Он уезжал на попе от своего прошлого. «Уймиссс!» - визжали на поворотах обтянутые джинсой ягодицы. А машина времени – это не кабинка из плексигласа, это бесконечная горка, скат из металлического желоба, местами помятого и даже ржавого. «Уууй!» Его тряхнуло и едва не выкинуло в сторону. Но пока было рано. Нужно продержаться ещё хотя бы лет пятьсот, и тогда… Шмяк! Он влип! И не фигурально, а мордой в древо, то есть в сосну. Вау…
Приплыли… Искры в глазах потухли и обозначилась печально согбенная фигура в балахоне.
- Пан Бзяковка? - кисло улыбнулось сморщенное имитацией интереса личико.
- Какая бзяковка? - удивился Лумпи.
Тщедушный Страж в балахоне уткнулся носом в смятую шпаргалку.
- Пан Бзяковка, - растерянно промямлил он, - из Гданьска.
- А фигли я бы выёживался? Лумпи я, Лумпи! Принимай или отвали, сам разберусь!
- А Бзяковка? – тупо настаивал Страж.
- Ничё не знаю, лови тут своих бзяковок. а я, пожалуй, пойду. Ты же меня обратно не посадишь?
- Не посажу, - согласился тщедушный и впился взглядом в ствол сосны, которая очевидно служила стоп-краном для путешественников во времени и куда вот вот-вот должен был впечататься рожей долгожданный пан Бзяковка из Гданьска.
- А год-то хоть нынче какой? – поинтересовался Лумпи, выбираясь за радужный барьер на зеленый холмик.
- Не скажу! – мстительно буркнул Страж.
- Ну и иди в задницу! – Лумпи сделал неприличный жест и провалился в неизвестное время.
За ним с чавканьем сошелся барьер и тут же исчез. Ни сосны, ни Стража позади уже не было. Вокруг простиралась холмистая местность, поросшая сорным кустарником и бодрыми деревцами. А на траве перед Лумпи сидела и чесалась печальная собака. Взглянув на пришельца, собака с громким лязгом выкусила из шкуры блоху и потрусила прочь, демонстрируя лишайный бок.
Лумпи пожал плечами и тут же напрягся, потому что в стороне послышался лязг, грохот и отчаянные матюки. Но пока он соображал, откуда раздаются звуки, всё стихло, и только мерзкая вонь и непонятный хруст нарушали спокойствие пейзажа. Лумпи прокрался к деревьям и увидел здоровенного амбала. На амбале была явно тесная ему в груди дырявая кираса на голое тело и суконные штаны, заправленные в короткие щегольские сапожки. Чавкая и помогая себе огромным ножом с кривым лезвием, этот симпатяга жрал.
И не просто жрал, он жрал человечину, отрезая огромные куски мяса от распростертого прямо в кустах туловища второго амбала с отрубленной башкой. Прямо на глазах у потрясенного Лумпи он отхватил изрядный кусок мякоти от ягодицы поверженного, запихал её в рот, так что из него закапали розовые слюни, потом наклонился и аккуратно поправил на источнике питания синие парусиновые портки. Ткань немедленно прилипла к месту среза и пропиталась кровью. А Лумпи стошнило. На звуки, издаваемые его выворачивающимся наизнанку желудком амбал обернулся и задумчиво вытер нож о грудь трупа. И потом долго провожал недоуменным взглядом уползающую на карачках худосочную фигуру Лумпи, натыкающего на кусты и продолжающего при каждом таком столкновении извергать из себя остатки последнего ресторанного обеда.
Пришел он в себя оттого, что уткнулся лицом в воду. Лумпи лежал на песчаном берегу реки, тинистое дно которой хорошо просматривалось на несколько метров. Ржавые латы и пара берцовых костей, видневшиеся в глубине наводили на нехорошие размышления. С трудом поднявшись на ноги, Лумпи отер испарину со лба и поплелся вдоль реки. В нескольких местах он заметил следы кострищ, разбросанные кости и гниющие куски обугленного мяса. Похоже, он попал в мир людоедов, но где это могло быть и когда? Ничего подобного в истории Земли ему не встречалось. Или историки стыдливо молчали о таких гадостях?
В небе парили огромные птицы, явно прицениваясь к его персоне. Ждут, пока кто-то укокошит его, чтобы доклевать недоеденные остатки. Какого хрена он вообще ввязался в эту авантюру, да ещё кучу бабок выложил? Лумпи хихикнул, нащупав под мышкой так нравящуюся ему выпуклость кобуры. А вот хрен вам, большой и вонючий! Обойма таки полная, будет чем угостить охотников до его филейных частей.
Косясь на птиц, он внезапно заметил в стороне нечто, несколько отличающееся от унылого пейзажа. Это не было похоже на замок, скорее на полуразвалившуюся запущенную и обгаженную птицами башню. Она торчала, словно гнилой зуб, на вершине холма, и колдобистая дорога к ней выглядела просто удручающе. Поэтому Лумпи предпочел взбираться по склону.
Вблизи башня выглядела ещё хуже, казалось, что её возраст перевалил за пару тысяч лет, и из стен вывалилась часть камней, а от верхних зубцов остались одни воспоминания. Внизу темнел провалом вход без всякого намека на дверь.
«Какого черта меня несет туда?», — подумал Лумпи и шагнул внутрь. Он предпочел не рассматривать, обо что спотыкается на загаженном полу. Вонь стояла такая, что пришлось зажать нос. Так, с зажатым носом, он убедился, что лестница развалилась настолько, что подняться по ней может разве что ящерица, но уж никак не он. Под ногой что-то чавкнуло и лопнуло, он выругался и выскочил наружу. На кроссовки налипла какая-то бурая слизистая гадость, пришлось тереть их о траву. Дерьмо!
Кто-то карабкался по его следам, и глухое рычание невозможно было не услышать. Лумпи достал пистолет и щелкнул предохранителем. Из-за кустов появился до безобразия толстый бородатый мужик в одних портках с ржавым арбалетом в руках. Лумпи отпрыгнул в сторону, услышал свист пролетевшего у правого уха болта и выстрелил в жирное брюхо нападавшего. Один раз, нужно беречь патроны.
Брюхо лопнуло, словно в замедленном кино – вначале наискосок, потом ещё. На съехавшие под живот штаны полилась похожая на вишневый кисель тягучая кровь. Мужик уставился бараньим взглядом на Лумпи, потом взвизгнул и повалился на бок.
Тут же рядом с ним опустились два стервятника и, опасливо косясь на Лумпи, принялись копошиться во внутренностях все ещё шевелящегося и скребущего пальцами землю толстяка. Они старательно хватали загнутыми клювами жемчужно поблескивающие кишки и тащили их, раскладывая по траве. Подбегали маленькие юркие зверьки с рыжими хвостиками и умными глазками и грызли бугристые влажные потроха. Лумпи поморщился и сплюнул.
Вниз он шагал широко, стараясь свалить от башни побыстрее, чтобы не слышать хрипы толстяка и довольное попискивание зверушек. Пару раз споткнувшись о торчащие из земли корни и камни, он замедлил шаги и прикинул, куда идти дальше. Но кроме башни ничто не нарушало однообразия окрестностей. Нужно было выбрать только направление. Он громко икнул и свернул опять к реке – все-таки идти вдоль неё было веселей.
Но на берегу уже кого-то жрали – вроде бы, того амбала в кирасе или его однояйцового брата-близнеца. Обедающих было трое, и все ели амбала сырым, утирая подбородки и смачно рыгая. Неожиданно Лумпи тоже захотелось есть, в желудке засосало, а во рту появилась обильная слюна. Но похоже, тут еда была только одна, другой он пока не видел.
- Хэй, парень, иди сюда! – позвал заметивший его мужик из пирующей компании. – И не бойся, я тоже не тут родился!
- Пан Бзяковка? - поинтересовался Лумпи, рассматривая его тропический наряд, аккуратные усики и охотничий карабин, висящий на ближайшем суку.
Мужик прожевал очередной кусок, кивнул и принялся ковырять щепкой зубах. Двое его сотрапезников, раскрыв рты, следили за незваным гостем. Пальцы одного шарили в траве, явно в поисках дубины или камня поувесистей.
- Даже не думай! – Лумпи достал пистолет и показал всем троим. – Ясно?
- Да ты не пугай! – Бзяковка вытащил из-за голенища сапога нож, отхватил у амбала кусок предплечья с неясной татуировкой и широким жестом протянул его Лумпи: - Лучше присоединяйся!
Внутренности Лумпи скрутил не то голод, не то новый позыв рвоте. Он замотал головой и попятился к воде. Вслед ему красавчик Бзяковка орал непотребности и махал рукой дохлого амбала, предлагая полакомиться его печенью.
Но Лумпи уходил все дальше и дальше, оставляя следы на сером песке. Должны же тут быть хоть какие-то дома, огороды, животные. Те же птицы. Он подстрелит одну и изжарит на костре. Он найдет съедобные корни. Он…
День уже клонился к закату, когда он вышел к обшарпанной лачуге, сколоченной из старых фанерных плакатов. На той стене, которая была обращена к нему виднелся вылинявший и облупленный глаз неизвестного человека. В веке было прорезано оконце, заделанное куском старого изодранного полиэтилена.
Не веря своим глазам, Лумпи шагнул к этому убогому строению, и тут ему на плечи с мерзким кхеканьем кинулось что-то, вцепилось в шею, заваливая назад. Лумпи грохнулся на спину, пытаясь ещё в падении оторвать когтистые пальцы, но они впивались ему кадык и не давали дышать. Зловонное дыхание опалило лицо, зубы нападающего по-волчьи вцепились в ухо Лумпи и жадно отгрызли его. От дикой боли он взбрыкнул ногами, умудрился сунуть руку в кобуру и не глядя принялся палить себе за шею. Остановился он только когда разжалась отвратительная хватка на его горле, а визжащее под ним тело в последний раз дернулось и замерло.
Встать удалось не сразу, шею сводило болью, из глаз текли слезы, а болтающееся на куске кожи ухо шлепало по окровавленной щеке. Наконец он встал на трясущиеся ноги и ухмыльнулся. На земле валялся труп его врага, напоминающий труп облезлой запаршивевшей гориллы. Кроме клочков шерсти на нем были только драные семейные трусы и один сандаль из кожзаменителя. Лицо мертвеца представляло собой кровавое месиво.
Лумпи поскреб в затылке, потом неторопливо нашарил мешающее сосредоточиться ухо и одним рывком окончательно оторвал его. Подумав, швырнул ухом в тело врага и побрел к лачуге. По пути проверил обойму в пистолете. Два патрона все же уцелели.
Как ни странно, внутри этой конуры было довольно светло, лучи закатного солнца проникали сквозь множество щелей и затейливо пересекались, играя пылью. Первое, что бросалось в глаза, была кривая надпись «Убей Центр американского английского языка!», выведенная на противоположной от входа стене. Красные с потеками буквы, на которых обильно ползали синие помойные мухи, изредка с жужжанием перелетая с одной на другую, были намалеваны кровью. Рядом с надписью был воткнут в стену обычный кухонный нож с синей пластмассовой рукояткой. Лумпи булькнул безумным смехом и уселся на обрубок дерева. В углу валялись даже не лохмотья, а самая настоящая тряпичная гниль. Больше ничего в лачуге не было.
Лумпи подпер хлипкую дверь обрубком и повалился на мерзкое ложе.
Он лежал, глядя в расслаивающуюся фанеру потолка и вспоминал красочные картинки, которые каждый день манили его из ящика электронной почты. «Путешествие во времени – лучший отдых и средство забыть о неприятностях!» и фотография сексапильной дамы в пышной юбке. «Вас ждут незабываемые ощущения в мезозое!» и плещущаяся в струях водопада обнаженная брюнетка с кудрями до задницы. «Любые сексуальные фантазии в гаремах древнего Востока» и гурии с пышными бедрами и призывными губами…
Он проснулся от шуршания лохмотьев пленки в окошке.
Розовый рассвет сочился из щелей и будил спящих мух.
Собравшись, он ловко вскочил на ноги, вырвал нож за липкую рукоятку из стены и вышел наружу.
Мертвый враг по-прежнему лежал там.
Можно было позавтракать.