Наша компания сложилась ещё в мединституте. И работать устроились в одной больнице. Двое в нейрохирургиях - неотложной и плановой, один в патанатомии и ещё один в судебке. Впрочем, морг один. Медицина общеизвестна тем, что там случается даже то, чего не бывает в жизни. И юмор у медиков соответствующий: «чёрное в белом». Примеров тому несть числа. Особенно мне запомнилась одна Пасха. Судите сами.
В субботу звонят по внутрибольничному наши однокашники из морга: «Заходите к нам, выпьем, похристосуемся. Под господом…» Святое дело! Приходим и видим длинный препараторский стол под полной поляной: водочка, закусочка - всё путём. И распятие во всю стену. Не резное, не литое, не рисованное... «Натюрлих», так сказать. Как говорится, факт ис фак. Мужичок, давно и прочно стоявший на диспансерном учёте, к святому празднику надумал сам себя распять и распял. Сделал в соответствии с общепризнанным каноном: сначала ноги прибил, потом левую руку. Место для правой оформил заранее. Сообразил, что после не до того будет. Всадил гвоздь в лоб и свободную ладонь напорол на заранее приготовленный штырь. Диковато звучит, а? Народ тоже долго спорил, не помог ли кто. Заниматься такими клиентами положено судебным медикам, а значит, снимать его было нельзя. Поместили в машину, привезли и поставили, прислонив к стене, как был. Пьянку морг планировал заранее, тормозки ждали своего часа, а вот праздничное дополнение к интерьеру явилось полной неожиданностью. Делать нечего, выпили с ребятами под сенью креста, и пошли к себе, в нейрохирургию. Там скромно продолжили. Старики между собой, молодёжь отдельно. За выпивкой раскинули картишки. Играли на интерес. Надо сказать, что обычно проигравший три раза подряд обязывался обществом выполнять какую-нибудь повинность до тех пор, пока та же участь не постигала следующего. На Новый год, например, стоя на табуретке по уши в игрушках, изображали новогоднюю ёлку. Если проигрыш выпадал «со звездой» или «с погонами», полагалось устроить театрализованное представление, но без халтуры, от души. Ну а тут всё таки не Новый год, Пасха. Угадайте, кого изображал проигравший? Около часа ночи, разомлевшие от выпитого старики приняли решение пойти спать. Перед отходом на покой зашли к молодёжи дать ЦУ. Под звуки Всенощной, транслируемой по телевидению в прямом эфире, ординаторы резались в карты, а у стены в сакраментальной позе билось завёрнутое в простыню тело и взывало: «Адреналину мне! Адреналину! Не выйдет ведь…». Зубры по-отцовски пожурили: негоже, мол. Откуда такая идея? Им поведали. Заинтригованный цвет двух нейрохирургий направил стопы свои в морг. Там ходоки узрели упомянутое распятие, под ним усеянный остатками трапезы стол, а на нём бренные тела четырёх сотрудников морга, чьи души, освобождённые русским эквивалентом сомы, вознеслись в горние выси, к подножиям ангельских престолов. Видавшие виды и штопавшие многие черепа врачи не поленились прочесать спящую больницу, но нашли-таки фотоаппарат со вспышкой, и «Тайная вечеря» долго была хитом нашего учреждения. Вот такая история, хотите - смейтесь, хотите - плачьте. Чисто медицинский юмор. Ну, это, так сказать, «дела давно минувших дней». А случай с ведром и полотенцем – история недавняя, можно сказать новейшая.
Началось всё с того, что на рынке поругались две бабы. С кем не бывает? Одна торговала иранской, китайской и польской пластмассой: швабры, корзинки для бумаг, хлебницы, мисочки, вёдра всякие… Вторая тут же продавала текстиль. Примерное развитие событий представить несложно: слово за слово, до драки недалеко. Торговка пластмассой в качестве веского аргумента ухватила ведро и принялась им размахивать. Вторая тоже не промах, выдернула из стопки полотенце, скрутила жгутом, сложила вдвое, а для пущего эффекта макнула в ближайшую лужу. Завязалась схватка. Лупили, понятно, по голове. Оно и правда, на рынке не самый нужный орган. Последнее слово осталось за «пластмассой»: боковая стенка ведра проломилась, скользнула по макушке, и свезя кожу на лице, плотно села на шею оппонентки. При этом донышко ведра оказалось у бабы на затылке, а через широкое горло она обозревала окружающий мир. Ясное дело, вызвали «Скорую», которая привезла это чудо к нам. Сначала отсмеялись. Потом сели заполнять «Историю болезни». Формулировкой «голова в инородном теле» никого не удивишь, видели и не раз. Проблема возникла с формой этого самого тела. Кто-то вспомнил, что в старину дамы носили огромные такие шляпки, очень похожие на это самое ведро, но никто не мог вспомнить, как они назывались. РУпор, стУпор или что-то похожее. Полгорода обзвонили, пока кто-то не вспомнил название архаичного головного убора: «капОр». Пока одни, давясь смехом, оформляли больную, другие, отдуваясь от напряжения, вырезали её из ведра. Паяльника под рукой не оказалось, поэтому орудовали разогретым ножом. Печка в отделении электрическая, процедура затянулась. Долго ли, коротко ли, добрались почти до шеи. А дальше? Резать, как резали – ожог, а ломать пластмассу и того хуже. Сонные артерии рядом, не ровён час - резанёт острым краем. Взвесили всё и решили, что лучше уж ожог. К чести сказать, сработали ювелирно: осталась только тонкая красноватая полоска. Взяли анализы, сделали рентген, оформили и, чин чинарём, уложили в палату. Дело устаканилось уже под вечер, и пострадавшая, изрядно утомлённая ратным трудом и пережитым волнением, крепко уснула. Что касается дежурной команды, то их приключения только начинались.
Незадолго до полуночи «Скорая» привезла в отделение новую жертву. Почувствовав к вечеру головную боль, сильное головокружение и тошноту, некая дама взалкала бригаду эскулапов по вызову, кои незамедлительно установили сотрясение мозга. Сопутствующий отёк был виден, что называется, невооружённым глазом. В отделении больную оформили, записав травму после избиения полотенцем, и подивились: экий сегодня выдался необычный денёк. Впрочем, калечить голову люди ухитряются самыми замысловатыми способами. Ещё не забылся матёрый мужик, пришедший с жалобой на упорную головную боль. Мол, болела голова и раньше, особенно до опохмелки, но чтоб три дня подряд! Осматривал его доцент Шуба, завотделением «плановиков», ничего не нашёл, ну и послал на рентген. Глядь на снимок, а там гвоздь как нарисованный. И не маленький такой гвоздик! У нас тут уже было дело: один больной, художник, вырезал из фольги чёртика и в ночь перед рентгеном тайком приклеил сожителю по палате под густую шевелюру. Рентгенологи чуть крышей не поехали, пока дознались, в чём дело. Шуба тоже решил проверить, не шутят ли над ним не в меру резвые клинорды, раздвинул клиенту волосы, а там в коже черепа шляпка торчит! Жена пациента, замордованная бесконечным пьянством своего благоверного, пообещала его прибить, ну и прибила. Когда супруг в очередной раз притащился на бровях и ушёл в отключку, взяла молоток и всадила любимому «семидесятку» по самую шляпку. Плакала всю ночь над телом, сдаваться решалась. А тело утром встало и пошло на работу. Бедная женщина три дня тряслась, ждала беды, а покойник ходил и удивлялся, что это похмелье никак не проходит? Гвоздь вошёл «хорошо», в тютельку между полушариями, ничего важного не задел, так что мужик после изъятия инородного тела как был здоров, так и остался. Заявления на супругу подавать не стал, но пить бросил. Так что, сами понимаете, ни ведро, ни полотенце для нас не фурор, но всё-таки не каждый день. Всё больше лестницы, автомобильные аварии, кирпичи да ножи с пистолетами. Так вот, положили новую пациентку на свободную койку, сбили отёк и разошлись на покой. Вставать не рано, пятиминутка только к девяти, но врачи спят впрок. Утро выдалось светлым, птички спозаранку чирикали, а жертве пластмассы не давала спать пострадавшая внешность. Едва открыв глаза, она потянулась к косметичке за зеркальцем, а потому не сразу обратила внимание на новую сожительницу, которая наводила красоту над умывальником в дальнем углу палаты. Вежливость требовала сказать несколько слов человеку, с которым придётся жить в одной комнате, поэтому дамы поздоровались и, не отрываясь от дела, завязали беседу…
Утро шло своим чередом, ординаторы «травмы» мирно спали в своей келье, когда в отделении раздался визг, а затем дверь распахнулась, и к ним ворвались две разъярённые фурии. Они наперебой кричали, а медики таращились осоловелыми со сна глазами и силились понять, что произошло: началась третья мировая или разверзлись небеса, и ангелы посыпались на землю. Наконец, до персонала дошла суть вопроса, дамы же лелеяли кровожадные замыслы и видели в случившемся злой умысел. Было решено гарпий развести. Если поместить их в разные палаты, не избежать кровопролития в коридоре, столовой или, того хуже, в туалете. Оставалось только одну из них отдать в «плановое» отделение. «Плановики» и «травма» располагаются в разных корпусах и соединены крытым переходом для медперсонала, так что возможность столкновения исключалась. Надо сказать, что завы обоих отделений одновременно доценты кафедры неврологии в нашем мединституте и старые соперники. Вплоть до фамилий. Ну, это в институте история особая. Лет семь подряд ректор носил фамилию Медведь, проректор по паспорту был Бурый, а должность учёного секретаря занимал некто Болотный. Так и подписывались один за другим: Медведь, Бурый, Болотный. Наши же доценты звались Зима и Шуба. Завершив обход отделения травмы, Зима на пятиминутке не преминул заметить, что случай с полотенцем особый, такого ещё ни у кого не бывало. Шуба возразил, что хотя случай действительно уникален, он будет занесён в анналы планового отделения. Зима возмутился, ведь он только что сам осматривал пострадавшую, выслушал доклад ординаторов и отметил характерный отёк. «Не знаю, кого там осматривал уважаемый коллега, - парировал Шуба, - но вот у меня документы на больную моего отделения, где ясно указано избиение полотенцем». Слово за слово, запахло грозой… Но доценты всё-таки не рыночные торговки. Да и полотенец с вёдрами под рукой не оказалось. Возможно, только благодаря этому и выяснилось, что в плановое отделение из травмы перевели даму, пострадавшую от ведра, а документы передали на «полотенце». Начальство распорядилось навести порядок. То ли подчинённые не вполне уяснили суть проблемы, то ли доценты в погоне за уникальным случаем каждый со своей стороны, дали персоналу дополнительные инструкции, то ли втихую блеснули юмором клинорды, только произошёл обратный обмен не только больных, но и документов. Завам было доложено об исполнении, и всё успокоилось. Сомнение возникло лишь однажды, когда не в меру дотошные по молодости фельдшера во время ночного дежурства в «травме» заинтересовались замысловатыми порезами на лице одной из пациенток. В документах значилось избиение полотенцем. Забыв о сне, ребята так и эдак пытались прикинуть, как можно порезаться куском ткани. Без ста грамм в таком вопросе разобраться практически невозможно. Подогрев сознание, решили произвести следственный эксперимент. Для этого использовали три вида полотенец: льняное, махровое и вафельное. Их поочерёдно крахмалили, отглаживали и разворачивали, воздействуя на кожу боковой кромкой. Затем скручивали по и против часовой стрелки, завязывали разного рода узлами и петлями в сухом виде, потом повторяли конфигурации, предварительно намочив в воде. Каждый вариант проверяли, под разным углом нанося друг другу удары по предплечью. За этим глубокомысленным занятием их и застал дежурный врач, матёрый нейрохирург, повидавший на своём веку. Бредя назад в койку из помещения, куда и король вынужден являться собственной персоной, он был привлечён жаркими спорами и звуками хлопков. Некоторое время он наблюдал за эволюциями молодых коллег из коридора. Окна всюду были открыты, сквознячок тянул дым докторской сигареты в коридор, поэтому наблюдатель наслаждался представлением в совершенном инкогнито, дивясь изощрённым фантазиям нынешней молодёжи и решая чисто академическую проблему, а чем, собственно, они здесь занимаются. Потерпев фиаско, он вступил в комнату и задал этот вопрос вслух. Ему пояснили суть проблемы.
- Откуда вы взяли, что она поцарапалась полотенцем?
- В истории болезни написано, со слов больной.
- Бабе верить – себя не уважать! – веско изрёк ветеран. – Небось, ревнивая жена когтями морду порвала. Ложитесь лучше спать.
На том и порешили. Долго ли, коротко ли, пришло время нашим больным выписываться. А выписку-то делают на основании истории болезни. Бабы взяли свои выписки и хором промаршировали с ними прямо в суд, подавать заявления о нанесении физического и морального ущерба. Секретарь суда смотрит и хренеет: в заявлении написано, что пострадавшая была избита полотенцем, а в выписке указана травма от надетого на голову ведра. И тут же заявление о травме, нанесённой ведром, а в выписке – «избиение полотенцем». Недолго думая, обеих истиц завернули разобраться со своими документами. Они рванули к нам.
В это время у нас случился прецедент. К плановикам легла женщина с доброкачественной опухолью, требующей немедленного хирургического вмешательства. Опухоль, хоть и доброкачественная, тем не менее, располагалась замысловато и противно, и исход предполагаемой операции был более чем сомнителен. Сомнительным было и будущее пациентки без операции. Шуба оказался в затруднении: за смерть в отделении по головке не погладят, а за смерть на операционном столе вообще распнут. Не хотелось никого из врачей на такое подставлять. Выручил Шуба-младший, бывший у отца клинордом. Поскольку клинический ординатор как бы учится, то гибель пациента у него на столе относят к разряду несчастных случаев. Вот Бодя и вызвался оперировать. Операция была тяжёлая, за Бодю переживали. Переживал и Бодя, но справился. Всё, что нужно вырезал, после наркоза больная пришла в сознание, никаких непредвиденных последствий не наблюдалось, и мандраж от отделения потихоньку отступил. Расслабленный народ сидел в архиве, Бодя что-то флегматично стучал на машинке, когда в комнату ворвались две разъярённые бабы, размахивая бумагами и истошно вопя оскорбления в адрес медицины вообще и нейрохирургии в частности. И снова завелась канитель о ведре и полотенце, перепутанных историях болезни и недобросовестном отношении медиков к своим обязанностям. Самая смешная шутка от частого повторения приедается. Тут едва вывернулись из неприятной истории и чудом спасли человека, а тут эти… Короче, бабы орут, мы отгавкиваемся. Бодя слушал этот базар, потом громогласно вопросил, чего, собственно, посетительницы хотят? Переписать выписки? Пожалуйста! Заложил в машинку листы бумаги через копирку и начал стучать. Бабы притихли, стоят, ждут. А я сижу и размышляю, на кой копирка, если выписки разные? Тем временем Бодя закончил, вынул бумаги, поставил на них подпись, печать и отдал бабам. Те схватили каждая по листочку и прямиком в суд. А Бодя протягивает нам на ознакомление оставшуюся копию.
«Настоящим удостоверяю что гр. Н и гр. М вступили в столкновение, которое проходило с использованием следующих видов вооружений:
Копья ясеневые с каменным наконечником 2 шт.
Ножи кремниевые 2 шт.
Дубинки буковые с бронзовыми шипами 2 шт.
Мечи катана стальные 2 шт.
Пистолеты дуэльные ( с каменьями ) 2 шт.
Автомат АКСУ – 54 2 шт.
Зенитная установка «Катюша» 2 шт.
Ракетная установка СС-300 2 шт.
Ведро пластмассовое 1 шт.
Полотенце махровое хлопчатобумажное 1 шт.
Метательные ножи , топоры и сюрикены – без счёта.
В результате боевых действий обе гражданки получили сотрясения головных мозгов и ушибы мягких тканей головы, по поводу чего находились на лечении в отделении нейрохирургии в период с такого-то по такое-то число этого месяца нынешнего года».
Внизу Бодина подпись, личная печать и печать учреждения. Представьте себе реакцию судейских, когда эти клуши явились к ним с таким вот документиком. Председатель суда позвонил главврачу, тот Бодиному отцу. Доцент Шуба историю с ведром и полотенцем давно выбросил из головы, а озабочен был проведенной сыном операцией. Поэтому между ним и главврачом состоялся типичный «разговор двух глухих».
- Что там твой сын творит? Ты в курсе?
- Ну, в общем, да.
- Неужели так припекло?
- Дальше некуда.
- Ну, он-то уверен в том, что делает?
- Уверен.
- А ты?
- Полностью. Другого выхода уже не было.
- Значит, я посылаю всех нахер! – подытожил главврач и положил трубку.
В тот же день он объяснил судейским, что склочные бабы попали в отделение по собственной глупости, некорректно вели себя в медучреждении, нарушали режим, регулярно грубили персоналу, подтасовывали медицинскую документацию и вообще так всех достали, что вызвали у специалистов сомнения относительно своей дееспособности и вынудили применить нестандартные меры воздействия. Судейские поблагодарили за разъяснение. Дела об избиении ведром и полотенцем к рассмотрению не приняли. Но выписки сохранили. На память.