Инок
Snaky
«Вот вы говорите – вступление
“Войны и Мира” слишком длинное!
Я называю это погружением
читателя в атмосферу произведения.
И потом, французскую часть диалогов
можно ведь и пропустить!»
Л.Толстой
…Он бежал, бежал и бежал. Иногда подпрыгивая, иногда резко вставая на месте, чтобы увернуться от стремительно падающих с крюка крана огромных ящиков, которые так и норовили его раздавить. Всё бы ничего – знай себе туда-сюда бегай, но склад-то маленький, ящики накапливаются, заполняют пространство, уже не побегаешь так вот запросто, не поуворачиваешься. Поэтому ему приходилось всё время сдвигать ящики по горизонтали, чтобы уложить их как можно компактнее, оставляя себе место для манёвра. Само собой, когда нижний ряд по горизонтали заполнялся целиком, ящики из него исчезали, а верхние падали на клетку вниз. И естественно, за это давали много очков. Этакий огромный тетрис, внутрь которого он попал…
Я всё нажимал и нажимал на кнопки, пытаясь установить новый рекорд, одновременно сохранив человечка на экране телефона живым и невредимым и не проехав Боровицкую. И, конечно же, проехал. Когда поставленный мужской голос со смаком произнёс «Станция «Цветной Бульвар», мелькнула мысль: «Где ж ты раньше был, родной?», но тут же уступила место другой – «Ёлки-палки! Я же в наушниках сидел, не услышал просто… а почему тогда сейчас услышал? А потому что вторая сторона закончилась и плейер мотает плёнку до следующей песни! Вот дурак, прости Господи!»
Я вышел и проехал две остановки в обратную сторону, до Боровицкой, где пересел на Библиотеку Имени Ленина (или Битлотеку Имени Леннона, как её называет мой друг Славик) Не знаю, почему, но эта станция неизменно вызывала и вызывает у меня хорошие эмоции. Тут вечно толпа народу, спешащего в разные стороны – как-никак главная пересадка в городе. Тут вечно радостные лица – куча парочек, которые приезжают погулять по центру. А влюблённые всегда друг другу улыбаются. Это что касается улыбок. Потом, наверху моя любимая библиотека, где можно почитать любую, даже не существующую в продаже, книжку. Где каждый шорох в огромном главном зале гулко отдаётся под сводами и где над входом висят огромные красивые часы со знаками Зодиака. Кроме того, «Библиотека…» находится на пересечении всех старых линий, на которых куча красивых станций сталинской эпохи. Чистые храмы! Да… сейчас мне ехать на Красные Ворота, к друзьям, а потом обратно, снова через весь город.
***
…вечером Москва совсем не похожа на ту, привычную, грязную от вечно тающего снега и немытых тел автомобилей, изрезанную кривыми улочками усталую Москву, к которой мы все так привыкли. Особенно вечером субботы – словно по мановению сказочной палочки мага всё исчезло с этих улиц – ушли прохожие, уехали машины, погас свет в окнах заполонивших тротуары у метро многочисленных лавочек и магазинчиков, даже бомжи куда-то исчезли с этих улиц вместе со своими банками для мелочи, грязными робами и забинтованными костылями. Я возвращаюсь домой. «Транспортная Книга» уже закрыта – единственный книжный магазин, где я не могу долго – больше двух часов – находиться. Там одни книжки про броненосцы, самолёты и ремонт троллейбусов – пожалуй, единственный сорт литературы, который я не переношу. К метро!
Войти в эти двери – из двух входов в субботу вечером оставляют открытым только один – и оказаться в другом мире – мире хромированных решёток, мраморных колонн, длинных, как лестницы в небо, эскалаторов, неспешно несущих свои обрезиненные ступени вверх и потом снова вниз, мире указателей и кондиционированного воздуха, мире редких вечерних поездов и мирно мигающих электронных табло. Мире разукрашенных рекламой вагонов и выложенных плиткой стен. Оказаться там и погрузиться в него с головой.
Здесь нет своих и чужих – здесь все на равных правах – пассажиры. Медленно проехать мимо рекламных щитов, спуститься в бесконечно длинный вестибюль, пройти мимо ограждения, выйти к перрону, ждать и дождаться. Увидеть свет в конце тоннеля и почувствовать его на своём лице.
Стоять перед выходом из вагона, разглядывать пять похожих, как близнецы-братья, рекламных плакатов телекоммуникационных компаний. Нет, у расклейщиков этих штук определённо есть юмор – детское питание рядом с коньяком, сигареты рядом с оздоровительным центром…
Увидеть эти лица – вечно спешащие, их обладатели толкаются локтями, бессмысленно глядя перед собой. Они ведь ещё не знают…
…не знают? Чего? Не знают, что я встречу её. Прямо сегодня. Я тоже не знаю, но чувствую – это обязательно случится. Это просто должно случиться!
- Выходите?
- Выходят замуж…
- Сходите?..
- Сходят с ума…
- Сейчас точно скажешь, что ты «вылазиишь». Скажешь, шутник?
- Что вы, дяденька! Я жить хочу…
- Действительно хочешь? Тогда не шути, как в книжках анекдотов…
Нет, они действительно не знают… Что ж, их можно за это простить. Во-первых, они не видят, хотя и смотрят. Во-вторых, это просто не их дело. В-третьих, даже если они увидят, всё равно не поверят. Они шутят, отшучиваются, сердятся и расслабляются. Спешат, мечутся, не успевают. Они просто не умеют остановиться. Остановись вовремя – и увидишь, как вместе с тобой останавливается всё вокруг. Застынь – и очутишься в мире восковых фигур. Здесь, в метро, в этих торжественных залах, где не хватает разве что только жертвенников, статуи смотрятся вполне уместно. Чушь. Я уже проехал Чистые Пруды, Лубянку – осталось совсем мало.
Я знаю, где и как это будет. И всё же… Охотный Ряд, Библиотека… вот уже второй раз я здесь сегодня – а ничто не поменялось. Даже вечер субботы не властен над этим местом. Толкучка и улыбки. Я невольно сбавляю шаг, очарованно оглядываясь по сторонам. Мимо проходит, увлечённо разговаривая со своей черноволосой подругой, высокий парень в чёрной шляпе с широкими полями, с другой стороны, бормоча себе что-то под нос, мне навстречу протискивается закутанная в выцветший платок бабка с сумкой на колёсиках, какой-то лысый мужик с огромной чёрной папкой в руках, кожаной, разумеется, отталкивая бабку к середине платформы, несётся, подволакивая ногу, пытаясь успеть пройти ещё вагон – другой отходящего поезда, чтобы, когда тот придёт куда-нибудь на Кропоткинскую, оказаться ближе к концу станции.
Осталось совсем ничего – остановиться перекусить в метрозакусочной, спуститься вниз и вот она, серая ветка, вот оно, счастье… А пока дойти до конца Библиотеки – не того, где Ленин, а другого, где УЗИ. Подняться по короткой лестнице, повернуть направо. Я обгоняю застывшую над календариком с картой метро девушку – у неё ещё учебник итальянского под мышкой, двух прощающихся парней – один в камуфляже, другой в длинном, до пят, сером плаще, обгоняю милиционера, внимательно вглядывающегося в лица, мимо украинской проститутки, которую он сейчас остановит проверить документы, разглядев в ней приезжую намётанным глазом профессионала, а после унесёт наверх, в зал игровых автоматов, на эскалаторе – разбираться с её справкой.
…Съесть венский хот-дог (стоит на 2 рубля дороже обычного, но почему-то меньше и не такой вкусный), выпить сколько-то граммов огонного чая из картонной чашки с надписью «Липтон. Сделано в Англии», спуститься на Боровицкую. Девушка, что стояла с календариком, обгоняет меня, я ускоряю шаг в переходе, спускаюсь по лестнице, стараясь держаться впереди неё и не поскользнуться – на этой ступеньке всегда все падают… Оглядываюсь, девушки сзади меня нет. Итальянский до добра не доведёт! Так ведь и насовсем исчезнуть можно, не то что у меня из-за спины.
Ready, steady, go… вот и пришёл столь долгожданный поезд – несмотря на поздний час, из центра всегда едет куча народу. Домой с работы, конечно. Открываются двери, пропускаю вылившихся из них, как гной из нарыва, раздражённых пассажиров, вплываю внутрь, опускаюсь на скамью, достаю из рюкзака блокнот, из кармана брюк ручку и начинаю рисовать. Прямоугольник, ещё один, и ещё – вот так… теперь скругляю, получился череп, всё, спасибо, вы готовы, теперь обратимся к вашему соседу. В конец вагона, туда, где я сижу, протискивается одинокая девушка с толстой книжкой, озаглавленной “Italiano”, под мышкой, встаёт прямо передо мной, раскрывает учебник на одной из первых страниц…»
«Федя, как всегда, многословен. Но на моей памяти он никогда ни ничего не делал и не говорил просто так», - подумал я, перелистывая очередную страницу, - «интересно, что он так всё это подробно описывает…»