Петр Кизяков понуро брел по кромке берега Канонерского острова. Он слушал размеренный плеск волн, крики чаек, парящих в утреннем, почти безоблачном небе, вдыхал запах гниющих водорослей и чего-то еще, растворившегося над Финским заливом тухлокапустным амбре. Петр знал, что вонь шла с аэрационной станции, но не обращал на нее никакого внимания, от него самого пахло не розами и, даже, не «Олд спайсом». Он не мылся уже несколько лет, сколько Петр и сам не знал. С тех пор как он стал БОМЖом прошло много времени, целая вечность. То, что он докатился до такой жизни, его не смущало и не беспокоило, его эта жизнь почти устраивала, и если бы не ежедневная проблема, где найти выпить, то устраивала бы абсолютно. Впрочем, проблема была небольшой. Можно было пошариться по острову, насобирать пустых бутылок, жестянок из-под пива и сдать все это в пункт приема, а на вырученные деньги купить какой-нибудь дряни с высоким содержанием этилового спирта и чего-нибудь пожрать. В удачные дни он справлялся с этой задачей до обеда, то есть до того времени, когда он обычно принимал «на грудь» и заваливался спать в своем подвальчике, но сегодня Фортуна повернулась к нему жопой. Он уже обошел пол острова и не насобирал «конвертируемой валюты» даже на пузырек настойки боярышника, о харчах и мыслей даже не возникало. Безвыходность ситуации заставила Петра направиться к воде. Здесь частенько выбрасывало прибоем пустую тару, выбрасываемую с курсирующих по заливу судов и выносимую в залив «плодородной» Невой. Но и на берегу его подстерегала неудача. Ничего ценного найти ему пока не удалось. Петр остановился и перевел дух. Он с тоской посмотрел по сторонам. Кругом только пластиковые банки из-под лимонада и слабоалкогольных коктейлей. Какая сволочь придумала эту невыгодную форму упаковки?! Внезапно, взгляд Петра привлек до боли знакомый блеск. Что-то очень похожее на алюминиевую банку из-под пива или джина лежало на дне залива в воде метрах в полутора от кромки берега. Петр оживился. Он резво скинул почти развалившиеся сандалии, засучил до коленей драные штанины брюк и вошел в воду. Зрение его не подвело, это действительно была алюминиевая жестянка. Петр бережно извлек ее из воды. Жестянка оказалась нетронутой, то есть полной и закупоренной, на ней даже частично сохранилась надпись «Джин-То…». Сердце Петра бешено заколотилось. Наконец-то ему улыбнулась настоящая удача. Можно опохмелиться, даже не бегая в пункт приема и магазин. Он повертел банку в руках и с удивлением отметил, что металлический язычок, коим полагалось вскрывать банку, на таре напрочь отсутствует. Петр нахмурил брови. Он внимательно оглядел берег в поисках подходящего орудия, гвоздя или какой-нибудь железки, которым можно было вскрыть банку, но ничего не нашел. Воспользоваться камнем он не отважился, им запросто можно повредить целостность жестянки и лишиться доброй части спасительного напитка. Петр спрятал банку в карман брюк и засеменил в сторону своего жилища, благо идти до него было недолго, там, в глубине подвала у него был припрятан старенький наполовину поломанный перочинный нож с множеством кривых и поломанных лезвий и инструментов.
Спустившись в подвал, Петр не без радости отметил, что его соседа БОМЖа Василия на месте нет. Он тоже отправился на промыслы и пока еще не вернулся. Петр достал из тайника нож, открыл чудом уцелевшее шило и сев на старый вонючий пружинный матрац приступил к серьезной и очень ответственной операции. Он поставил банку на деревянный ящик, заменяющий ему и прикроватную тумбу, и стол, упер тупое жало шила в алюминиевую крышку банки и аккуратно надавил на рукоятку ножа. То, что произошло после, не поддавалось никакой логике. Вместо классического «пшика» банка издала мощный хлопок, и из образовавшегося в ней отверстия в полумрак подвала повалил густой желтый дым.
— Ух, ты, бля!— воскликнул Петр и выронил банку на грунтовый пол подвала. Банка беззвучно откатилась в сторону и начала вертеться раскручиваемая мощной струей вырывающегося из нее дыма. Петр смотрел на происходящее как завороженный. Дым же теперь начал принимать некие очертания и очень скоро превратился в аморфную человекоподобную фигуру.
«Ептыть! Так это же джин!»— догадался Петр.
Фигура тем временем, медленно потеряв аморфность, обрела плотность и превратилась в обычного полуголого мужика. Впрочем, обычного вряд ли. Мужик был молодым, накачанным как Шварцнеггер, под два метра ростом и абсолютно лишенным какого-либо волосяного покрова. Из одежды на мужике была только набедренная повязка из куска красной материи.
— Слушаю и повинуюсь,— классически, но на чистом русском изрек незнакомец и, не мигая, уставился на Петра своими большими миндалевидными зелеными глазами.
— Я, это,— Петр все еще не успел адаптироваться к ситуации.— Ты кто?
— Я раб лам…— незнакомец осекся.— То есть, банки.
— Джин что ли?— нашелся Петр.
— Да я Джин,— ответил мужик.— Банка твоя?
— Моя,— кивнул Петр.
— Тогда я твой раб.
Петр громко расхохотался. Раб БОМЖа это круто. Даже круче чем оруженосец мента.
— Не вижу ничего смешного,— сконфузился джин.— Что тебя так развеселило.
— Ничего,— Петр перестал смеяться.— В России рабство отменили еще в, дай Бог памяти, одна тысяча шестьдесят первом году,— блеснул он неокончательно пропитой эрудицией.
— Это ничто не меняет,— возразил Джин.— Я твой раб.
Петр вновь усмехнулся.
— И что мне с тобой делать?— Петр почесал заскорузлые волосы на давно не знавшей шампуня и мыла голове.
— Проси чего хочешь.
— А-а,— Петра осенило.— Три желания?
— Почему три,— не понял джин.— Я твой раб и должен исполнять все твои желания.
— Ух, ты!— обрадовался Петр.— А в сказках говорится, что только три. Хотя, это, наверное, про золотую рыбку.
— Я жду, мой повелитель,— настаивал джин. Упоминание о сказках он пропустил мимо ушей.
Петр задумался. Чего бы у него попросить?
— Ты, это, для начала оделся бы, что ли,— сказал он.— А то, неровен час, припрется Васька, увидит у меня в гостях голого мужика. Еще решит, что я пидор.
— Что такое пидор?— не понял джин.
— Пидор?— Петр едко усмехнулся.— Ну, это мужик, который с мужиками трахается. Голубой.
— Голубой?— джин окончательно запутается.
— Ладно, проехали,— Петр махнул рукой. Объяснять джину суть межполовых отношений желания у него не было.— Оделся бы ты для начала.
— Слушаюсь и повинуюсь,— джин развел руками и в мгновение ока облачился в шикарный парчовый халат и чалму. На ногах джина образовались остроносые восточные туфли.
— Ты что, ебн…ся!— Петр вытаращил глаза.— Нафиг ты Хоттабычем нарядился?
Джин внимательно осмотрел свою одежду.
— Что-то не так?— спросил он.
— Не то слово не так,— возмутился Петр.— Ты что не можешь одеться как все нормальные люди?— он жестом показал на свое одеяние.— Будешь по Питеру ходить как Джевахарнал Неру?
— Слушаю и повинуюсь.
— Да, достал ты своим «слушаю-и-повинуюсь»,— взорвался Петр.— Ты не можешь делать то, что тебе говорят молча?
— Слу…— грозный взгляд Петра заставил джина заткнуться. Через мгновение вместо изысканной восточной одежды на нем были драные штаны, грязная вонючая рубаха и полуразвалившиеся сандалии, все почти как на Петре, только немного другой расцветки.— Так годится?
— Вполне,— Петр удовлетворенно кивнул.— Другой коленкор.
— Что еще пожелаешь, мой повелитель?— спросил джин.
Петр вздохнул.
— Теперь, пожалуй, можно и бухнуть.
Джин вопросительно уставился на БОМЖа.
— Выпить,— пояснил Петр.— Водки достать ты можешь?
— Могу,— джин кивнул, и в тоже мгновение на ящике у матраса материализовалась большая бутылка, старинная с литым рельефным изображением герба и выпуклыми буквами «Смирновъ».
— Ух, ты, бля!— Петр вцепился в бутылку обеими руками и прижал заветный сосуд к груди.— И пожрать, то есть еды.
— А, конкретнее?— поинтересовался джин.
— На твое усмотрение.
На ящике появилась белоснежная скатерть и два серебряных блюда, одно с дымящимся жареным бараньим окороком, другое полное экзотических фруктов.
— Ну, ты даешь!— Петр восхищенно уставился на еду и судорожно сглотнул. Он сбил с бутылки сургуч выдернул пробку и уже собрался приложиться к горлышку, но джин жестом остановил его. Он показал на ящик, где только что образовались два серебряных кубка.
— Решил поучить меня этикету?— ехидно спросил Петр.
— Прости, мой повелитель,— джин виновато склонил голову.
— Да, ладно,— Петр встал и похлопал джина по плечу.— Я пошутил. Давай, лучше, наливай.
Джин кивнул и, забрав из рук Петра бутылку, ловко разлил в кубки спиртное.
— За что пить будем?— Петр взял кубок.
Джин пожал плечами. До кубка он не дотронулся.
— Ты стакан-то возьми.
— Мы джины не пьем,— джин отрицательно покачал головой.
— Не уважаешь?— Петр зло сощурил глаза.
Джинн нагнулся и взял свой кубок.
— То-то,— Петр поднял посудину.— Давай за знакомство. Тебя как звать-то?
— Талип,— представился джин.
— Это как по-нашему? Толик что ли?— задумался Петр.— Прикольно: Джин-Толик.— Он рассмеялся.— Почти как Джин-Тоник. А меня Петром зовут.
Джин поклонился.
— Ну, давай, за знакомство!— Петр чокнулся о кубок джина и залпом проглотил содержимое своего. Джин тоже выпил. Затем они принялись за еду.
Через пол часа явился Василий. Он долго с завистью и удивлением таращился на выпивку и еду, но очень скоро заметил джина.
— А это еще кто?— возмутился он.
Петр, одуревший от выпитого спиртного, расплылся в глупой ухмылке.
— Это Толик, друган мой,— он обнял джина за плечи.— В гости приехал. Видал, как проставился?
Джин вежливо кивнул.
— Видал,— Василий уже истекал слюной. Его «охота» была не столь удачной, как у Петра, и во рту его с утра не побывало еще ни капли, ни крошки.
— Чего торчишь, как тополь на Плющихе?— усмехнулся Петр.— Садись за стол, чай не в гостях.
Василий охотно присел возле ящика. Джин неизвестно откуда извлек третий серебряный кубок, плеснул в него водки и протянул Василию.
— Благодарствую,— Василий вцепился в кубок.— За что пьем?
— За Толика,— Перт по очереди чокнулся с Василием и джином.— За нашу дружбу.
Они выпили и закусили. Затем еще раз и еще. Очень скоро Петр вырубился. Он не слышал, как джин и Василий продолжили пьянку. Не слышал, как Василий свалился в пьяном угаре прямо подле ящика, не слышал, как джин отнес Василия и заботливо уложил его на второй матрац.
Очнулся он часов через семь. Башка ужасно трещала, во рту словно кошки нагадили. Петр судорожно начал вспоминать, что было причиной его глубокого забытья. О джине он вспомнил не сразу. Сначала в памяти всплыла водка, баранья нога, фрукты, пьяная рожа Василия и… Джин! Петр вскочил, скрипнув пружинным матрацем. А был ли джин? Может ему все приснилось? Он посмотрел по сторонам, но ничего не увидел. В подвале было темно, кто-то выключил свет.
— Толик?— тихо позвал Петр.
Никто не ответил. Тишина. Было слышно, как где-то в глубине подвала из проржавевшей трубы капает вода, несколько раз громко пискнула крыса.
— Толик?— еще раз позвал Петр.
— Да, мой повелитель послышалось из темноты.
— Фу!— Петр выдохнул. Значит, все было взаправду.— Завязывай с «мой повелитель».. Называй меня Петром.
— Да, мой… Петр,— отозвался джин.
— Толик, ты можешь сделать что-нибудь со светом?— спросил Петр.— А то темно как у негра в жопе.
— Могу.
Подвал мгновенно озарился ярким сетом, высветившим все даже самые удаленные его уголки. Петр замер в немом восхищении. Свет исходил от большого количества старинных масляных ламп, аккуратно расставленных по всему подвалу. В спертом воздухе запахло лавандой и имбирем. Джин стоял рядом он внимательно смотрел на Петра, словно ждал от него нового приказания.
— Выпить осталось?— Петр перевел взгляд на остатки недавнего пиршества. На ящике остались только фрукты, обглоданный бараний масел одиноко покоился на измазанном жиром блюде, пустая бутылка из-под «Смирновки» валялась на грунтовом полу.
— Да, Петр,— не ожидая дополнительных команд, джин поставил на ящик свежую бутылку водки.
— Ну, Толик!— Петр едва не задохнулся от переполнивших его чувств.— Ты настоящий друг.
— Друг?— джин улыбнулся.— Я раб.
— А мы не можем быть просто друзьями?— поинтересовался Петр.
Джин пожал плечами.
— Но тогда я не смогу исполнять свои приказания.
— Это будут просьбы,— предложил Петр.
— Тогда, наверное, можем,— согласился джин.
— Похмелиться хочешь?— Петр откупорил бутылку и плеснул себе в кубок.
— Нет. Джины не похмеляются.
— Ты говорил, что джины не пьют,— Петр усмехнулся.— А бухал со мной и Васькой на равных. У тебя, что, башка не трещит с похмелья?
— Нет,— признался джин.— Мы не пьянеем и, соответственно, похмелья у нас не бывает. Башка у нас тоже не трещит.
— Здорово!— Петр поморщился от очередного наплыва боли.— Мне бы так.
Боль прошла, стоило ему закончить фразу. Голова просветлела так, словно он и не пил вовсе.
— Ой, бля!— Петр даже подпрыгнул.— Твоих рук дело?
Джин демонически расхохотался.
— Я же, не просил,— удивился Петр.
— Но ты пожелал,— джин перестал смеяться.— А желание хозя… друга для меня закон. Хочешь, я верну боль на место.
— Нет!— взвизгнул Петр.— Не надо. Пусть лучше не болит.
— Да, Петр,— джин улыбнулся.— Теперь у тебя не будет похмелья.
— Вообще?
— Вообще,— джин кивнул.— Пока ты не захочешь его вернуть.
— Ну, это уж вряд ли,— Петр счастливо рассмеялся и, вдруг, насторожился.— А пьянеть я буду?
— Если хочешь.
— Конечно, хочу,— удивился Петр.— А то, нафига иначе водку пить.
— Тогда будешь.
Петр поднял кубок.
— Давай, тогда выпьем, за это.
— Давай,— джин налил себе и они выпили.
Пьянка продолжилась. Они пили и ели пока Петр снова не свалился замертво.
Разбудили Петра голоса. Голова не болела, и кошки в рот нагадили несильно. В подвале опять было темно. Петр понял, что это заботливый джин погасил светильники. Кто-то ходил по подвалу, ронял светильники и матерился. Петр прислушался. Визитеров было несколько. То, что это были не Василий и не Толик, он догадался сразу. Голоса были незнакомыми. «Может, сантехники?»— подумал Петр.
— Эй, кто это?— тихо спросил он.
— Конь в пальто,— отозвалось из темноты.— Степанюк, твою мать, долго ты еще с фонариком возиться будешь?
«Менты!»— вспыхнуло в голове Петра. И в ту же минуту узкий луч ручного фонаря скользнул по подвалу, выхватив из темноты расставленные светильники и кучу разного барахла. «Точно менты!» Петр успел рассмотреть одного из визитеров и погоны на его плечах.
— Мужики! Шухер! Менты!— крикнул Петр и ринулся вглубь подвала в сторону от ментов в спасительную темноту. Он, вытянув руки, быстро пробежал к прикрытому листом гнилой фанеры окну подвала, дернул лист на себя и полез в открывшийся оконный проем.
— Стоять!— не успел Петр выбраться на улицу, как его подхватили под руки двое дюжих милиционеров. Они подняли его с асфальта, и повели к стоящему у подъезда УАЗику.— Свалить решил?
— Нет, я просто…— хотел оправдаться Петр, но его так тряхнули, что он едва не потерял сознание.
— Зато мы не просто,— милиционеры запихнули его в заднюю дверь машины и заперли. Петр прильнул к зарешеченному стеклу. Из подъезда вышли еще несколько милиционеров. Один из них нес на плечах мешок. По контурам проступающих через ткань мешка предметов Петр понял, что там светильники, масляные лампы, наколдованные джином.
— Видали, сколько напи…дили,— милиционер показал мешок своим коллегам, задержавшим Петра.
— Больше никого не взяли?— поинтересовались двое у УАЗика.
— Нет,— вышедшие из подъезда менты отрицательно покачали головой.— Второй сбежал, сука.
— А тот сказал, что их двое?— спросил один из стоящих у УАЗика милиционеров.
— Да, тихо вы!— рявкнул на всех самый здоровый мент. По погонам Петр догадался, что это офицер.— У вас подозреваемый в машине сидит и все слышит.
Милиционеры замолчали. Они сели по машинам. Пятеро поместились в УАЗик, остальные погрузились в «Волгу», стоящую у подъезда. Машины тронулись.
«Они сказали “А тот сказал…”. Интересно, кого они имели в виду? Ваську или Толика? Толика вряд ли. Это он, скорее всего, второй, который свалил. Васька от черепахи убежать не сможет».
В отделении Петра обшарили и запихали в «обезьянник». В клетке никого не было. Петр одиноко сидел на нарах и ждал своей участи. Он понятия не имел, за что его задержали, но сердце подсказывало, что ничего хорошего ему не светит. Задержали его, как оказалось, около полудня, а на допрос к следователю он попал только поздно вечером. Очевидно, у следака было много работы, и он появился только после шести.
— Ну-с, начнем?— предложил следователь.
Они сидели в маленьком, душном, прокуренном кабинете. Следователь достал старую стеклянную пепельницу с обколупанными краями, сигареты и пачку бланков протокола допроса. Петр пожал плечами.
— Фамилия, имя, отчество?— следователь выудил из кармана шариковую ручку и придвинул к себе чистый бланк.
— Кизяков Петр Емельянович,— ответил Петр.
— Число, месяц и год рождения?— следователь закурил.
— Двадцать восьмого сентября пятьдесят третьего.
— Место рождения?
— Петербург. То есть Ленинград.
— Место жительства?
Петр усмехнулся.
— БОМЖ я.
Следователь понимающе кивнул.
— Про место работы спрашивать смысла нет.
— Какая уж тут работа?— согласился Петр.
Следователь что-то записал в протокол. Он отложил ручку и, откинувшись на спинку стула, уставился на Петра.
— Если вы не работаете, средств к существованию не имеете,— он открыл ящик стола и выудил из него прозрачный полиэтиленовый пакет с серебряным кубком.— Тогда откуда у вас это.— Следователь поставил кубок на стол.
— Это,— Петр вздохнул.— Толик принес. И водку, и харчи, и это.
— Кто такой Толик?— спросил следователь.
— Друг,— ответил Петр.
— Давно знакомы?— следователь положил ручку на стол и закурил.
— Утром, сегодня или вчера.— Петр задумался, пытаясь восстановить хронологию последних событий.
— Познакомились и уже друг?— следователь хитро прищурился.
— А почему бы нет?
— Где познакомились?
— Я его на берегу нашел, напротив таможни.
— Нашел?— удивился следователь.
— Ну, встретил,— поправился Петр.
— Где живет ваш друг, конечно, не знаете?
Петр пожал плечами.
— Нигде. БОМЖ он, как и я. А к вам-то как это попало?
Следователь загадочно улыбнулся, но не ответил.
— Васька что ли, Иуда сдал?— догадался Петр.
— Ну, да,— кивнул следователь.— Василий Иванович Трохин. Его сегодня на Сенной с этой вещицей взяли. Пытался сбыть барыгам.
— Вот, сука!— воскликнул Петр.— Спи…, простите гражданин следователь, украл!
— А друг ваш Толик их купил, полагаете?— усмехнулся следователь.
— Нет,— ответил Петр.— Но и не воровал точно. Голову могу дать на отсечение. У него этого барахла куча.
— Да видел я,— следователь нервно забарабанил пальцами по столу.— И бокалы серебряные, и лампы с позолотой. Эксперт сказал, что вещи древние и ценности необычайной. Где он их взял?
— Да собственность то его!— не выдержал Петр.
— Откуда у БОМЖа собственность, когда у него и дома-то нет?— следователь тоже начал злиться.
— А мне какое до этого дело? Может, и есть у него дом. Вы лучше скажите, вещички в каком-нибудь деле засветились?— проявил юридическую смекалку Петр.
Услышав сказанное, следователь застыл как изваяние. Некоторое время он анализировал, насколько БОМЖ может быть продвинут в юриспруденции и чем это может грозить следствию.
— Нет,— ответил он.— Никто о пропаже подобных вещей не заявлял, и по старым делам они не числятся.
— Тогда, если я правильно понял, мое задержание не обоснованно,— обрадовался Петр.
Следователь улыбнулся.
— Если у вас был бы паспорт, и в паспорте стояла отметка о регистрации, мы вас уже давно отпустили бы,— признался следователь.— А так, держать мы вас можем до полного выяснения вашей личности. А потом прямая вам дорога в спецприемник для бродяг.
Петр нахохлился. Он некоторое время сидел в задумчивости, затем изрек:
— Я хочу видеть адвоката.
Следователь перестал улыбаться.
— Больше без адвоката, я не скажу ни слова,— добавил Петр.
— Ладно,— следователь сгреб кубок со стола и положил его в ящик.
— И осторожнее с вещами моего друга,— предупредил Петр.— Вы сами сказали, что они стоят немало.
— Не волнуйтесь,— кивнул следователь.— Все будет в полной сохранности. И можете быть уверенны, мы и хозяина этих вещичек найдем.
Допрос был прерван телефонным звонком. Следователь долго молча слушал позвонившего, приложив трубку к уху, затем коротко сказал.
— Ладно, веди его в мой кабинет.
— Вам повезло,— повесив трубку, обратился он к Петру.— Пришел ваш адвокат.
— Адвокат?— удивился Петр.— Откуда?
— Вот и я думаю, откуда?— пробормотал следователь.— Лично у меня адвоката нет.
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем появился адвокат.
— Толик?!— Петр едва не упал в обморок. Это был джин. На нем были очень дорогой кожаный пиджак, шикарные кожаные штаны. Ноги джина украшали диковинные остроносые казаки. С кожаным кейсом для бумаг, абсолютно лысый, и в темных очках Толик больше походил на бандюгана, чем на адвоката.
— Петр Емельянович,— обрадовался джин, увидев Петра.— С вами все в порядке?
— В порядке,— Петр расплылся в улыбке.— Ты пришел за мной?
— Ну, да,— джин кивнул.— А за кем я еще мог прийти?
Он показал следователю документы, затем подошел к Петру и обнял его. Следователь, глядя как холеный адвокат обнимает грязного, вонючего БОМЖа, даже поморщился.
— У вашего подопечного нет документов,— заметил следователь.— Мы можем не отпускать его до выяснения личности.
Джин подошел к следователю, раскрыл свой кейс, держа его на одной руке, и вытащил из него маленькую красную книжку.
— Вот его паспорт,— он отдал документ в руки следователя.— Документы Петра Емельяновича находились у меня. Я занимался заменой его паспорта на паспорт нового образца.
Следователь долго, с недоверием разглядывал документ, затем отдал его джину.
— Ну, что ж, это меняет дело,— сказал он.— Вы свободны, Петр Емельянович.
— Идем,— джин взял Петра за руку.
— Одну минуту,— остановил их следователь.— Гражданин Кизяков, если у вас есть собственный дом в Коломягах, почему вы проживали в подвале?
Петр пожал плечами.
— А вы всегда ночуете дома?
— У Петра Емельяновича редкое нарушение психики,— пояснил следователю джин.— Бред аскетизма. Он не переносит роскоши.
Следователь ничего не понял, но понимающе кивнул.
— Прошу извинить за неуместный вопрос. Более не смею вас задерживать.— Он прошел к входной двери и словно швейцар распахнул ее перед Петром и джином.— Прошу!
— Спасибо!— Петр вышел в коридор и направился на улицу.— Да! Совсем забыл, а вещички?— Он замер перед выходом из отделения милиции.
— Какие вещички?— следователь сделал вид, что не понял, о чем сказал БОМЖ.
— Толины вещички,— пояснил Петр.
— А,— следователь закивал головой.— Так пусть он за ними и приходит.
— Так, вот он,— Петр показал на джина.— Собственной персоной.
— Вы?!— следователь изумленно уставился на джина.— Вы Толик?
— Для кого Толик, а для кого Толип Хорунович,— ответил джин.— Да, это я вчера приезжал в гости к Петру Емельяновичу, пытался уговорить его вернуться домой, но он наотрез отказался. Вот я и привез ему кое-что из своих вещей.
Следователь покраснел не то от злости, не то от стыда, хотя последнее вряд ли. Он повернулся к дежурному.
— Позвони Степанюку,— сказал он ему.— Пусть принесет мешок с вещами задержанных, и пусть заглянет в мой кабинет, там, в ящике стола бокал, отобранный у задержанного Трохина.
Дежурный снял с телефона трубку и передал команду по инстанции.
— На Трохина заявлять будете?— поинтересовался следователь у джина и Петра.
— Нет,— ответил Петр.— Освободите Ваську, мы его домой отвезем.
— Домой?— усмехнулся следователь.— Нет у него дома. В приют поедет.
— В приют так в приют,— согласился Петр. Спорить со следователем желания у него не возникло.— Потом, из приюта заберем. Помается денек, будет ему наказанием.
Он развернулся и пошел прочь от дверей отделения.
— Петр Емельянович,— окликнул его джин.— Машина здесь.
Петр обернулся. Джин показал ему автомобильные ключи. Он нажал на кнопку брелка сигнализации, и стоящий возле дверей черный БМВ Х-5 приветливо моргнул Петру аварийками. Петр уставился на джип.
— Твой?— спросил он.
— Нет, конечно,— джин замотал головой.— Ваш, Петр Емельянович.
— Слушай, Толик, то есть Толип Хорунович, достал ты своим Емельянычем,— не выдержал Петр.— Где ты таких манер набрался?
Джин усмехнулся.
— Пока ты в ментовке загорал, мне пришлось ускоренный курс адвокатского дела пройти,— ответил он.— Вот и набрался адвокатского этикета. Я еще много чего прочитал.
Джин подошел к джипу и распахнул пассажирскую дверцу.
— Садись.
Петр приблизился. Он остановился возле машины, с интересом заглянул внутрь. БМВ была новехонькой, в салоне пахло свежей кожей обшивки сидений.
— Чего ждешь?— поинтересовался джин. Он покосился на стоящих в дверях милиционеров, с нескрываемым интересом следящих за развитием событий.
— Так, ведь, напачкаю,— забеспокоился Петр.
— Твоя машина, какие проблемы?— удивился джин.— Отдадим в чистку.
— А за рулем ты?— спросил Петр.
— Хочешь, сам садись.
— Не, у меня прав нет.
— У меня тоже,— признался джин.— А что это такое?
Петр громко расхохотался.
— Ладно, поехали,— он сел в машину.— Ты хоть рулить умеешь?
— Сюда-то я как-то добрался.
Петр сел в машину.
— Куда едем?— поинтересовался джин.
— Домой.
— Домой куда?— не понял джин.
— На Канары.
— Канары?— удивился джин.— Ну, ладно. Слушаю и…
— Стоп! Стоп!— крикнул Петр.— Канары это Канонерский остров. Просто мы, местные иногда так его называем.
Джин рассмеялся.
— Вовремя объяснил, а то сейчас уже были бы на пляже.
— Попозже.— Петр вытер со лба испарину.— Пляжи попозже.
— Значит, на Канонерский?— джин медлил.
— Есть предложения лучше?— спросил Петр.
— Есть,— джин кивнул.— У тебя есть дом в Коломягах.
— Дом?
— Трехэтажный коттедж.
Петр недоверчиво улыбнулся.
— Твой дом,— добавил джин.
— Откуда у меня дом?— удивился Петр.— Дома у меня никогда не было. Квартира была, но я ее давно пропил.
— Теперь есть,— объяснил джин.— Я купил. Так, куда едем, в подвал или в коттедж?
— Коттедж звучит привлекательнее.
Джин запустил двигатель и, вывернув руль, лихо тронулся с места. До черной речки они добрались быстро, но там, на съезде с Ушаковской развязки за превышение скорости их остановил патруль ДПС. Джин лихо оттормозился перед ГАИшником.
— Сержант Сидоров, ДПС Приморского района,— представился инспектор, осторожно заглядывая в приоткрытое джином окно.— Ваши документы.
Джин порылся в кармане куртки и достал паспорт. ГАИшник взял документ.
— А на машину?
Джин хлопнул себя по лбу и выудил из кармана портмоне.
Инспектор выпрямился, некоторое время внимательно изучал бумаги, затем вновь наклонился к окну.
— Толип Харунович, а водительское удостоверение у вас есть?— поинтересовался он.
— Нет,— честно признался джин.
— Ты чё, действительно?— удивился Петр.
— Я же тебе говорил,— джин повернулся и, виновато пожав плечами, посмотрел на Петра.
— Не понял,— инспектор нахмурил брови.— Совсем нет?
— Ну, я не уверен,— ответил джин, переводя взгляд на инспектора.— Может, есть. Как они хоть выглядят?
ГАИшник ехидно хмыкнул и, не поленившись, залез в карман и выудил оттуда собственные права. Он покрутил ими перед носом джина.
— Такие вот?
— А, такие есть,— джин кивнул и достал водительское удостоверение.
— Ну, вы даете, Талип Харунович,— инспектор сокрушенно покачал головой.— Скоростной режим нарушаете, с водительским удостоверением неаккуратно так.
Джин улыбнулся. Он выудил из бумажника пятидесятидолларовую купюру и протянул ее инспектору.
— Я больше не буду.
— Ну, это вы бросьте,— ГАИшник забрал банкноту и спрятал ее в карман.— А мы, чем семью кормить будем?
Джин рассмеялся. И они поехали дальше. До коттеджа добрались быстро. Джин неплохо управлялся с машиной и даже после общения с ГАИ продолжал лихачить. Петр остаток дороги продремал, удобно расположившись в комфортном кресле джипа.
— Приехали,— джин намеренно несколько резко нажал на тормоз. Петра встряхнуло в кресле, и он открыл глаза. Его взгляду открылся великолепный пейзаж, трехэтажный кирпичный дом, крытый красной металлочерепицей, и стоящий посреди сосновой рощи.
Подъехав к воротам гаража, джин выудил из кармана пиджака мобильный телефон, переключил его в режим пульта дистанционного управления и нажал на кнопку. Ворота гаража плавно распахнулись. Петр как завороженный следил за манипуляциями джина.
— Никакой магии,— джин улыбнулся.— Техника, электроника, больше ничего.
Он загнал машину в гараж и заглушил двигатель.
— Добро пожаловать домой!— джин обошел джип и открыл Петру дверь. Петр вышел из машины. Джин проводил его в дом. Коттедж оказался огромным, чего в нем только не было, две гостиных, четыре спальни, кухня размером с пивной бар, ванны, душевые и даже маленький бассейн. В одной из гостиных Петр остановился, его внимание привлек домашний кинотеатр. Петр подошел к нему и уже, было, протянул руку к пульту дистанционного управления, но джин остановил его.
— Не с того начинаешь,— сказал он.
Петр отдернул руку.
— Верно. Сначала надо жахнуть.
— Жахнуть?— не понял джин.
— Выпить,— объяснил Петр.— Ты как?
— Нет,— джин поднял вверх обе ладони.— Я не могу. Я за рулем.
Петр усмехнулся.
— Ты куда-то собрался ехать? Мне показалось, что мы уже дома. Да, и по барабану тебе алкоголь, сам же говорил.
— И то верно,— согласился джин.— Ладно, давай жахнем, только сначала прими душ и переоденься.
Он проводил Петра в ванную, заставил его скинуть лохмотья и забраться в джакузи. Затем джин отправился на кухню готовить обед.
Петр мылся почти час. Джин слышал его радостные крики и пение, когда готовил обед, слышал, когда ходил по дому. Петр появился на пороге столовой отмытый, розовый, облаченный в домашний махровый халат и вельветовые тапочки.
— Другое дело,— встретил его улыбкой джин. Он жестом пригласил Петра за уже накрытый стол.— Тебя бы еще подстричь.
Петр кивнул.
— Завтра подстригусь. Слишком много хорошего сразу тоже плохо.
— Хочешь, я сам тебя подстригу?— предложил джин.
— С помощью волшебства?
— Ну, да. Без волшебства я не смогу, у меня руки не оттуда растут.
— Прямо, как у меня.— Петр усмехнулся.— А я и думаю, чего это мы так легко подружились.
После обеда Петр отправился в гостиную смотреть видео, а джин решил немного проветриться. Он выдал Петру мобильник и на всякий случай оставил свой номер телефона.
— Позвонишь, если что-нибудь нужно будет.
— Хорошо,— согласился Петр. На том и расстались.
Джин вернулся поздно. Петр все еще торчал у домашнего кинотеатра. Судя по лежащим у видика компакт-дискам, он просмотрел не меньше пяти фильмов.
— У тебя глаза еще не заболели?— спросил джин, заглядывая в комнату.
— Нет,— Петр уставился на джина тоскливым взглядом.
— Что-то случилось?— забеспокоился джин.— Ты себя нормально чувствуешь?
Петр кивнул.
— Тогда в чем дело?— спросил джин.— Чем опечален?
— Бабу я хочу, Толик,— признался Петр.
— Нет ничего проще,— сказал джин.— Порнухи что ли насмотрелся?
Джин приволок ноутбук, подключился к телефонной линии, некоторое время рылся в интернете, затем достал мобильник и набрал номер.
«Бабы» прибыли через пол часа. Их было две. Молодые, симпатичные, прилично одетые, внешне они мало походили на проституток. Джин встретил их и проводил в гостиную. Здесь они пробыли чуть больше часа, затем разбрелись по разным углам. Петр потащил свою в одну из спален, другую джин напоил до потери сознания и, оставив в столовой на диване, засел за ноутбук. Утром девушки самостоятельно покинули дом.
— Как прошла ночь?— поинтересовался Петр за завтраком.
Джин пожал плечами.
— Висел в интернете.
— И все?— удивился Петр.— А девушка?
— Спала.
Петр расхохотался.
— И вы ничем не занимались?
— Нет. А чем мы должны были заниматься?— без эмоций ответил джин.— В нарды она играть отказалась.
Петр рассмеялся пуще прежнего.
— А трахаться вы не пробовали?
— Трахаться?— все также бесцветно сказал джин.— Зачем? Ей не хотелось, я прочел ее мысли, она делает это ради денег, а мне это не нужно.
— Ну, вааще!— Петр перестал смеяться.— Чем больше я узнаю про джинов, тем больше удивляюсь. Вы не бухаете, а если бухаете, то кайфа от этого не получаете, вы не трахаетесь. Есть что-то, что доставляет вам удовольствие?
— Есть,— ответил джин.— Власть. Власть доставляет нам удовольствие. Рабам свойственно стремиться к власти.
Петр понимающе кивнул.
— Тогда тебе нужно балотироваться в думу или в губернаторы.
— Что такое дума и кто такой губернатор?— ожил джин.
— В думе сидят депутаты, которые участвуют в рассмотрении и принятии законов,— ответил Петр.— А губернатор это начальник города или губернии.
— Хочу быть губернатором,— загорелся джин.
— Неплохо,— хихикнул Петр.— Почему бы нет?
— А что для этого нужно?— заинтересовался джин.
— Бабки,— коротко объяснил Петр.— Нужно организовать предвыборную компанию, подать заявку на участие в выборах, выбрать то, за что ты будешь бороться, например, за чистоту города, побольше трепаться об этом на телевидении. Сумеешь уболтать народ, считай ты уже губернатор.
— Ну, с бабками, допустим, проблем не будет.
— Тогда, вперед! Выборы не за горами. Кажется, на осень намечены.
После завтрака они отправились в какой-то элитный салон причесок, выбранный Петром по рекламе в газете. Салон находился далеко на Невском, поэтому выехали на джипе. Джин сел за руль, Петр - пассажиром. В новом костюме он чувствовал себя неудобно и даже неуверенно. Большую часть дороги молчали, и только ближе к центру джин оживился.
— Петр,— сказал он.— Как ты думаешь, если я отремонтирую дороги, люди это оценят?
— Думаю, да,— ответил Петр.— В Питере много автомобилистов. Главное, чтобы люди знали, кому они обязаны хорошими дорогами. Предыдущие губернаторы пробовали привести дороги в порядок, но не слишком убедительно.
— Что ты скажешь, если я начну заниматься этим уже завтра?
Петр пожал плечами.
— Как хочешь. Будешь колдовать?
— Нет,— джин отрицательно покачал головой,— Я хочу честно, по правилам.
Петр вопросительно уставился на джина.
— Найму рабочих, машины, буду платить за работу деньги,— пояснил джин.
— Это называется инвестиции,— сказал Петр.— А деньги ты будешь зарабатывать? Или наколдуешь?
Джин смутился. Он даже немного покраснел.
— Ну, это единственное, в чем мне придется ...
Джин не договорил. Перед джипом внезапно возник широкозадый «мерседес». Он подрезал «Экс пять» и ударил по тормозам. Джин вдавил педаль тормоза в пол, но было уже поздно. Послышался глухой удар, и бампер джипа с хрустом вошел в зад «мерса». Петра швырнуло о торпеду и лобовое стекло. Джин удержался, но толюко потому, что с силой вцепился в руль.
— Чего это он?— удивленно спросил джин.— С ума сошел?
— Скорее мозги отморозил,— сказал Петр, потирая ушибленный лоб.— Это он так на жизнь зарабатывает.
— Как?— не понял джин.
— Как, как?— передразнил Петр.— Кверху каком. Сейчас из «мерса» вылезут здоровые молодцы и начнут разводить тебя на бабки.
Джин нахмурил брови.
— Это как?
У «мерседеса», распахнулись все четыре дверцы, и оттуда, как и говорил Петр вылезли четверо парней бандитского прикида. Откормленные, широкоплечие, все как на подбор. Они, не спеша, направились к джипу.
— Обыкновенно,— ответил Петр.— Ты им машину помял?
Джин кивнул.
— Теперь денег должен.
— Так они же специально подставились!— возмутился джин. Он через боковое окно смотрел на подошедшего к нему водителя «мерса».
— Ага,— усмехнулся Петр.— А кто это видел, кроме меня? Мой тебе совет, готовь бабки.
Подошедший бандюган не дождавшись выхода джина посучал костяшкой пальца по стеклу.
— Х…ли, сидишь?— немного зло, но не слишком агрессивно сказал он.— Вылезай.
Джин открыл дверь и вышел. Петр на всякий случай остался в машине. Общаться с бандитами у него желания не было.
— Ну, ты че, в натуре?— широкоомордый водитель «мерседеса» нагло усмехнулся.— Права купил, а ездить не научился?
— Права?— джин улыбнулся.— Я их не купил, мне они даром достались. Они прилагались к машине.
Бандит перестал улыбаться. «Клиент» не испугался, а это было уже нехорошо. Он рассчитывал на другую реакцию.
— Короче,— водитель «мерседеса» надвинул брови на глаза.— Ты мне тачку разхерачил?
— Где?— спросил джин.
— В п…де!— бандит схватил джина под руку и потащил к своей машине.— Смотри!
Джин наклонился к корме «мерседеса» на ней не было ни царапины. Никаких повреждений, даже здоровенная трещина на пластмассовом бампере, которую Петр успел заметить, прежде чем они въехали в «мерс», куда-то исчезла. Нет, Петр прекрасно понимал, куда она делась, но бандит таращился на свое авто полными удивления глазами.
— Чего делать будем?— он перевел взгляд на «БМВ» джина. На том тоже не было и следа удара.
Джин пожал плечами.
— Не знаю.
— Что значит «не знаю»?!— возмутился бандит.— Либо гони бабки, либо я вызываю ментов.
— Вызывай,— согласился джин.— И что ты им скажешь?
Водитель «мерса» побагровел. Его приятели тоже подтянулись к джину.
— Ты че, охренел, козел?— один из бандитов, самый здоровый ткнул джина в плечо.
— Кто козел?— не понял джин.
— Ты козел,— здоровяк вновь толкнул джина.
— Да, ты сам козел,— джин улыбнулся.— В зеркало давно смотрелся? Вон, уже и рога растут.
— Че?!— здоровяк засопел. Его ноздри пришли в движение. Он то раздувал их, но сужал, точь-в-точь как разъяренный бык перед броском на торреодора. На скулах бандита заиграли желваки.— Да, я теб-е-е-е…— он замахнулся и в ту же минуту голос его сорвался на жалкое блеяние.
— Ме-е-е-е,— здоровяк схватился за горло.
— Так, кто козел?— джин наклонил голову немного вбок, любуясь, как бандит на глазах начинает меняться. Друзья здоровяка застыли в ужасе. Они смотрели, как их товарищ начинает покрываться шерстью, как его лицо, вытягиваясь, превращается в бородатую козлиную морду, как на его голове медленно, но уверенно проклевываются и прорастают рога.
— Боже! Что это?!— водитель «мерседеса» медленно попятился от джина. Здоровяк тем временем уже упал на четвереньки. Он корчился и, словно вервольф из «Американского оборотня» трансформировался, превращаясь из человека в животное.
— Ме-е-е-е,— бандит уже полностью превратился в козла. Красивого, жирного с густым черным мехом и длинными чуть изогнутыми рогами. Он неистово брыкался, прыгал и мотал головой, изо всех сил стараясь освободиться от повисшей на нем одежды.
— Кто-то еще считает, что я козел?— джин окинул взглядом оставшихся бандитов.
Те ожесточенно замотали головами.
— Я кому-то что-то должен?— джин шагнул к бандитам. Те испуганно попятились.
— Нет, ничего,— водитель «мерседеса» прыгнул за руль своей машины. Остальные поспешили следом. Двери «мерса» захлопнулись и машина, взвизгнув покрышками, рванула с места. Козел тем временем избавился от одежды, теперь он уже ничем не походил на прежнего здоровяка. Единственное, что в нем осталось от бандита, это массивная, в палец толщиной золотая цепочка на шее.
— Ну, ты даешь!— сказал Петр, когда джин вернулся за руль.
— Что-то не так?— поинтересовался тот. Он выглянул из окна на стоящего посреди дороги козла.— Не вздумай бодаться!— пригрозил джин.— Узнаю, отдам на шаверму.
Жалобно блея, козел сошел с проезжей части на тротуар. На асфальте осталась только его одежда.
— Здорово ты его,— Петр усмехнулся.— «Кто козел? Я козел?»
Он заржал, откинувшись на спинку кресла.
— Может, сделать его обратно человеком?— задумался джин.— А то еще сожрут БОМЖи или машина собьет.
— Одним козлом меньше,— махнул Петр и заржал пуще прежнего.— Пусть козлом походит немного.
— Ну, ладно,— согласился джин.— Тогда поехали.
Они вернулись поздно вечером. После салона заехали в приют за Василием, привели его в порядок, затем отправились на прогулку по городу. Джин катался по интересующим его местам, выискивал наиболее убитые улицы, что-то записывал в свой блокнот. Петр с Василием после последнего захода в ресторан, пьяные вдрызг, сладко спали на заднем сиденье джипа.
На следующий день, обеспечив Петра и Василия спиртным и едой, джин отправился «по своим делам». Его не было целый день, но друзья не скучали. Он пили, смотрели видео, вечером пригласили девочек.
Джин вернулся поздно. Он приволок с собой ноутбук и козла.
— Нафига тебе это?— поинтересовался Петр, встретив джина на пороге.
— Ты о чем?— не понял джин.— О компьютере или о козле?
— О компьютере,— ответил Петр.— Хотя, козел меня тоже интересует.
Он наклонился и хотел потрепать козла за шикарный чуб, но тот агрессивно наклонил голову, нацелившись на Петра рогами, и забил копытом.
— Ты, что?— Петр отдернул руку.— Про шаверму забыл?
Козел виновато опустил голову.
— Смотри, Толян,— Петр ткнул пальцем в козлиную шею.— А цепуха-то все еще на нем, прям, новый русский козел. Никто не снял.
— Наверное, никто не верит, что на козле может быть цепь из настоящего золота, предположил джин.
— Или поймать никто не смог,— добавил Петр.— Зачем ты его приволок?
— Он у наших дверей топтался,— ответил джин.— Я его не притаскивал, сам нашел.
— И чего мы с ним будем делать?
— Не знаю,— джин пожал плечами.— Может пусть поживет немного? За домом травы много, а зимой можно его капустой и морковкой кормить. Жаль будет, если кто-то его действительно на мясо пустит.
— Ладно,— согласился Петр.— Только, если он гадить будет, я из него сам шашлыков наделаю.
— Это будет каннибализм,— укоризненно заметил джин.
— Хочешь сказать, что я козел?
— Нет, конечно,— отмахнулся джин.— Но он-то был когда-то человеком.
— Сомневаюсь,— Петр посмотрел на козла.— Думаю, в человеческом облике, он еще большим козлом был.
— В том значении, какое вы вкладываете в это слово, возможно,— согласился джин.
— Компьютер-то тебе зачем?— спросил Петр.— Ты пользоваться-то им умеешь?
— Обижаешь,— обиделся джин.— Я все могу.
Они разбрелись по дому. Джин уединился в своей комнате и там провел всю ночь за ноутбуком, Петр с Василием резвились в гостиной, а козел остался внизу и спал на коврике под лестницей.
На следующий день джин, выпустив козла на выгул, вновь уехал ни свет, ни заря и вернулся поздно вечером. Так продолжалось изо дня в день. Джин уезжал рано, возвращался поздно, Петр и Василий днем отсыпались, ночью веселились, козел пасся за домом, а ночью спал на коврике.
Прошло много времени. Сколько точно Петр не знал, но однажды он был приятно удивлен, увидев джина выступающим по телевизору руководителя свежеиспеченной партии «Новая Русь». Джин развернул активную деятельность по приведению Санкт-Петербурга в порядок и всерьез подумывал о депутатстве. Он нагнал несметное количество техники и за несколько недель привел все улицы и проспекты города в идеальное состояние. Он сделал то, что пытались осуществить за годы долгие своего правления Собчак и Яковлев, но по неясным причинам не осуществили. Следующим этапом было наведение порядка во дворах домов. Затем, джин обещал взяться за реконструкцию жилья. За пять лет он обещал расселить все коммуналки и обеспечить жильем всех очередников. Все работы по реконструкции дорог финансировались сразу несколькими крупнейшими зарубежными банками. К великой радости властей города, ранее неизвестный меценат использовал только собственные средства и не просил у казны ни цента. Это всем нравилось. Но больше всего Петра поразило отсутствие общественного резонанса. Все были на стороне джина, и никто не выступал против. Партии и их фракции молчали. Несколько неудачных покушений на жизнь джина, организованных ущемленными мафиози от строительного бизнеса, провалились в начальной их стадии.
К трехсотлетию Питер блестел как алмаз, но и после празднования джин не прекратил работы. Никто не останавливал его, все только приветствовали его начинания. Даже губернатор города при встрече выражал джину свою признательность. Он же пророчил джину удачу в борьбе за губернаторское кресло в очередных выборах.
— Ты всех заколдовал?— однажды поинтересовался Петр, узнав, что джин таки пробился в кандидаты на губернаторское кресло.
Джин загадочно улыбнулся.
— Я всех купил,— сказал он.— Знаешь, какое жалование сейчас получают питерские менты, или врачи, например?
— ?— Петр удивленно уставился на джина.
— В среднем штуку баксов.
— Твоих рук дело?— догадался Петр.
— И пожарные, и учителя, и …— джин задумался.— Военным надо прибавить. У меня на следующей неделе запланирована встреча с командованием округа.
— Ты с ума сошел?
Джин рассмеялся.
— Это не я с ума сошел, это ваши власти сошли с ума. Сколько можно держать народ в нищете. Думаешь у них средств и возможностей меньше чем у меня?
Петр пожал плечами.
— Нафига тебе это нужно?
— Власть!— глаза джина вспыхнули.— Я хочу властвовать этим городом, я хочу властвовать этим миром.
— Зачем?— удивился Петр.
— А зачем ты пьешь?
Петр пожал плечами.
— Нравится.
Джин поднял вверх указательный палец.
— Вот ответ на твой вопрос. Только то, что тебе нравится, не приносит пользы ни тебе, ни другим. А мое, доставляя удовольствие мне, приносит радость и окружающим.
— Даже тем, кто подсунул бомбу под твой джип?
— Им не нравится, но только по тому, что они, как и я жаждут власти. Только им власть нужна, для обогащения, а мне для удовольствия.
Осенью джина единогласно избрали губернатором. На радостях тот занялся осуществлением нового проекта, строительством над городом защитного стеклянного купола. Теперь Петр джина вообще не видел. А и не нужен ему был никакой джин. В день когда Петр видел Толика в последний раз они пришли к взаимной договоренности, Петр подарил джину свободу, а тот открыл на имя Петра безлимитный счет. Ни Петру, ни Василию до джина с того дня и дела не было. Большую часть времени они с Василием по-прежнему проводили в пьяном угаре, благо джин сделал их здоровье независимым от алкоголя. Они оба могли пить сколько угодно без риска отравления алкоголем. На улицу практически не выходили, водку, еду и женщин заказывали прямо на дом. Козла они тоже не выгуливали, с тех пор как ему купили козлиху, тот жил своей отдельной козлиной жизнью и, в общем-то, был доволен, о чем свидетельствовало большое количество диких козлов, наводнивших за несколько лет и пригород, и Ленобласть. В общем, надобности звонить джину у Петра и Василия не было, банковские счета регулярно пополнялись. За подвигами джина они уже не следили. Политика обоих не интересовала. Петр и Василий предпочитали американские боевики и порнуху. Через несколько лет, случайно переключив видик на телевизор, они с немалым удивлением узнали, что Питер на днях признан лучшим городом мира, что вот уже почти год как он является столицей России и что президентом России выбран Анатолий Харитонович Романов, в недавнем прошлом губернатор великого города. Еще больше Петр удивился, просматривая интервью с президентом. Причем Петра удивило не то, что в Анатолии Харитоновиче он узнал своего друга Толика или вернее Толипа Харуновича, а то, что у Смольного, где президент давал интервью, на заднем плане высились не синие елки, а кокосовые пальмы. Зимой, в канун Нового года!
А затем пришла беда. Во время празднования Нового года, Петр с Василием перестарались с пиротехникой и спалили коттедж дотла. Вместе с домом сгорели все кредитки и документы. Некоторое время они пытались связаться с президентом, но безрезультатно, никто не верил Петру и Василию, что они его друзья. Они долго мытарились по городу, но, в конце концов, были вынуждены обосноваться в родном подвале на Канонерском острове. Отсутствие средств заставило их вернуться к проверенному промыслу.
И вот, однажды, он проснулся, выбрался из подвала и понуро побрел по кромке берега Канонерского острова. Он слушал размеренный плеск волн, крики чаек, парящих над водой, вдыхал запах гниющих водорослей и чего-то еще... Он поднял голову и посмотрел ввысь. Купол! Куда делся купол?! Над ним было безоблачное чистое небо. Петр задумался: «А может, и не было его, этого купола? Может, не было никакого джина?» Вместе с осознанием вернулась боль, голова затрещала и наполнилась омерзительной тяжестью. Петр остановился и посмотрел на проходящего мимо мальчугана с удочкой в руках.
— Мальчик?— окликнул он.
— Да, дяденька?— мальчик обернулся.
— Который год?— спросил Петр.
— Две тысячи третий,— пацан покрутил пальцем у виска.— Пить надо меньше.
— И то верно,— пробормотал Петр и побрел дальше.
Все верно. Он вздохнул. Мир остался прежним. Ничто не изменилось и не изменится. Никто не в силах изменить его потому, что для этого нужно хотя бы желание, а единственным желанием Петра на этот момент было выпить.
Санкт-Петербург
22 сентября 2003 года