"Слабеющую память можно также сравнить с увядающею незабудкою".
"Воображение поэта, удрученного горем, подобно ноге, заключенной в новый сапог".
"Эгоист подобен давно сидящему в колодце".
"Бердыш в руках воина то же, что меткое слово в руках писателя".
"Бди!"
"Душа индейца, верящего в метемпсихозию, похожа на червячка в коконе".
"Где начало того конца, которым оканчивается начало?"
"Опять скажу: никто не обнимет необъятного!"
Творчество Питера Свиря, хотя и не предполагает афоризма в качестве отдельного жанра, всё же насквозь афористично:
"Между парашютистом и писателем ,думаю, есть сравнение:
иногда парашют,как творчество писателя,не раскрывается..."
"Форма без содержания так же глупа, как содержание без формы.Голый человек в обществе похож на примата".
"Голый человек - явление прекрасное.Но и одетый - великолепное".
"В метафорах поэту позволительно сравнивать звёзды с курицами".
"Поэт подобен парящей птице. Она носится над полями,лесами,горами,над городами насмешек и оскорблений. В неё летять отравленные стрелы злобы и зависти.Она слышит крики проклятий и оскорблений,но камни сквернословия не достигают её...".
"Лёд Невы подобен жизни человека: крушится,ломается,уносится потоком и пропадает в разливе новой жизни...".
"Пока живётся - живи!"
"Мы, люди, часто, подобно одиноким пчёлам, летим в безвыходную чащу жизни...".
"Всякая клевета липуча".
"Слово для критика - бритва. Бывает критик, срезая авторское слово, срезает талант".
"Если у кольца первичность? - Вот в чём вопрос!"
"Среди людей, как в лесу, нельзя пройти к намеченной цели без остановок...".
"Гнев часто бывает звериным. В таком состоянии он может задушить Любовь,как Отелло - Дездемону".
"Автор - зеркало жизни".
"Метафора - крылья писателя!"
"Эгоизм - ржавчина счастья".
"Добавлю: память - основа разума".
Этот процесс вычленения мудрых сентенций из произведений Питера Свиря можно с успехом продолжать буквально до бесконечности. Однако нужно отдать должное и другим жанрам. Предлагаем вниманию читателя два стихотворения исследуемых авторов, надеясь, что читатель сам определит, чьему именно перу они принадлежат:
ЖЕЛАНИЕ БЫТЬ ИСПАНЦЕМ
Тихо над Альгамброй,
Дремлет вся натура.
Дремлет замок Памбра.
Спит Эстремадура.
Дайте мне мантилью;
Дайте мне гитару,
Дайте Инезилью,
Кастаньетов пару.
Дайте руку верную,
Два вершка булату,
Ревность непомерную,
Чашку шоколату.
Закурю сигару я,
Лишь взойдет луна...
Пусть дуэнья старая
Смотрит из окна.
За двумя решетками
Пусть меня клянет;
Пусть шевелит четками,
Старика зовет.
Слышу на балконе
Шорох платья, - чу! -
Подхожу я к донне,
Сбросил епанчу.
Погоди, прелестница!
Поздно и рано
Шелковую лестницу
Выну из кармана!
О синьора милая,
Здесь темно и серо...
Страсть кипит унылая
В вашем кавальеро
Здесь, перед бананами,
Если не наскучу,
Я между фонтанами
Пропляшу качучу.
Но в такой позиции
Я боюся, страх,
Чтобы инквизиции
Не донес монах!
Уж недаром мерзостный,
Старый альгвазил
Мне рукою дерзостной
Давеча грозил.
Но его, для сраму, я
Маврою одену;
Загоню на самую
На Сьерра-Морену!
И на этом месте,
Если вы мне рады, —
Будем петь мы вместе
Ночью серенады.
Будет в нашей власти
Толковать о мире,
О вражде, о страсти,
О Гвадалквивире;
Об улыбках, взорах,
Вечном идеале,
О тореадорах
И об Эскурьяле...
Тихо над Альгамброй.
Дремлет вся натура.
Дремлет замок Памбра.
Спит Эстремадура.
И второе:
САРАБАНДА
Гуляет в замке
осенняя стужа;
оркестр придворных
звучит величально;
Синьора одна,
со слезами,
без мужа,
залы обходит в танце
Печально...
Испанская кровь
- сарабанда!..
Страсть и любовь
- Сарабанда!..
Сарабанда
- веры ростки...
Сарабанда
- море тоски...
Стены покрылись
плесенью бедности;
муж где-то там...
далеко..
в Палестине...
Бёдра стянуты
поясом верности;
ключ потерян
в боях на чужбине...
Сарабанда
- испанская кровь!
Сарабанда
- страсть и лобовь!
Веры ростки
- сарабанда...
Море тоски
- сарабанда...
"Как же мне жить
одной,
неласканной?
Что же мне делать
с любовью заброшенной?
Мокрый от слёз -
твой плащ затасканный...
Что скажу я
смерти непрошанной:
Испаская кровь
- сарабанда?..
Страсть и любовь
- сарабанда?..
Сарабанда
- веры ростки?..
Сарабанда
- море тоски?..
Сто ступенек
наверх...
К башне смерти!..
О, сарабанда, -
последний мой танец!..
Последний аккорд -
конец круговерти:
Я хочу быть с тобой,
дорогой мой Испанец!..."
Сарабанда
- веры ростки...
Сарабанда
- море тоски...
Или такие два игриво-корсетные стихотворения наших авторов:
ПАМЯТЬ ПРОШЛОГО
Как будто из Гейне
Помню я тебя ребенком,
Скоро будет сорок лет;
Твой передничек измятый,
Твой затянутый корсет.
Было в нем тебе неловко;
Ты сказала мне тайком:
"Распусти корсет мне сзади;
Не могу я бегать в нем".
Весь исполненный волненья,
Я корсет твой развязал...
Ты со смехом убежала,
Я ж задумчиво стоял.
И другое:
МЕНУЭТ
Раз,два,три!..
Раз! - хлоп,хлоп!
Раз,два,три!..
Раз!- хлоп, хлоп!
Раз, два..
и поклон?
Два!..и поклон!
Тихий,плавный пируэт,
...хлоп,хлоп!
Мы танцуем менуэт...
...хлоп,хлоп!
...и поклон?...
...И поклон!...
Я не вижу белый свет!..
...ох,ох!..
Потерял я свой лорнет!..
...ох,ох!..
...слышу стон?..
...слышу стон!..
Расстегнулся сам корсет,-
...ах, ах!..
С дамой встретил я рассвет!..
...свет,свет!.
. .Сэ си бон?..
...Сэ трэ бон!..
Особое внимание оба литератора уделяют античности. Козьма Прутков создаёт "Письмо из Коринфа. Древнее греческое", стихотворения "Древний пластический грек", "Философ в бане. С древнего греческого", "Новогреческая песнь", "Древней греческой старухе, если б она домогалась моей любви. Подражание Катуллу". Питер Свирь пишет рассказы "Бесконечное мгновение разврата Нерона", "Сказка древнего Рима", задумывает исторический роман частей на 100 - 120 с "закрученным сюжетом о взлёте и падении Римской империи,её ценностей, её творцов и исполнителей", а его "Диалог мудрецов" о поисках смысла жизни некими Асфеном и Герастидом перекликается с прутковским "Спором древних греческих философов об изящном". Основной пафос всех этих произведений великолепно раскрыт Козьмой Петровичем в стихотворении "От Козьмы Пруткова к читателю в минуту откровенности и раскаяния":
"...Кто любит сердечно былую Элладу,
Тунику, Афины, Ахарны, Милет,
Зевеса, Венеру, Юнону, Палладу, -
Тот чудный, изящный, пластичный поэт!.."
Заслуживает упоминания также экспериментирование Козьмы Пруткова и Питера Свиря в области классических и экзотических форм. Оба широко используют жанр басни (Питер Свирь, правда, более склонен к жанру "басня в прозе"). Прутков создаёт "Осаду Памбы" ("Романсеро, с испанского"), Свирь - "Всесильное Сиятельство...(Романс в форме сицилианы)". Прутков пишет гекзаметром "Философ в бане", Свирь создаёт акростихи "Зима", "С Праздником Рождества Христова!" и "16.Пушкинский День". Прутков создаёт "Блонды", драматическую пословицу, Свирь - миниатюру "Была долгожданная свадьба (пересказанный анекдот)". Прутков пишет стихотворение "Осень. С персидского, из Ибн-Фета", Свирь - "Берёза среди пальм (танка)". Козьма начинает "Современную русскую песнь" словами "Уж как мы ль, друзья, люди русские!..", Питер в своей "147.Русской грустной песне" пишет:
"В поле я пойду;
Василёчек найду;
Ой, сплету венок;
Улягусь - на стог...".
Собственно, примеров сходства творческих манер да и в целом личностей Козьмы Пруткова и Питера Свиря найти можно очень много, но это ни к чему. Мы показали лишь самое бросающееся в глаза и поддающееся при том систематизации. А того, кто захочет дополнительной информации, мы отсылаем непосредственно к первоисточникам.
Подводя итоги этой главы, мы хотим искренне признаться: чтение большинства произведений Питера Свиря доставило нам не меньшее удовольствие, чем творчество Козьмы Пруткова, а вдобавок - чувство законной гордости тем, что мы являемся современниками этого выдающегося писателя (или коллектива писателей). И мы вправе расчитывать на свою долю благодарности от Питера Свиря, воскликнувшего однажды: "Спасибо за Козьму! Это сравнение лестно для меня, так как иронизировать и смеяться на собой,как Козьма! - это залог душевного здоровья любого человека".
=================
Глава 4. МАСКАРАД. Маска вторая.
Если бы образ Питера Свиря равнялся образу Козьмы Пруткова, это было бы обычное эпигонство, пусть даже и очень талантливое. Легко совершать литературно-психологические открытия по чужим стопам. Но авторы Питера Свиря идут дальше. Питер многолик. В нём очень органично переплетаются черты многих литературных образов, причём образов всемирно известных. Как сказал Козьма Прутков: "... дарования, рассыпанные между другими поэтами порознь, оказались совмещёнными все во мне едином!..". В частности, Питер Свирь является прямым наследником Фомы Фомича Опискина, одного из главных действующих лиц "Села Степанчиково и его обитателей" Достоевского. Не случайно в этой повести есть прямая отсылка к Пруткову, - сцена чтения "Осады Памбы". Хотя в самой сцене мишенью иронии является не Фома, но параллелизм литературных и морализаторских амбиций Фомы и Пруткова несомненен. Таким образом создаётся равносторонний треугольник: Свирь-Прутков-Фома. Рассмотрим теперь сторону Свирь-Фома.
Питер Свирь и Фома Фомич ставят перед собой сходные задачи: "Я на то послан самим богом, чтоб изобличить весь мир в его пакостях!", - декларирует Фома; "Веду моральные "проповеди" потому,что наша "Проза" буквально заполнена аморальным террором,нытьём бомжей,восхвалением боли,наркотизма,пьянства,хамства, пропагандой жестокости,ужастиков,кровью и смертью...", - вещает с амвона Питер, расширяя, впрочем, иногда поле своей деятельности: "Это моя боль за положение морали в современном обществе". Или: "Воспитание благородных чувств - вот главная общественная задача всех литераторов". Или: "Предназначение писателя освещать правдиво все стороны нашей сложной жизни, стараясь помочь людям двигаться к нравственной чистоте".
У обоих проповедников сходные декларируемые системы ценностей, слишком банальные, чтобы с ними спорить (как правило), и поэтому весьма схематичные. Оба они за ДОБРО, оба против ЗЛА. Оба за любовь к отечеству, к человечеству, за красоту, гармонию, за веру, надежду и любовь. Фома проповедует: "Будьте же нежнее, внимательнее, любовнее к другим, забудьте себя для других, тогда вспомнят и о вас. Живи и жить давай другим - вот мое правило! Терпи, трудись, молись и надейся - вот истины, которые бы я желал внушить разом всему человечеству!" Питер вещает: "... идёт сознательное осквернение русской литературы,русской цивилизации,русского языка.Здесь замешана большая политика,направленная на разрушение морали,нравственнорсти в России, пользуясь свободой слова и бездействием законов и правил.
Тушки - марионетки,завистники,клеветники,которых уже развратили.
На Россию идёт глобальное антиморальное наступление наркомании,алкоголизиа,проституции,насилия,нигилизма,
безверия... Не за себя я дерусь, а за будущее России". Причём, если главный враг Фомы (обусловленный сюжетом повести) - непочтительность, то главный враг Питера Свиря (обусловленный сюжетом внутрижурнальных прений) - гомосексуализм, несовместимый, по его мнению с нормой, порядочностью и красотой: "Ваша вершина - гомосексуализм. Моя - нормальная,порядочная,красивая жизнь человека...". И оба пастыря своими схемами жестоко молотят противников по головам. А схемы твёрдые.
Красота, гармония, изящество, конечно же, являются важнейшими ценностями Фомы и Свиря. Фома даже настаивает, чтобы чувством прекрасного человек руководствовался при выборе снов: "Разве ты не можешь, - продолжал он, обращаясь к Фалалею, - разве ты не можешь видеть во сне что-нибудь изящное, нежное, облагороженное, какую-нибудь сцену из хорошего общества, например, хоть господ, играющих в карты, или дам, прогуливающихся в прекрасном саду?" (Фалалею, как назло, снился белый бык). Питер не отстаёт: "За каждым поворотом открывалась неповторимая чистоя красота русского раздолья...". Фома видит красоту в невинности детства: "Где, где она, моя невинность? - подхватил Фома, как будто был в жару и в бреду, - где золотые дни мои? где ты, мое золотое детство, когда я, невинный и прекрасный, бегал по полям за весенней бабочкой?". Питер также находит её в детях и бабочках: "Красота никогда не умрёт, если ты будешь её любить и защищать... Дети стали дружно охранять красоту" ("Две бабочки (Сказки дедушки Пита)"). Но ещё больше общего в понимании красоты у Питера Свиря с другим его двойником из той же повести, с Видоплясовым, секретарём Фомы. Вот как характеризует способности Видоплясова полковник Ростанев: "Посмотрел бы ты, как он... научился писать: и красками, и золотом, и кругом, знаешь, купидонов наставит, - словом, артист! ...К тому же пишет стихи. ...Стихи, братец, стихи, и ты не думай, что я шучу, настоящие стихи, так сказать, версификация, и так, знаешь, складно на все предметы, тотчас же всякий предмет стихами опишет. Настоящий талант! Маменьке к именинам такую рацею соорудил, что мы только рты разинули: и из мифологии там у него, и музы летают, так что даже, знаешь, видна эта... как бишь ее? округленность форм, - словом, совершенно в рифму выходит. Фома поправлял". Такое же "красивое" впечатление производят и все творения Питера Свиря, в которых он что-либо воспевает: "Родительское кормление голодного птичьего квартета, происходящее с невероятными красивыми, артистическими подлётами к гнезду, напоминающие завитки автографов знаменитых писателей...".
И Фома, и Питер подчёркнуто набожны. "Да не зайдет солнце во гневе вашем! а я ... а я буду всю ночь за вас молиться. Я давно уже не знаю, что такое сон, Егор Ильич!" - говорит Фома, и этот лейтмотив пронизывает всю повесть. Так же навязчиво декларирует свою принадлежность к православию Питер. При знакомстве рекомендует себя как "русско-православного американца". Бог - обязательный персонаж его доброжелательных реплик в обсуждении (в отличие от реплик недоброжелательных): "Дай Бог нам одного взимопонимания!", "С Богом!", "Храни Вас Бог,Pasior!", "И слава Богу!". Питер даже экспериментирует в жанре молитвы, - "139.Молитва о Санкт-Петербурге". Правда, православие Питера Свиря несколько напоминает, с одной стороны, пантеизм: "Для меня Бог и Природа - одно целое", а с другой, - некую воинственную доктрину: "... православная любовь это - не общедозволенность и всёпрощение. Это борьба без комплексов. Если потребуется,то и с оружием в руках". А с третьей, - вообще не православие: "Это аллегория предупреждает потенциальных бандитов, что рок накажет их за атавизм".
Общей чертой обоих персонажей является также монолитный сплав позёрства, завышенного самомнения и тщеславия, сплав, отягощённый невежеством.
Фома: "Я знаю Русь, и Русь меня знает: потому и говорю это".
Свирь: "Общайтесь со мной открыто и критично, как с равным".
Фома: "О, не ставьте мне монумента! - кричал Фома, - не ставьте мне его! Не надо мне монументов! В сердцах своих воздвигните мне монумент, а более ничего не надо, не надо, не надо!"
Свирь: "Я верю, что и наши имена будут сверкать на корочках книг на подобных ярмарках".
Фома: "Если хотите узнать о том, как я страдал, спросите у Шекспира: он расскажет вам в своем "Гамлете" о состоянии души моей."
Свирь: "Однако,говорить о Пушкине прозой - трудно...".
Фома: "Тридцать тысяч человек будут сбираться на мои лекции ежемесячно".
Свирь: "Общаться со мной - действительно нужно иметь смелость".
Фома: "Далеко не считаю себя красавцем, но поневоле пришел к заключению, что есть же что-нибудь в этом сером глазе, что отличает меня от какого-нибудь Фалалея. Это мысль, это жизнь, это ум в этом глазе! Не хвалюсь именно собой. Говорю вообще о нашем сословии".
Свирь: "Попрубуйте защитить не мою честь, а честь русской литературы!".
Фома: "... я, который презираю все эти чины и земные величия, ничтожные сами по себе, если они не освящаются добродетелью?"
Свирь: "Каждый из нас имеет право на своё собрание сочинений".
Сближает Фому и Свиря также нетерпимость к фамильярности в отношении себя, что логически вытекает из завышенной самооценки. Что уж говорить о снисходительных или, упаси боже, отрицательных отзывах! "... он терпеть не мог фамильярности... Он, прежде терпеливый и забитый, теперь вспыхивал как порох при каждом малейшем противоречии", - говорит о Фоме Фомиче рассказчик. Питер также очень чуток в этом смысле: "Скажу откровенно, дорогой Bonifaciy, определение "повестушка" прозвучала для меня унисонно как - "потаскушка"".
"Как, - кричал Фома, - раб! халдей! хамлет! осмелился обругать меня! он, он, обтирка моего сапога! он осмелился назвать меня фурией!"
"Сор - мои стихи, или не - сор... Не Вам,старой склочнице, судить.
Ваши "произведения,конечно, не сор, а - вонючие дерьмо!", - кричал Питер.
И, уж конечно, оба наши героя в случае обладания властью могут быть просто опасны. "Грянет наконец мое имя, и тогда - горе врагам моим!" - пророчествует Фома, - и невольно верится в это. Фома, вероятно, имеет в виду врагов литературных, но это дела не меняет. В случае же Питера Свиря с его воинственным православием следует опасаться, что литературными врагами дело не ограничится, и первыми пострадают террористы и гомосексуалисты. "... я воинстующий,непримиримый противник педерастии и скотства". "Наше оружие,- самое мирное,- писательское перо и писательская совесть... Но не надо забывать и административные методы борьбы". "Вчера в Ставрополе русский снайпер нажал на курок не со злобой,а с правдным,народным гневом.Терроист был убит в справедливом гневе". "Остаётся только одно - война. Война до полного разгрома идей террора; война до полного уничтожения идей религиозной диктатуры и их носителей".
Наконец, что сближает Фому с Питером как литераторов, так это некоторое сходство их литературного наследия. "Впоследствии, когда он отошел в лучшую жизнь, мы разбирали оставшиеся после него рукописи; все они оказались необыкновенною дрянью. Нашли, например, начало исторического романа, происходившего в Новгороде, в VII столетии; потом чудовищную поэму: "Анахорет на кладбище", писанную белыми стихами; потом бессмысленное рассуждение о значении и свойстве русского мужика и о том, как надо с ним обращаться, и, наконец, повесть "Графиня Влонская", из великосветской жизни, тоже неоконченную. Больше ничего не осталось". После Питера останется значительно больше наследия. Но всему, что осталось после Фомы, можно найти аналоги среди произведений Питера Свиря. Например, вторую часть (из 100-120 предполагаемых) исторического романа о "взлёте и падении Римской империи", венок беспомощных сонетов, игривый пасквиль на историю КПСС (построенный на обыгрывании слова "цапля"; кстати, привет от Пруткова и его басни "Цапля и беговые дрожки"!), фрагменты многотомного романа "ХХ век -русская трагедия" о семье князя Высацкого. И много-много другого.
=====================
Глава 5. THE SHOW MUST GO ON!
========
Мне казалось всегда,что перед великой Картиной да Винчи надо больше молчать...
Питер Свирь, "140.Глаз младенца или магия Леонардо да Винчи"
=======
Но и этими двумя масками (Козьмы Пруткова и Фомы Опискина) не исчерпывается Питер Свирь. Мы говорили о том, что его творчество насквозь афористично, теперь не побоимся пойти ещё дальше и сказать, что его творчество НАСКВОЗЬ ЛИТЕРАТУРНО. Правда, с небольшим ограничением: литературность эта довольно определённая - она соотносится с сатирико-ироническим пластом русской литературы.
Чтобы не утомлять далее читателей авторскими рассуждениями (и не утомляться самим, притягивая "за уши" удобные цитаты для доказательств своей идеи), в этой главе мы попробуем, по совету самого исследуемого (совету, вынесенному нами в эпиграф), самоустраниться и оставить читателей наедине с цитатами. При этом цитаты из произведений Питера Свиря будут снабжены в скобках указаниями на источник, а цитаты из произведений прочих авторов никакими указаниями снабжены не будут ввиду их большей или меньшей узнаваемости. Все цитаты незакавычены. В конце главы будет приведён список использованной литературы.
Конечно, читателям на следует ожидать слишком грубого параллелизма, поскольку Питер Свирь отнюдь не копирует известных авторов, он лишь имитирует пафос, дух, атмосферу их произведений. Итак...
==========
Но и ежу понятно,что "творческие узбеки" успех не приносят,- как чёрные кошки... Порчу наводите? Да-да... (обсуждение "42.Знакомство с голой девочкой")
- Как же это, Ардальон Борисыч, ты не боишься от него водку пить? Ведь он ее, может быть, наговорил, - вот он что-то губами разводит.
На лице у Передонова изобразился ужас. Он схватил налитую Володиным рюмку, выплеснул из нее водку на пол и закричал:
- Чур меня, чур, чур, чур! Заговор на заговорщика, злому языку сохнуть, черному глазу лопнуть. Ему карачун, меня чур-перечур.
Потом повернулся к Володину с озлобленным лицом, показал кукиш и сказал:
- На-т-ко, выкуси. Ты хитер, а я похитрее.
==========
Хочу добавить, что здесь - не две, а - три части. Две части - форма этого повествования , а третья - (за кадром) - домысел читателя.
Третья - недосказанная - тема для читательских домыслов. (обсуждение "Неожиданная встреча")
- Ну, мы с тобой, Павлуша, будем пить только вдвоем. И ты, Варвара, пей - вместе выпьем вдвоем.
Володин, хихикая, сказал:
- Ежели и Варвара Дмитриевна с нами выпьет, то уж это не вдвоем выходит, а втроем.
- Вдвоем, - угрюмо повторил Передонов.
==========
- Идите к чертовой матери со своим "студебеккером"! -
заорал Остап. - Кто такой Студебеккер? Это ваш родственник
Студебеккер? Папа ваш Студебеккер? Чего вы прилипли к человеку?
Фарисей - Ваш родственник? (обсуждение "81.Гнев человеческий")
==========
Как Вы считаете."старый козёл! - это не хамское оскорбление личности человека?.. Почитайте внимательно нападки на меня, на Пушкина, на Россию, на русских людей! (обсуждение "123.Васька - феномен")
И покуда его пороли, покуда Дуня конфузливо смеялась, а
бабушка покрикивала с антресолей: "Так его, болезного, так его,
родименького! " - Васисуалий Андреевич сосредоточенно думал о
значении русской интеллигенции и о том, что Галилей тоже
потерпел за правду.
==========
Мне объявили моральную войну. Целый год я подвергался грубым, язвительным нападкам со стороны писателей гомосексуалистов. Все грязные эпитеты русского языка были приклеены ко мне. Постоянно подвергаюсь насмешкам и оскорблениям. Я не отвечал месяцами.Я молча терпел... Никто не встал на защиту чести писателя. (обсуждение "Полуночный визит...(Сцена из драмы...)")
Ночью Передонов бредил. Неясные, страшные ходили бесшумно фигуры, короли, валеты, помахивая своими палицами. Они шептались, старались спрятаться от Передонова и тихонько лезли к нему под подушку. Но скоро они сделались смелее и заходили, забегали, завозились вокруг Передонова повсюду, по полу, по кровати, по подушкам. Они шушукались, дразнили Передонова, казали ему языки, корчили перед ним страшные рожи, безобразно растягивали рты. Передонов видел, что они все - маленькие и проказливые, что они его не убьют, а только издеваются над ним, предвещая недоброе. Но ему было страшно, - он то бормотал какие-то заклинания, отрывки слышанных им в детстве заговоров, то принимался бранить их и гнать их от себя, махал руками и кричал сиплым голосом.
==========
Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие
неприятности - могут выпасть зубы, поседеть и поредеть
волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может
одолеть крайняя худоба...
О, нет страшнее удара для женщины, когда она обнаруживает,что - вместо шикарной причёски - появляетя на голове ущербная плешь!... ("108.Там... У Бога...")
==========
Всё ясно. Вы - Лёха! Не отпирайтесь!.. (обсуждение "Старик на берегу моря")
- Какой Сережа? вздор! не хочу ничего слышать; вон! Это Коровкин. Я уверена, что это Коровкин.
==========
Они узнали себя в этой миниатюре!..Заволновались и превратились в скунсов, оставаясь медузами. (обсуждение "Старик на берегу моря")
- Глаз-птица пролетела, - угрюмо сказал Передонов, всматриваясь в белесовато-туманную даль небес. - Один глаз и два крыла, а больше ничего нету.
==========
Статистика знает все... Как много жизни, полной пыла, страстей и мысли, глядит на нас со статистических таблиц!
Но статистика сообщает, что подонки книг не читают. (обсуждение "Старик на берегу моря")
==========
Страдал Гаврила от гангрены,
Гаврила от гангрены слег...
О, Пушкин! - Чародей октавы!..
"В Коломне домик" свой создал!.. ("Чародей октавы")
==========
И старик, усевшись за свой стол, начал разрабатывать
большой, идеологически выдержанный ребус. Первым долгом он
набросал карандашом гуся, держащего в клюве букву "Г", большую
и тяжелую, как виселица. Работа ладилась.
Если нормальному человеку показать "Г",то он сразу же скажет,что это четвертая буква русского алфавита.
Но фантазёр, увидев эту же букву, сразу вообразит,что перед ним стоит виселица. ("Фантазёр")
==========
Никогда не знаешь: когда, где, при каких обстоятельствах придёт на помощь поэту творческое вдохновение. Неожиданно поэта пронзает какое-то неведомое, неопределённое чувство слова без всякого явного смысла: и сердце, и мысль начинают пульсировать в каком-то своём темпе-ритме, как слабый огонёк в тумане моря: та-та-та- тата...
Душа начинает беспокойно тесниться; тело теряет покой; рука выписывает в воздухе всяческие ритмические вензеля...
Неожиданно, словно при взрыве, мозг освещается ярким, пронзительным светом: появились живые образы!.. ("Волшебный миг вдохновения")
Дорожные птички "пастушки" медленно переходили дорогу
перед самыми колесами автомобиля. Степные горизонты источали
такие бодрые запахи, что, будь на месте Остапа какой-нибудь
крестьянский писатель-середнячок из группы "Стальное вымя", не
удержался бы он, вышел бы из машины, сел бы в траву и тут же на
месте начал бы писать на листах походного блокнота новую
повесть, начинающуюся словами: "Инда взопрели озимые.
Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу
светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж
заколдобился... "
==========
Паниковский иногда выходил во двор, озабоченно раскрывал рот
ближайшей лошади, глядел в зубы и бормотал: "Добрый жеребец",
хотя перед ним стояла добрая кобыла.
Жеребец процокал копытами по хилому мостику и вынес Сашу к бедной деревушке... На крыльцо вышла типично вологодская женщина... Голубые глаза её тревожно смотрели на нежданного гостя:
- Ведь не каждый год в эту глухомань наезжают городские добры-молодцы,да ещё верхом на лошади!...
Саша поздоровался.Стреножил коня и отпустил пастись... ("126.За песнями")
==========
Люблю покой упавших листьев
и осени неслышное звучание;
и тишину в пустых полях;
и кроткость увядания природы;
и серость туч над лесом почерневшим;
и свежесть воздуха прохладных дуновений;
и ожиданье белизны снегов,морозов;
и страстное желание излить
осенюю пленительность стихами. ("52.Люблю покой упавших листьев...")
Председатель комиссии по встрече автопробега протянул в
своей приветственной речи такую длинную цепь придаточных
предложений, что не мог из них выкарабкаться в течение
получаса.
==========
Дорогая Вершинина! Конечно "ничего",что Вы так нежно правите меня. Я всё исправил с благодарностью...
Возможно ли обижаться,когда ласковая женская рука поправляет, упавшую прядь волос, на взлохмаченной голове поэта? (обсуждение "69.Падающая звезда")
Стены предбанника были обильно увешаны фотографиями, дагерротипами и картинками, среди которых царствовал большой, масляными красками писанный портрет представительного мужчины в сюртуке и с бакенбардами по моде семидесятых годов. Я догадался, что это Аристарх Платонович, но не понял кто эта воздушная белая девица или дама, выглядывающая из-за головы Аристарха Платоновича и держащая в руке прозрачное покрывало. Эта загадка до того меня мучила, что, выбрав пристойный момент, я кашлянул и спросил об этом.
Произошла пауза, во время которой Поликсена остановила на мне свой взор, как бы изучая меня, и наконец ответила, но как-то принужденно: - Это - муза.
- А-а, - сказал я.
==========
Лед, который тронулся еще в дворницкой, лед, гремевший,
трескавшийся и ударявшийся о гранит набережной,
давно уже измельчал и стаял. Льда уже не было.
Была широко разлившаяся вода, которая небрежно несла
на себе Ипполита Матвеевича, швыряя его из стороны в
сторону, то ударяя его о бревно, то сталкивая его со стульями,
то унося от этих стульев.
Невы лёд синий - поток красы холодной на фоне декораций Петербурга; треск, шум и стоны зимы отжившей; спектакль торосов; лисиц и зайцев драма; комедия разодранных домишек; поток змеи холодной,сдирающий белую чешую свою о серый бок гранитный...
О,синий лёд...Твоё течение пободно жизни человека:..
Пройдёшь...Уйдёшь в залив..Растаешь.. И будешь уж забыт до следущей весны. ("31.Синий лёд Невы")
==========
Справедливость восторжествовала:провокатора прихлопнули. Спасибо!
Ваши быстрые действия,господин Кравчук, хороший наглядный урок начинающим хулиганам пера,террористам от литературы...
Примите мои заверения в глубоком к вам почтении, как Главному редактору замечательного журнала, как честному справедливому человеку. ("Открытая благодарность господину Кравчуку")
Не ропщи на наказание, ибо начальство даже не наказывает тебя, но преподает лишь средства к исправлению.
==========
- Что ж такое, - сердито сказал Передонов,- он дерется, а разве это позволяется? Он не имел никакого права мне в рожу заехать. Он в церковь не ходит, в обезьяну верует и сына в ту же секту совращает. На него надо донести, он - социалист.
Назвать рассказ "говно" легко. Это не критика. Это маразм. Я бы Вам мог ответить тем же. Но я до "говна" не опускаюсь. А Вы вот - опустились. Всё из за того, что я осмелился!-назвать Ваших героев дебилами. Они и есть дебилы одноклеточные. (обсуждение "120.Баба Настя,кино и немцы")
==========
Все хохотали, а Передонов оставался угрюм и молчалив. Ему казалось, что ослепленные фигуры кривляются, ухмыляются и подмигивают ему зияющими дырками в своих глазах.
Тихо хихикают ехиды- дети бабы Яги... (обсуждение "33.Любювь моя!..Ты - моя желанная буря!")
==========
Затем, запершись, в спальне, он решил наметить себя, чтобы Володин не мог подменить его собою. На груди, на животе, на локтях, еще на разных местах намазал он чернилами букву П.
"Надо было бы наметить и Володина, да как его наметишь? Увидит, сотрет", - тоскливо думал Передонов.
Числа,стоящие напротив произведения, это - порядковые номера моих произведений книжного издания моего тома сочинений...(Информация для издательства) (обсуждение "116.Игры памяти")
==========
Передайте Вашим прелестныи доченькам большой привет от дедушки Пита. Поиграйте с ними в "Танец двух бабочек на цветущем лугу". Включите музыку; зажгите лампу-солнце; они - танцуют и летают, а Вы, или - папа, их ловит воображаемым сачком. Будет много смеха и удовольствия.Это - маленькая пьеска для детей, которую можно играть. (обсуждение "Две бабочки (Сказки дедушки Пита)")
- Сирот бы… - повторила Арина Петровна тоскливо.
- Приедут и сиротки. Дайте срок - всех скличем, все приедем. Приедем да кругом вас и обсядем. Вы будете наседка, а мы цыплятки… цып-цып-цып! Все будет, коли вы будете паинька. А вот за это вы уж не паинька, что хворать вздумали. Ведь вот вы что, проказница, затеяли… ах-ах-ах! чем бы другим пример подавать, а вы вот как! Нехорошо, голубушка! ах, нехорошо!
==========
Наконец, сытые птеньчики сомкнули свои клювики и стали показывать свои беленькие грудки, напомающие фрачные жилетики... ("40.Гнездо ласточки")
Вздохнула - смотрим, а её уж и нет! Ах, маменька, маменька! И улыбочка на лице, и румянчик… И ручка сложена, как будто благословить хочет, и глазки закрыла…
==========
Пётр Васильевич был убит.Его унесли. ("121.Этот День Победы...")
Писатель: Я писатель.
Читатель: А по-моему, ты г...о!
Писатель стоит несколько минут потрясённый этой новой идеей и падает замертво. Его выносят.
==========
Вернувшись в Петербург в начале лета 1827 года, Александр Пушкин, умиротворённый ссылной провинциальной жизнью, укротившей вспыльчивый темперамент его, стал серьёзно подумывать о супружестве. ("137.Безвозвратная любовь Пушкина")
Лето 1829 года Пушкин провёл в деревне. Он вставал рано утром, выпивал жбан парного молока и бежал к реке купаться. Выкупавшись в реке, Пушкин ложился на траву и спал до обеда. После обеда Пушкин спал в гамаке. При встрече с вонючими мужиками Пушкин кивал им головой и зажимал пальцами свой нос. А вонючие мужики ломали свои шапки и говорили: "Это ничаво".
==========
Современные, управляемые мины из космоса,замаскированные под горную породу Афганистана, будут приводиться в боевое, взрывное состояний кодовым радио-сигналом из космоса и по необходимости передвижения противника. ("Репортаж из Америки (IV) Тактика войн 21 века")
Я прочёл доволно много стихотворений, пытаясь выяснить правильное написание фразы: " Слеза на ладонИ! или " Слеза на ладонЕ". ("Слеза на ладони")
Выйти из Ислама живым нельзя. ("Репортаж из Америки (V) С кем воюют США?")
Как Вы думаеете: фантомы имеют пол? Ведь это же не привидения! Что они хотят от людей? (обсуждение "20.Сарабанда")
Жуть охватила всё моё существо...Стало страшно.
Я знал,что сытые волки не нападают на людей летом,но слышал, что они не терпят свидетелей их жизни... ("43.Серый волк опасности")
Истерзав "Гаврилиадою", регент принимался за философские рассуждения и опять нагонял такую чуму - приходилось туго. "Гаврилиада" из головы не выходила, а от философии голова трещала.
Сколько вечеров изводил регент Ивана Семёновича головоломным вопросом о четвёртом лице Святой Троицы и о возможности её пополнения - как сие возможно? - или о каком-то съезде двенадцати царей, которые станут искать правды и закона, зарытых в каком-то кургане под Полтавою, и когда откопают закон и правду, будут раздаваться даром сапоги и притом все на одну колодку и каждому носить обязательно, хотя бы и не по ноге - как сие возможно? - или о каком-то курином слове, которое, если знать, так всё тебе можно, и наконец, о надвигающейся комете, хвост которой заденет землю и в какие-нибудь полминуты все погибнут, и люди и звери…
Ну как же тут не смутиться - комета ещё что! - хуже бывала философия, вот хотя бы о том же шишигином хвосте: будто закроет тебя шишига хвостом и ты пропадаешь и, сколько ни ищи, не найдут тебя, да и сам себя не найдёшь, или о каком-то всеобщем и обязательном и притом искусственном погребении вроде австралийского и всё как-то сбивчиво, спутанно, неясно, непонятно и ровно что против веры - как же тут не впасть в грех?
==========
Использованные в этой главе источники: Ремизов А.М. "Неуёмный бубен", Ильф И., Петров Е. "Двенадцать стульев", "Золотой телёнок", Салтыков-Щедрин М.Е. "Господа Головлёвы", Хармс Д. "Случаи", Булгаков М.А. "Театральный роман", Сологуб Ф. "Мелкий бес", Достоевский Ф.М. "Село Степанчиково и его обитатели".
============
Глава 6. Без маски.
Конечно, никакой Свирь не клон. Это было ясно всем с самого начала, даже тем, кто эту идею пропагандировал. А кто он и почему вызывает такие противоречивые толкования? И почему так к лицу приходятся ему маски Пруткова, Фомы, Передонова и прочих литературных героев? Если он хороший писатель, - почему у него так много врагов? Если плохой, - почему так много почитателей?
Думаю, своим появлением на литературной арене Евгений Ганин зацепил некий важный нерв литературы, задал массу вопросов о самой сущности литературы, о её причинах, методах, задачах и следствиях. Другими словами, попал в больное место.
Не претендуя на объективность и всесторонность, поупражняюсь в жанре психологического портрета. Любое безапелляционное заявление с моей стороны базируется целиком на интуиции (которая, по словам Жванецкого, вполне заменяет нам информацию).
"Я пожилой человек. Я давно оторван от своих корней. Уже близко то время, когда придётся подвести итог своей жизни. Мне есть что рассказать потомкам, потому что я прожил очень долгую и сложную жизнь. Я долгое время работал преподавателем, и эта власть над неокрепшими душами (власть, заслуженно дарованная государством) открыла мне глаза на то, насколько житейская опытность мудрее и правильнее тех неустоявшихся сумбурных картин мира, какими заполнены головы младших поколений. А ведь так просто уберечь их от тех ошибок, связанных с неверным мировоззрением, которые совершаются людьми из века в век! Нужно только передать им свой опыт.
Ни для кого не секрет, что истинным хранилищем народных ценностей является культура. Музыка, литература, искусство в целом - неисчерпаемый кладезь мудрости поколений. Я пробовал сочинять музыку, но у меня получалось хуже, чем у Баха или Шопена. Тогда мне пришла в голову мысль попробовать свои силы в литературе.
И тут мне неожиданно повезло. Я экспериментировал в разных жанрах и заметил, что результаты очень обнадёживающие. У меня получалось если не лучше, чем у моих великих предшественников, то уж, во всяком случае, не хуже. Я вычленял из окружающей жизни интересные и поучительные явления и описывал их в метафорической форме. Мои знакомые даже удивлялись первое время, как это ловко у меня выходит, так складно описать любой предмет, даже и в рифму, да ещё и с философскими мыслями.
Я был очень доволен. Я даже иногда сличал свои произведения с произведениями Лермонтова, Пушкина и видел, сколько в них общего. Но помимо внешней красоты стиля, по части которой Лермонтов и Пушкин были признанными мастерами, у меня в произведениях было ещё и бесспорное знание жизни. Уж я-то это хорошо видел.
Тогда я решил показать свои произведения одной знакомой газете. Там сразу сказали, что с радостью меня напечатают, поскольку такие зрелые и рассудительные произведения должны противостоять всеобщему падению нравов и разгулу преступности. Только с бумагой у них были проблемы и мне пришлось помочь некоторой суммой. Но что такое деньги, когда речь идёт о борьбе Добра и Зла! О вековечном противостоянии Веры, Надежды и Любви - курению, гомосексуализму и наркомании.
Ещё я зарегистрировался на русскоязычном литературном сайте, справедливо полагая, что право на чтение моих произведений в равной мере принадлежит не только нашей русской общине, но и всем русскоговорящим читателям...".
И т.д., и т.п.
Одним словом, Евгений Петрович попал в ловушку, от которой никто не застрахован. Это ловушка неверной самооценки и неверной оценки своего творчества.
Первый ошибочный тезис, приведший литератора в ловушку: кто много жил, тот много знает. Это очень вредный тезис, провоцирующий большинство проблем "отцов и детей". Как же! - я пятьдесят (60, 70 ...) лет мучаюсь на белом свете, а эта шпана не только не прислушивается к моим поучениям, но и смеётся надо мной! В исправленном варианте тезис должен звучать так: кто много жил, у того была возможность много узнать. А вот насколько эта возможность релизована...
Второй ошибочный тезис: кто много знает, тот многому может научить. В том-то и беда, что решать "может или не может" должен не учитель, а ученик, хотя наша (думаю, даже всемирная) практика просвещения решает этот вопрос через задние ворота. Вот и учат подрастающее поколение не столько те, кого дети слушают открыв рты, сколько Марь Ванны и Фан Фанычи, которые с умным видом вещают на уроках биологии: "У результате долгого занурювання у воду в лягушке начинается процесс погибания".
Третий ошибочный тезис, касающийся творчества: то, что я вкладывал в произведение, с тех пор лежит в произведении. Чтобы понять ошибочность этого тезиса, достаточно если и не быть Белинским, то хотя бы читать его работы, в частности, ту, где он разграничивает «что хотел сказать автор» и «что сказалось им» (увы, уже не помню, что это за работа).
Четвёртый ошибочный тезис, касающийся восприятия: я понимаю всё, что хотел сказать мне автор. Руководствуясь этим тезисом, очень легко можно ставить себя на равной ноге с Лермонтовым, Пушкиным, Шекспиром: ведь я говорю с ними на одном языке; я понимаю всё, что они говорят мне, и, пользуясь этим же языком, я могу выражать такие же важные (или красивые) мысли. В исправленном виде этот тезис звучит так: в произведении я понимаю только то, что позволяет мне моё образование.
И пятый, обобщающий тезис (обобщающий все эти ошибки): я есть тот, кем себя считаю. Всё, что противоречит моему мнению о себе, - досадные недоразумения. Вот и играется Евгений Петрович в известного писателя, поддерживаемый в своих заблуждениях вездесущими Марь Ваннами и Фан Фанычами. Придумывает себе звучный "говорящий" псевдоним, поучает молодых авторов, пространно рассказывает о своих творческих планах, разъясняет свои творческие методы. Причём я вполне верю ему, когда он говорит о своих публикациях, прочитанных им лекциях и даже о своих высоких званиях. Чего же тут необычного, слава богу, ещё Брежнев на памяти со своими литературными забавами.
И безнадёжное дело - пытаться доказать такому писателю, что со стороны это выглядит как минимум смешно. Безнадёжное потому, что нет у него противоядия от завышенной самооценки: Евгений Ганин начисто лишён способности к иронии и самоиронии. Он и сам сознаётся в этом неоднократно: "Спасибо Снежана! Я хочу объяснить: почему я иногда не отвечаю Вам. Меня пугает некоторая ироничность Ваша. Вы -талантливый писатель-пересмешник. Я же - иной человек и писатель". Или: "Я всегда боюсь громких слов, ибо за ними часто стоит издёвка".
Неумение иронизировать над собой и над миром приводит к ортодоксальности, закрепощённости взглядов, к истине в последней инстанции, к предельной схематизации мира: чёрное и белое, добро и зло, война и мир, красота и курение. И, в конце концов, - к творческой смерти, ибо что можно сказать нового о мире, если истина уже найдена и законсервирована для грядущих поколений.
И, тем не менее, я пропагандирую лозунг: "Питер Свирь - энциклопедия начинающего литератора". Слишком многие классические произведения предсказали явление Питера народу. Произошло чудо, воспетое ещё Белинским (в работе, уже упоминавшейся выше): в творческом наследии Питера Свиря оказалась такая масса удивительных находок, совершенно незапланированных автором, что по его произведениям можно читать курс лекций, освещающий проблемы творчества. Именно поэтому я всем рекомендую хотя бы время от времени почитывать Питера Свиря. А сам мечтаю о том, что когда-нибудь окажусь владельцем толстенькой книжечки в хорошем переплёте "ПИТЕР СВИРЬ. Избранные произведения".
И бороться с ним, чтобы переделать его, не надо: бесполезно. Единственный, кто может оказать влияние на Питера Свиря - Евгений Ганин. И тут, пользуясь случаем, хочу сказать несколько слов о графомании. Дело в том, что я обнаружил у Питера одну мысль, с которой согласен на сто процентов: "Графоманство, на моё суждение, первый шаг на пути к литературе.Оно вылечивается практикой,с возрастом, с совершенствованием писательского мастерства.Разве можно упрекать младенца за то, что он ползает, а не ходит -" на своих двоих" - сразу же после рождения?..". Да, Питер Свирь - литературный младенец. Так пожелаем ему успехов в совершенствовании писательского мастерства!