Писать, бля, можно о чём угодно…
(С. Довлатов. «Заповедник»)
Месяца три назад меня упрекали в том, что я слишком много и слишком хэппиендно пишу о любви. Размазываю романтические сопельки по всем вертикальным и горизонтальным поверхностям, которые только встречаю на своём извилистом и постоянно обрывающемся творческом пути. В общем, верно. С тех пор я не написал ничего. И, наверное, правильно сделал.
Было лето, полное радости разочарований и испорченных навсегда нервных клеток. И все эти три долбанных месяца я не напечатал ни одной буковки на своём ноутбуке. Думал, что Ворд уже забыл, как они выглядят, что пальцы, отвыкшие от клавиатуры, не наберут ничего, кроме слова «бля» в эпиграфе. Но всё оказалось не так уж плохо.
И вот эти самые мумуки преследуют меня до сих пор. Это диалог двух немых, которые когда-то говорили. Это как будто я с музой сижу в лодке посреди безбрежного океана. Мы смотрим друг на друга и ничего не можем сказать, хотя, может быть, очень хотим. Му-му-му-му…я не звонил ей туда, в её воздушный замок, лет сто и мне уже не кажется, что она рада будет меня услышать. Её глаза потихоньку затухают в моём воображении, я уже не вижу её так чётко, как раньше. Это ужасно…
Дойдя до этого места, Настя, быть может, скажет: «Гениально», а Валька продолжит читать с ещё более серьёзным видом, чуть ухмыльнувшись. Лина обрадуется, что всё это не совсем про любовь, а Лида обязательно найдёт в предыдущих абзацах какие-нибудь глупые ошибки. Если я дам это почитать Белле, она удивится и блеснёт своей белозубой улыбкой, а Маша порвёт всё это к чёртовой матери, не посмотрев и на название. А муза моя, боюсь, теперь уже ничего не скажет. Ей не до этого, ей не до меня, ведь надо закончить ещё сотню всяких дел, которые плодятся, как китайцы весной…
А что сделаешь, что подумаешь ты, заблудший читатель, пытающийся вникнуть в этот бессюжетный бред? А что делаю я, дописывая эти строки? Жую какую-то жутко противную конфету да вычищаю ножом грязь из-под кнопок своей маленькой оптической мышки.
Как казалось бы легко построить рассказ ни на чём. Просто писать, что захочется, а «народ схавает». Да какой на фиг народ?! Теперь я пишу уже только для одного себя. И могу над содержанием не задумываться. Вообще ни над чем не задумываться. Это вредно. И очень мешает рассуждать.
Вот товарищ Демосфен, дабы исправить дефекты своей речи, набирал в рот камней и шёл к морю, пытаясь перекричать прибой. А я вот сижу здесь без моря, без прибоя, без камней и без Демосфена, а исправить хочется до черта всего, не в речи, конечно. Хотя я никогда ни о чём не жалел. Это тоже вредно.
Ну что, мне теперь дописывать мою огроменную компьютерную повесть про хакершу Дашку или лучше начать медицинский триллер «Лара Крофт: Расхитительница больниц»? Или, может быть, написать о сумасшедшем доме, о психологе Соне, которая, вылечивая неизлечимых больных, сходит с ума сама? А можно и про первого клонированного человека Яна, который жил-жил и вдруг узнал о себе правду. Или всё-таки надо закончить минироман о девушке Ире, потомке атлантов, рисующей под гипнозом картины из будущего? А может побогохульствовать в рассказике «Я не волшебник, я только лечусь», исказив все представления о смерти, жизни и Рае? Или рассказать о любви молодого преуспевающего бизнесмена, пользующегося бешеным успехом у женщин, к слепой девушке-сироте? Или начать фантастический юморной рассказик «Сказка, Ложь, Д`Авнейнамёк» о мушкетёрах в параллельном мире? А может просто забить на всё это, порвать все распечатки моих опусов, раздолбать на фиг жёсткий диск ноутбука и больше никогда ничего не писать?
Что же ты молчишь, о муза? Я задал тебе кучу вопросов, а ты даже не слышишь. Не хочешь слышать. Ответь хоть на один. Или скажи, что всё это бесполезно. Скажи, что у меня нет шансов. Скажи, что я зря люблю тебя. Зря. Люблю. Тебя.
Что ни говори, а всё сводится к одному и тому же. Как ты велосипед ни собирай, всё равно пулемёт получается. И он беспрерывно строчит очередями у меня в голове. А тут ещё и эти мумуки…наверное, очень нездорово, когда ты не можешь жить без кого-то, а этот кто-то без тебя жить может спокойно. Этому кому-то будет даже легче жить без тебя…наверное, так приходят к самоубийству. Когда лгут в глаза, когда бросают, когда любят ненавидя и ненавидят любя, когда просто не хотят быть рядом, отгораживаясь телефонными проводами – всё это жизнь. И ты живёшь, пытаясь верить в то, что у кого-то дела обстоят ещё хуже, что кому-то везёт ещё меньше чем тебе. Тебя любят те, кого ты ненавидишь, тебя ненавидят те, кого любишь ты. И то замкнутый круг.
Где ты теперь, муза? Где твои весчи, где твой мир, где твои сны? Где все эти сигареты с ароматом любви, где все эти полёты на зонтиках к Луне? Молчишь? Ну и я тогда немного помолчу. Даже если всё это бесполезно. Даже если у меня нет шансов. Даже если я зря люблю тебя. Зря. Люблю. Тебя.