Владимир Иванович Горький, известный в кругу писателей-фантастов как прогматик и максималист, приехал в этот вечер одним из последних, что, впрочем, не для кого не было неожиданностью. В свои неполные пятьдесят лет он написал всего шесть книг, что хотя и не стали бесстелерами, но заняли достойное место на прилавках книжных магазинов.
Поправив короткие черные волосы, в которых уже проблескивала седина, Горький легко поднялся по ступенькам в клуб «Олимпо», где сегодня проходила очередная встреча писателей, пишущих в стиле фэнтэзи и фантастики.
Первым его заметил Тихон Чернышевский, самый старший из ныне пишущих фэнтэзи русских писателей – в августе ему исполнилось восемьдесят шесть. Это был высокий старик с длинной седой бородой и цепкими прозрачно-серыми глазами.
-- Здравствуй, Владимир, - улыбнулся он, обнажив свои белоснежные ровные зубы. – Хорошо, что ты пришел, я уж не думал.
-- Все уже собрались, Тихон Василич? – спросил Горький, взглядом отыскивая знакомых. – Так много новых лиц…
-- Новое поколение, - произнес Чернышевский. – Идем, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Он взял Горького под руку и подвел его к троим прилично одетым мужчинам.
-- Господа, - привлек их внимание Тихон Васильевич. – Позвольте вам представить моего давнего друга, отличного писателя и выдающегося критика Владимира Горького.
-- Горький – это псевдоним? – спросил русоволосый мужчина в вечернем костюме. – Меня зовут Вячеслав Проскурин, я представитель Фонда «Возрождения».
-- Это фамилия, - улыбнулся в ответ Владимир.
-- Григорий Хомутов, - представился широкоплечий мужчна, похожий на древних викингов своей статью и фигурой. – Путешественник.
-- Не вы ли совершили путешествие в недра Гималай? – прищурился Горький.
-- Я, - ответил Хомутов и довольно ухмыльнулся.
-- Дмитрий Феширин, - слегка поклонился третий, молодой парень с начисто выбритой головой и усами «а-ля Чаплин».
-- Мы тут спорили насчет морали в литературе современного мира, - произнес Проскурин. – Что вы думаете по этому поводу, Владимир?
-- Мораль, как и литература, не должна стоять на месте, а идти, как говорится, в ногу со временем, - задумчиво промолвил Горький. – Многое, что сейчас может человек и то, что ему дозволено; об этом мы даже помыслить не могли лет двадцать назад. Разумеется, мораль и нравственность были иными. Сейчас большая часть общества хочет только одного – х а л я в ы. Чтобы в одном кармане куча денег, в другом – ключи от супермодной машины и коттеджа на берегу моря, где в теплой постели лежит голая девушка с огромной грудью и выпирающей задницей.
-- Интересно, - хмыкнул Хомутов. – И какова должна тогда быть мораль в книгах?
-- Мораль, я повторюсь, должна идти в ногу со временем. Раз людям хочется х а л я в ы, то в литературе стоит на это опираться и поощерять.
-- А как же душа? – усмехнулся Проскурин.
-- Душа? – удивился Горький. – Душа – вымысел идиотов-романтиков. Раз ее нельзя пощупать – то ее нет. Никто еще не доказал ее существование.
-- А как же любовь? – вставил слово молчавший до сих пор Феширин.
-- Бред, - вздохнул Горький. – Любовь – это выдумка, «утка» для слабаков. Все наше влечение к противоположному полу связано с подсознательным желанием, желанием совокупления и в связи с этим продолжния потомства. Может ли любовь прокормить, одеть и обуть человека? – Помолчав, он продолжил: - Нет, конечно же, не может.
-- Интересное мнение, - вытянул губ трубочкой Проскурин. – А каков же тогда должен быть герой по-вашему?
Горький почесал затылок и роговорил:
-- Он должен быть красивым, мускулистым, должен уметь ублажать женчин, владеть всеми видами боевых исскуств, уметь стрелять из всех видов огнестрельного оружия… Вот, пожалуй, основа героя современного мира.
-- Тогда он становится похож на машину, - послышался тихий глубокий голос.
К ним подошел молодой темноволосый человек, не очень высокий, гибкий и уверенный в себе, одетый в черные джинсы и темно-синюю кофту.
-- Простите? – поднял бровь Проскурин.
-- Олег Шелгунов, - представился молодой человек.
-- Наслышан, - произнес Хомутов. – Тогда интересно было бы послушать ваше мнение.
-- Я слышал весь ваш разговор, - сказал Шелгунов. – Поэтому начну с морали. Хочется возразить мсье Горькому. Сегодняшних людей, о которых вы говорите как о большинстве, интересует только как бы пожрать, поспать и, извините, потрахаться. В этом вы абсолютно правы. И эти желания напоминают мне п р о г р а м м у. Ведь что такое, к примеру, животное? Это совокупность желаний и возможных действий, облаченное в материальную оболочку. Это п р о г р а м м а. И сегодняшний человек, стремлящийся удовлетворить свои потребности, заложенные в него и з н а ч а л ь н о, напоминает именно программу с определенным круговым алгоритмом действия.
Шелгунов замолчал.