- Припёрся! - проворчала мама и, виляя оплывшим задом вновь скрылась на кухне.
Свин стоял в дверях и шмыгал носом, тупо разглядывая засранную грязью и гамном школьную форму - Мааа, я тут это… нашёл… принёс… эта…ты тока не ругайся.
Алимпиада Фёдоровна секунду постояла на кухне, пытаясь преодолеть тошноту от недобрых предчувствий, и направилась смотреть на "это".
Это пряталось за спиной Свина и виляло хвостом. Судя по их виду, знакомство и встреча ознаменовались борьбой с монстрами и праздничной борьбой в грязи.
- Йоптайууу - выдохнула мама, но прежде чем она начала ругаться, "это", почувствовав в её голосе природную ласку и нежность, обогнуло маму и Свина и решительно направилось на кухню, где взгромоздилось передними лапами на стол и начало медленно жевать из миски квашеную капусту.
- мам, а давай оставим его себе! Смотри, ему у нас нравится!
Немного подумав мама изрекла подкупающий своей лаконичностью ответ: "Васииилий!". Василий же, несмотря на добрых пятьдесят децибел, прозвучавших в этом крике души, считал, тем не менее, что наступление пятницы и тщательное переваривание полбутылки намного важнее чем борьба со случайными собаками или супругой… и перевернулся на другой бок. Мама почувствовала себя жалкой и беспомощной и не нашла лучшего выхода как сесть на тумбочку и начать безутешно плакать в специально заведённый для этих целей платок. Мимо неё промчался в свою комнату Свин, оставляя за собой шлепки грязи и запах пищеотходов. Через секунду за Свином последовало не менее ароматное, но довольное и сытое "это". Впрочем, оно вскоре вернулось и лизнуло хозяйку в колено. От этой нежности мама расстроилась ещё больше и завыла в голос к изумлению сына и крайнему неудовольствию Василия Григорьевича. Отзыв "Закрой рот, ссука" привёл маму в чувство и она поплелась в "свинарник" смотреть, с чем ей придётся жить.
- Свин, кто это?
- Сабааачка.
- А оно хоть мальчик или девочка?
- Мальчик, я его как раз увидел когда он соседскую жучку…этааа… ну ты понимаешь, ма! - пёс гордо посмотрел на маму, но выдержать долгий томный взгляд ему помешала блоха, а потом и Свин, продолжив - Вот, смотри!, - и задрав собачью лапу, отчего пёс неуклюже упал и взвизгнул.
Мама оценила собачьи немытые достоинства и задала вопрос, который однажды уже задавала мужу и о котором впоследствии сильно жалела - "Ну и как мы его назовём?"
- Ма, ну разумеется, Триппером! - мама осела немного, но нашла в себе силы спросить, почему - ну не гонореей же его называть, кобеля-то!
- Вымой его, - простонала Алимпиада Фёдоровна и, виляя отвисшим задом, вновь отправилась на кухню, подбирать с пола капусту - и придумай, где он будет жить…
Сильно озадачиться этим непростым вопросом Свину помешал отец, выползший на шум с дивана. Он оглядел мутным взглядом Свина и Триппера и изрёк, тихо, но очень выразительно "на место, скотина", отчего Свин немедленно обнаружился за столом и усердно изучал алгебру, а Триппер вжался в угол в полной растерянности. Папа помог собачке выйти из затупа и начал гонять его пинками по всей квартире. Единственное место, где пса не достала суровая нога правосудия, оказалось под кроватью, где он и поселился, а мама через неделю даже постелила ему там картофельный мешок, ещё пыльный из под картошки. И Триппер был счастлив.
Так у Свина появился друг.